Кости холмов - Иггульден Конн (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗

Пока толмач мучился с переводом, Иналчук через силу присел и дотянулся связанными руками до кровоточащей губы, вздрагивая от прикосновения.

– В Отраре нет никакого совета, великий хан. Это простые городские торговцы. Они не могут решать за того, кто назначен самим шахом.

Один из горожан хотел было возразить, но Хасар пнул его, и тот упал навзничь.

– Молчать! – отрезал Хасар, вынимая меч.

Хорезмийцы следили за движением его руки напряженными взглядами. Переводчик не требовался, и человек не отважился заговорить снова.

– Сохрани мне жизнь, и шесть тысяч ук [4] серебра будут доставлены тебе, – заявил Иналчук.

Толмач замешкался с суммой, и Чингис перевел на него свои желтые глаза. Под этим пронзительным взглядом купец задрожал и бросился на землю, присоединяясь к остальным горожанам.

– Великий хан, я не знаю этого слова по-китайски. Этим словом обозначается мера веса, которой пользуются золотых и серебряных дел мастера.

– Несомненно, он предлагает очень большую сумму, – ответил Чингис. – Ведь он назначил цену за свою жизнь.

Купец закивал с земли.

– Это очень большая мера серебра, господин. Столько весят, может быть, сто человек или даже больше.

Обдумывая решение, Чингис смотрел на стены Отрара, все еще возвышавшиеся над монгольским войском. Некоторое время спустя хан рассек воздух рукой.

– Этих – отдать женщинам. Пусть делают с ними, что хотят. Наместник пусть пока поживет, – решил он.

Краем глаза Чингис заметил удивление Хасара, но никакой реакции не последовало.

– Тэмуге ко мне! – приказал Чингис. – Они следят за нами со стен Отрара. Так я им кое-что покажу.

Тэмуге быстро явился по требованию брата, почти не обратив внимания ни на окровавленную землю, ни на правителя города, который сидел на ней, переводя взгляд с человека на человека.

– Сколько серебра у нас в лагере, Тэмуге? – спросил Чингис.

– Повозок сто, повелитель, – отвечал брат. – Я пересчитал каждую монету, но надо бы принести записи, если это…

– Принеси мне меру этого металла, равную весу одного человека, – велел Чингис. Почувствовав на себе взгляд Иналчука, он медленно улыбнулся. – И прикати одну из перевозных кузней, захваченных Субудаем. Я хочу, чтобы серебро текло рекой до заката. Ты меня понял?

– Конечно, великий хан, – ответил Тэмуге, хотя не понял ничего. Однако поспешил исполнить волю брата, не задавая лишних вопросов.

Народ Отрара собрался на стенах города, чтобы посмотреть, какая участь постигнет наместника, выданного ими монголам. Битва между гарнизоном Отрара и отрядом Самуки принесла много страданий и горя жителям города. Когда отрарское войско наконец вырвалось на свободу, горожане воспряли духом. Армия шаха приближалась, и горожане надеялись на скорое спасение. Но вместо этого монголы нежданно вернулись с юга и снова окружили город. Жители Отрара ничего не знали о судьбе шаха, но если он до сих пор был жив, то как мог допустить, чтобы хан снова стоял у городских стен? Прошли месяцы, купцы и ремесленники создали совет и спустя несколько дней тайных переговоров неожиданно ворвались в спальню Иналчука и связали его, чтобы выдать врагам. Ведь это он спровоцировал их на вторжение, а с горожанами монголы не имели вражды. Старики и молодежь собрались вместе на стенах, вымаливая у Аллаха спасение.

Перед заходом солнца Чингис велел подвести Иналчука ближе к стенам. Хан рисковал, поскольку расстояние было невелико и хорошо простреливалось из лука. Но Чингис справедливо рассудил, что никто не осмелится пустить стрелу в человека, от которого теперь полностью зависела их жизнь. Всего в сотне шагов от стены Иналчука поставили на колени, заново связав ему руки спереди.

Горожане хорошо видели и дымящую кузницу на колесах. Ее тоже подвезли ближе к стенам Отрара, и легкий ветерок наполнял ноздри острым запахом раскаленного металла. Наместник удвоил выкуп за свою жизнь, затем попытался предложить в два раза большую сумму, пока Чингис не заставил переводчика замолчать, пригрозив вырвать тому язык.

