Викинг - Маршалл Эдисон (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Я поговорил с пилигримами, идущими в Рим, — сказал он дружелюбным тоном, выпив крепкого местного красного вина. Даже сейчас он выглядел более изысканным и утонченным, чем любой известный мне норманн, и я не мог припомнить случая, чтобы какой-нибудь крепкий напиток ударил ему в голову.
— Думаю, они были рады узнать, что Рим еще стоит и им есть куда идти, — заметил я.
— Благодаря твоему приспешнику, Алану. Я был немало удивлен, когда викинги с готовностью простили его. Отчего-то мне вспомнилось, что я ни разу не слышал от него даже тихого смешка над самой кислой шуткой, но мне понравилась твой выдумка и я рад поддержать ее. Викинги скорее расстанутся с половиной своей добычи, чем пойдут без его песен.
— И ты пришел, чтобы сообщить мне об этом? — полюбопытствовал я.
— Нет. Я вспомнил, что ты как-то сказал, будто Алана не было с тобой, когда ты ушел от Рагнара в устье Эльбы. Английские пилигримы поведали мне, что в это время он был при дворе Аэлы.
Он молчал, но я ничего не ответил, только глядел не него с любопытством.
— А еще они сказали, — продолжал Хастингс, — что там же встретил свою кончину Рагнар.
— Ты веришь им? — осведомился я.
— Сознаюсь, они рассказали слишком ладно скроенную историю. Он якобы прибыл на «Великом Змее» на побережье Нортумбрии свести счеты с Аэлой. Аэла же хитростью сумел захватить и перебить всю дружину. А Рагнар принял смерть в колодце со змеями.
Кажется, Хастингс ко мне особо не приглядывался, но я-то следить за собой не забывал. И пока я не смог ответить на его взгляд честным взглядом, я не поднимал глаз.
— Это жестокая месть Рагнару за бесчестье матери Аэлы? — вопросил я.
— Так говорят во всей Европе. Но мне в эти россказни не очень верится. Заметь, Оге, я не сомневаюсь, что мой отец Рагнар мертв. Я мечтал об этом месяцы — так же, как и Бьёрн. Нет у меня никаких сомнений и в том, что умер он в королевстве Аэлы. Но отправляться сводить счеты с христианскими королями на одном единственном корабле совсем не в его характере. Рагнар был на море и конунгом и разбойником — всегда и во всем. Он никогда не торговал миром — он знал только битву. Он расстраивался, если города хотели откупиться, потому что ему нравилось жечь и убивать. Завоевание Англии было его великой целью…
— Может, он поехал ко дворцу Аэлы из-за Морганы, — остановил я его.
Еще мгновение назад Хастингс выглядел великолепно, и его красивые глаза сияли. Медленно он начал бледнеть, словно заглянул в неведомую тьму.
— Ты догадлив, Оге, — медленно сказал он.
— Очень на это надеюсь.
— Почему же ты не прервал мою долгую речь, если и так видел, к чему я клоню? Ты же занятой человек. У тебя нет времени точить лясы. Однако, ты попал в самую точку.
— И мне так кажется.
— Если он думал, что Моргана направляется к Хамберу, он мог пойти туда, чтобы захватить ее. Если же он уже схватил ее, то он мог отправиться туда, чтобы взять за нее выкуп. Ты ведь рассуждал так, Оге Кречет?
— Да, Хастингс Девичье Личико.
— Когда я видел ее в последний раз, она была с тобой. Когда я видел его в последний раз — он преследовал тебя. Ты-то появился снова, а вот он пропал. Бард Аэлы, Алан, теперь поет для тебя, ты потерял руку, а Китти стала великой вёльвой.
— И что ты думаешь, Хастингс? — спросил я.
— Мой отец Рагнар отправился в путь с сотней воинов, равных которым нет во всех северных странах. Он искал маленькую лодку, которой правил глухонемой, двое лапландцев и его бывший раб. И ничего дельного мне в голову не приходит.
— Ты однажды сказал, что рад, что я жив. Если бы я убил Рагнара, тебе следовало бы быть более веселым.
— Да, и моя судьба будет более великой, чем я мечтал.
Он задумался на мгновение, его зрачки расширились, как у женщины в минуту сильной страсти, затем медленно сузились, превратившись в сверкающие, точно бриллианты, черные точки:
— Почему ты говоришь это, Оге? — спросил он. — Что ты задумал?
