Противостояние - Витич Райдо (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Твоя сестра, Лена, погибла. Осенью, в ополчении, — не стал тянуть.
Девушка застыла, по коже мурашки прошли. Она не ожидала этой новости, не готова
была принять.
Надя? Наденька…
Как же так, как же?…
Лену качнуло, не поддержи ее Саша, упала бы, свалилась без сил на снег и умерла.
— Поплачь, если хочешь.
"А если не могу?"
Так и лежала на его коленях застывшая, застывшим взглядом глядя в гущу леса.
Холодно и пусто было.
Выходило, что у нее никого не осталось. Игорь, Надя, Коля… Всех забрала война.
Даже подругу, которая так и не поняла, что война началась. Даже любимого,
который так никогда и не узнает, что любим.
Она поняла, что такое быть сиротой и это было страшно.
Она действительно ощутила себя сиротой. Дядя, которого она видела один раз не в
счет как и отец, которого она вовсе видела лишь на фотографии.
Одна.
Как жить? Как смириться с жизнью, если самые дорогие тебе люди уже мертвы.
И одернула себя: у нее есть друзья, фактически братья: Сашка, Костя, Тагир, Ян,
Прохор, Петя, Сашок. Сколько их!
И зажмурилась: да выживут ли?…
— Пойду. К себе, — поднялась с трудом и поплелась в прострации к госпиталю.
Дрозд со скорбью смотрел ей вслед и думал: почему настолько страшная судьба
досталась настолько красивому во всех отношениях человеку?
А еще, говорят, Бог есть. Ложь! Если бы он был, ад бы не спустился на землю и не
бушевал, собирая дань из поломанных судеб и прерванных жизней. еще целые сутки.
Богатство, — операции срывались. шком прозрачно для
Лена не спала всю ночь. Не могла.
Душа плакала по погибшим, а в ночь смотрели совершенно сухие глаза.
Вышли ближе к рассвету. Тагир, Костя, Лена — Саша сопровождающим.
Шли не спеша, а девушке казалось, бегут — сердце выскакивало от напряжения.
У прогалины недалеко от дороги мужчины сняли сетку с машины, Звирулько подал
Лене одежду:
— Переодевайся. Документы в кармане.
— Знаю.
Кинула на сиденье главную драгоценность — битком набитый планшет. Переоделась,
пока мужчины курили, повернувшись к ней спинами.
Лену подивило шелковое белье, тонкие чулочки и изящные сапожки. Она уже забыла,
что такое есть в природе и позволила себе потратить пару минут, полюбоваться
доставшейся прелестью. Натянула с удовольствием, а вот дальше…
Женская форма пришлась в пору, но натягивать обмундирование эсэсовки было мало
противно — больно. Юбка чуть пережимала рану на животе и, пришлось передохнуть и
свыкнуться с болью, как и с мыслью, что в ближайшие дни она станет постоянной и
неистребимой. Китель плотно обхватил грудь и стянул раны на спине. Лене
показалось, она в футляр оделась. Вздохнула, выдохнула, унимая слабость и
головокружение, и решительно застегнула ремень, в котором и были зашиты особо
ценные документы.
Ремень еще сильнее потревожил раны, сжав их, но ничего, перетерпит. Пилотка,
перчатки, шинель. Лена застегнулась, посмотрела на себя в зеркало обзора машины
— нормально. Теперь еще один ремень и не умереть от их количества, от жары и
тесноты, и планшет через грудь — с ним она расстанется только за линией фронта.
Он лег ремнем через грудь, и девушка с трудом сдержала стон — чертова боль!
Постояла и сгребла свою одежду, сунула в вещмешок. К мужчинам подошла:
— Все.
Те обернулись и затоптались, странно посматривая на нее. Дрозд плечами повел,
выпрямляясь, вспомнил об офицерской осанке. Тагир подтолкнул открывшего рот
Константина к машине, а Лена подала сложенное Саше:
— Вот и все, — выдохнула. И так хотелось обнять на прощание, почувствовать что
жив, рядом, как был рядом все эти трудные, жуткие месяцы, поблагодарить,
поцеловать… помолиться за него.
— Только береги себя, ты обещал.
Он смотрел на нее не отрывая взгляда, и все силился запомнить.
Отвратно было видеть Пчелу в форме группенфюрер СС, но невозможно было не
признать, что она очень шла ей. Стройная женщина с серьезным лицом аристократки,
фарфоровой кожей, светлыми волосами, немного недостающими до плеч — все как
полагалось "истинной арийке". Шрамы гармонировали со строгим взглядом, в котором
не было ни грамма наивности, но жила жесткость и боль, и выдавала возраст много
старше, чем был на самом деле. Седые пряди разбавляли русые волосы, придавая
пикантность прическе. Не зная ее, встретишь и ни за что не догадаешься, что
партизанка, обычная советская девушка комсомолка семнадцати лет отроду.
Это и встревожило Сашу.
— Своим сразу объясни, кто ты, а то форму увидят и пристрелят без сантиментов.
— Если б еще знать наверняка, кто свои, кто не свои.
— Узнаешь.
Они помолчали, глядя друг на друга и, Лена подошла вплотную:
— Ты обещал, что выживешь, — напомнила глухо. Слезы душили, но не те, что
обычно просятся наружу, а те, которые никому никогда не увидеть. Так плачет душа
и она плакала. Второй день остановиться не могла.
Лена смотрела на Дрозда и не могла ничего сказать. Так бывает, в нужный момент
не находится нужных слов, нападает немота и тишина внутри. А потом и сказала бы,
да некому…
Но все же подошла вплотную и прошептала, как закляла:
— Выживи, умоляю. Ради всех погибших и живых, выживи.
— Я могу сказать тебе тоже самое, — прошептал он, вглядываясь в ее глаза,
скорбные, мудрые и бесконечно усталые. Не детские. За каких-то полтора года
девочку превратили в женщину, которая прожила жизнь.
А ведь ей только восемнадцать будет…
Тагир положил мешок к ногам лейтенанта и Дрозд невольно отвел взгляд от девушки,
а та отступила от него, смущено покосившись на мужчин. Теперь Эринбеков был одет
в форму рядового СС, как и положено водителю с не совсем арийской внешностью. А
вот Константин, высокий, светленький, в форме обер — лейтенанта, выглядел
напыщенным и бравым, как должно офицеру "доблестной немецкой армии".
Саша с ехидством оглядел их и фыркнул:
— Ну, вы и клоуны.
— Ладно, старик, — улыбнулся Тагир и обнял мужчину. — Ни пуха, — сказал
серьезно.