Группа людей, одиноко стоявшая под стенами города, выглядела необычно. Трое мускулистых мужчин под присмотром Тэмуге работали у кузнечных мехов. Чингис и Хасар стояли рядом с пленником. Все остальные монголы рядами расположились вдали и наблюдали.

Наконец кузнецы подали знак, что серебряные монеты в чугунном котле расплавлены. Один из них окунул палку в раскаленную жидкость. Палка обуглилась, а шипящие капли расплавленного серебра брызнули вверх. Двое других мужчин просунули длинные деревянные жерди сквозь рукоятки котла и подняли его над мехами и железной коробкой с раскаленными добела углями.

Видя, как подносят котел с бурлящей жидкостью, над которой плыл воздух, Иналчук в ужасе заскулил.

– Сто тысяч ук серебра, мой господин, – взмолился он, обливаясь потом.

Толмач приподнял глаза, но держал язык за зубами, и наместник начал громко молиться. Когда кузнецы поднесли котел, Чингис заглянул внутрь на кипящую массу и уверенно кивнул.

– Передай ему эти слова на его языке, – обратился он к переводчику. – Ни серебро, ни золото мне не нужны.

Иналчук в отчаянии поднял глаза, когда переводчик заговорил.

– Что он делает, друг мой? Во имя Аллаха скажи, должен ли я умереть!

Переводчик немного помолчал, печально уставясь на бурлящее серебро. Оно расплескивалось по краям котла и застывало, покрывая их коркой.

– Боюсь, что так, – подтвердил толмач. – По крайней мере, все произойдет быстро, так что приготовь душу для встречи с Аллахом.

Безучастный к их разговору, Чингис продолжил:

– Прими от меня этот дар, наместник Отрара. Возьми столько, сколько сможешь удержать. – Не меняя холодного выражения лица, он повернулся к Хасару: – Держи его руки вытянутыми, только смотри не обожгись.

Хасар слегка оглушил наместника кулаком по голове. Потом вытянул свои руки, давая ему понять, что нужно делать. Иналчук выразил протест громким криком. Даже меч, приставленный к его горлу, не мог заставить его поднять руки. Разъяренный Хасар схватил наместника за руку и, приставив ее локтем к своему колену, сломал об него кость, словно палку. Иналчук громко кричал, но по-прежнему сопротивлялся. Чингис одобрительно кивнул, и Хасар обошел вокруг наместника, чтобы сломать другую руку.

– Делай, что они велят, брат! – сорвался толмач. – Может быть, ты останешься жив!

Иналчук услышал его слова сквозь отчаяние и рыдание и послушно протянул связанные руки, поддерживая одной другую. Чингис кивнул кузнецам, и те наклонили котел, выливая серебро через край.

Струя кипящего металла покатилась на ладони наместника, будто он собирал искрящуюся серебряную влагу дождя. Иналчук раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука. От жара пальцы спаялись, плоть таяла, словно глина.

Наместник отдернул руки назад, неосторожно брызнув раскаленным металлом себе на лицо. Изо рта вытекла черная каша, губы превратились в спекшуюся, глиноподобную массу. Когда Чингис встал над ним, глаза наместника были пусты, и хан с интересом рассматривал его руки, ставшие теперь как будто раза в два больше своего естественного размера.

– Из-за тебя я пришел в эти пустынные земли, – сказал Чингис дрожащей фигуре. – Я предлагал тебе мир и торговлю, а ты прислал мне головы моих людей. Теперь я дал тебе твое драгоценное серебро.

Иналчук ничего не сказал, беззвучно шевеля губами.

– Разве у тебя не найдется для меня слов благодарности? – продолжал Чингис. – У тебя пересохло горло? Тогда прими от меня этот напиток и утоли жажду. И может быть, ты услышишь слабое эхо той боли, которую ты причинил мне.

Переводчик онемел от ужаса, но Иналчук все равно ничего не слышал. Кузнецы опрокинули котел и вылили остатки металла наместнику на лицо, но хан уже потерял к нему интерес и перевел взгляд на другой объект. Умасленную бороду наместника спалил огонь, рот до краев наполнила желтоватая жижа, но Чингис по-прежнему смотрел на людей, стоявших на городских стенах. Многие отвернулись, поняв наконец, что смерть уже спешит и за ними.