— Я прошу у тебя прощения. Мне следовало помнить, с кем я имею дело. Честно говоря, я боялся, что в сердцах ты сотворишь что-нибудь такое, о чем потом пожалеешь.
— Нет, я не убью тебя, Оге. Пока не получу доказательств. Мало того — я понимаю твою улыбку, — я еще должен оберегать тебя, несмотря на то, что Моргана была моя лучшая любовница, чьих объятий я некогда не знал. Я ненавижу ее за то, что она оказалась сильнее меня, и беспокоюсь из-за малейшей царапины на ее руке. Если ты убил Рагнара, то мы оба должны жить, пока я окончательно не удостоверюсь в этом. Почему довольно лишь заглянуть вперед, чтобы заставить нас, как трусов, беречь свои жизни? — Хастингс неестественно засмеялся.
— Хастингс, а ты любил Рагнара?
— Нет, зато я боялся его. Он был единственный, не считая богов, кого я боялся. Теперь видишь, как я обязан человеку, которого боялся сам Рагнар? А теперь скажи, что, по-твоему, нам следует делать?
— Быстро отправляться в поход на Англию. Моргана где-то там, и потом, я обещал Эгберту сделать его королем Нортумбрии. И если правда, что Рагнар умер в колодце со змеями, то вряд ли они съели его кости, тогда ты сможешь поискать их и похоронить в кургане.
— Мы выступим, как только соберем самый большой флот, который когда-либо отплывал от северных берегов.
Это стало нашим наиглавнейшим делом, и викинги с большим удовольствием откликнулись на наш призыв. Они радостно шли за «Гримхильдой» от мыса Финистерре прямо через залив в Бретань; но памятуя о великих открытиях на западе, я не мог удержаться, чтобы не повернуть восточнее, в большую излучину, и если бы поднялся встречный ветер, нас могло бы отнести с курса. Но даже отсюда, хотя вокруг простирались бескрайние просторы, люди разглядели прекрасный плоский остров, в котором кормщики узнали Гедел. С самого западного мыса мы срезали углы, двигаясь с востока на северо-восток под скалами Дувра, а потом повернули носы драккаров на Ско.
Мы вошли в Длинный Пролив, и землепашцы в поле бросали свои плуги, а женщины останавливали прялки, чтобы сосчитать наши суда. Семьдесят кораблей из восьмидесяти, вышедших в море, рассекали волны, и многих воинов не хватало на борту, и все же это было радостное зрелище после летнего похода.
Но сердце наблюдателя замирало, когда он замечал отсутствие одного корабля — «Великого Змея». Если Рагнар не вел свой флот и не был с Олавом в Ирландии, значит, его людей вел Хастингс. Все сердца бились в такт, кроме одного — оно принадлежало старому слуге Рагнара, не имевшему причин любить своего хёвдинга. Сердце старика билось не спокойно, он думал, что наступает конец света, глаза его померкли и он упал. А другие сердца бились весело, в полную силу, словно от страсти, но и в них не было покоя.
На пристань спустилась Меера, ее волосы по-прежнему пламенели. Морщины от тайных страстей проступили резче, однако глаза были непроницаемы и черны, как и раньше. Когда она увидела нас с Хастингсом каждого на своем корабле, занятых общим делом, у нее отвисла челюсть и глаза полезли на лоб; ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Хастингс осведомился о ее самочувствии и вновь принялся за работу.
— Что это значит, Хастингс? — вопросила она.
— Что «это»?
— Когда Оге покидал наши места, он захватил с собой твою принцессу и бежал от твоей мести.
— Он как-то и впрямь увел у меня хорошую дичь, но с тех пор много всего произошло, и теперь мы друзья и соратники.
— Что произошло? Хастингс, где Моргана? Она что, умерла? Аэла выкупил ее, а вы с Оге помирились? Но он не дал бы никакого выкупа, если каждый из вас был с ней…
— Оге, удовлетвори ее любопытство, — попросил Хастингс. — Верно, жизнь скучна ей без Рагнара и его зуботычин, и она совсем изголодалась без новостей.
— А где Рагнар? — потребовала ответа Меера.
— Сообщи ей, Оге, сколько сочтешь нужным.
— Короче говоря — ты не поверишь, Меера, — но Моргана где-то в Англии; Рагнара Аэла сбросил в колодец со змеями — в это уж ты поверишь, — где он и простился с жизнью.
