Ричард – львиное сердце - Хьюлетт (Юлет) Морис (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Если Ричард и молился, то лишь в глубине души: губы у него не шевелились. Но я думаю, что в эту минуту полного поражения сердце его окаменело. Бурливо встречал он радости свои, спокойно принимал победы, а горести глубоко замыкал в себе. Такие Натуры, думается мне, не обращают внимания ни на кого. Бог ли карал его, или люди – ему было все равно. Жиль расслышал только одно:

– Что я сделал, то сделал. Избави нас от лукавого! Он не прощался со своими надеждами, не просил напутствия на свой новый путь. Повернувшись спиной к святым местам, он опустил свой щит и начал спускаться с холма в холодную тень долины.

Если он сам изменился, если душа его была убита, безнадежна, то таков же был и его обратный путь. В тот же день он снялся с лагеря и повернул обратно к морю, к Аскалону. Наступила бурная погода, его застигли ливни, он вязнул в трясине, дрожал в лихорадке. Он терял дорогу, своих людей и любовь этих людей. Нашла лагерная зараза и разрасталась, как грибы. Люди гнили заживо до мозга костей. Они умирали с пронзительными криками и, крича, проклинали его имя. Один из них, пуатуец Рольф, которого он знал хорошо, повернулся к стене своим почерневшим лицом, когда Ричард пришел его проведать.

– Рольф, неужели и ты, братец, отворачиваешься от меня? – спросил его король.

– Да, государь мой! – отвечал Рольф. – Ведь из-за этих-то твоих подвигов жена моя и дети околеют с голоду, или она сделается развратницей.

– Жив Бог! – проговорил Ричард. – Не допущу этого.

– А я не могу допустить, чтобы Бог был жив, если Он оставляет тебя в живых, король Ричард.

Ричард отошел прочь.

Время тянулось. Дождь безжалостно лил без конца. Реки на пути разлились; там, где был брод, бушевали потоки; на всех путях встречались преграды. Что ни шаг, герцог Бургундский и Сен-Поль старались восстановлять людей против короля.

В Аскалоне оказались одни развалины, но Ричард с мрачной покорностью принялся отстраивать город. Это заняло у него всю зиму, так как французы, вероятно, считали, что сделали свое дело, сели на корабли и поплыли обратно в Акру. Там они услышали то, что дошло несравненно медленнее до короля Ричарда: то были странные вести о маркизе Монферрате, страшные вести о Жанне Сен-Поль.

Глава VI

ГЛАВА ПОД ЗАГЛАВИЕМ «КЛИТЕМНЕСТРА» [53]

В Акре, когда наступил сентябрь, солнце словно наполнило воздух знойными мечами. Город задыхался в зловониях от собственных нечистот. Ночи были еще хуже, чем дни. Мухам была обильная пожива: люди так часто умирали, что их не поспевали хоронить. На глазах у матерей дети хирели, да и они сами чувствовали, что силы их уходят. Люди, одни за другими, падали в обморок и больше уж не оживали; то мать вдруг ощупывала на своей груди мертвого ребенка, то ребенок принимался рюмить, почуяв похолодевшую мать.

В ту пору Жанна билась в постели, пробуждаясь с часу на час. Ее мучила мысль, что она будет делать, когда иссякнут источники молока, питающего маленького Фулька, этого прожору царской крови, когда он станет томиться, напрасно теребя ее грудь. Вдруг она слышит, как женщины, сидевшие при ней с опахалами, начали шептаться, думая, что она спит (Жанна уже понимала их язык).

– Джафар-ибн-Мульх пробрался тайком в город, – сказала одна, лениво вертя опахалом.

– Значит, одним разбойником у нас больше, – прибавила другая.

– Молчи, ты, завистница! – возразила первая. – Он один из моих любовников и говорит мне все; что я знать пожелаю. Он пришел с Ливана – я это уж узнала, да и еще кое-что…

– Что-нибудь дурное принес он о своем господине? – спросила вторая девушка из ленизеньких по имени Мизра. Первую звали Фанум.

Фанум отвечала:

– Очень дурные вести о Мелеке (так прозвали здесь короля Ричарда); но таково желание маркиза..

– Ого! – воскликнула Мизра. – Нужно сказать этой соне: она ведь луна Мелека!

– Ты – дура, коли принимаешь меня за дуру! – отозвалась Фанум. – Ну чего ради стану я хвататься за рога бешеной коровы, чтобы она проткнула мне бедра. Пусть себе франки убивают друг друга – нам от этого только польза! Все-то они собаки!

– Послушай, Фанум! – остановила ее Мизра. – Мелек – не собака. Нет, он даже больше, чем человек. Он тот самый желтокудрый царь Запада на белом коне, о котором разные пророки говорили, что он пойдет против султана. Я это знаю.

– Ну, значит, ему и смерть суждена худшая, нежели всякому человеку, – заметила Фанум. – Маркиз поедет с Джафаром на Ливан, чтобы повидать Старца из Муссы, которому тот служит. Мелек должен умереть, оттого что маркиз ненавидит его больше всех живых и мертвых.

– О, Царь Царствующих! – проговорила Мизра, всхлипнув. – И ты будешь спокойно стоять, хоть тебе и жалко его, и будешь смотреть, как маркиз убивает Мелека?

Но Фанум отвечала:

– Конечно, ведь каждый из людей нашего господина может убить маркиза; но чтоб убить Мелека, нужно коварство Старца. Пусть волк убьет сонного льва, сейчас явится пастух и убьет обожравшегося волка. Вот это – дело!

– Что ж, может быть, – согласилась Мизра. – Но мне жалко вот эту его любимицу. Нет ни одной дщери Али, которая была бы так добра, как она. Мелек – мудрец и умеет любить женщин.

– Пусть так, – успокоительно сказала Фанум. – А Старец из Муссы умней его. Он явится сюда и возьмет ее, и мы чудесно заживем в Ливане!

Они много чего наговорили бы еще, если б только Жанна считала это нужным, но ей казалось, что уж и того довольно. Опасность угрожала королю Ричарду, которого она, предательская душа, пустила уехать одного. Вспоминая о прокаженном, о своем обещании королеве-матери, о Ричарде, который стремился все выше и выше лишь для того, чтобы пасть, она чувствовала, что сердце то стынет у нее в груди, то снова пышет огнем и трепещет так, словно хочет разорваться. Удивительно, до чего быстро она ясно увидала перед собой нужный путь, ведь ее сведения были так ничтожны! Она не могла даже подозревать, кто такой этот мудрый Старец из Муссы на Ливане, знаток женщин. Она верила только, что это – мудрец. Она знала немного своего кузена, маркиза Монферрага: его союзник непременно должен быть убийца. Мудрец и знаток женщин, этот Старец из Муссы, обитающий на Ливане, умнее даже Ричарда! А она сама, Жанна, лучше дочерей Али1 Что это за дочери Али? Красавицы? И что из того, если она превосходила их? Одному Богу известно… Но Жанна знала теперь, что должна пойти поторговаться с этим Старцем из Муссы. Все это она спокойно взвесила в своем уме, лежа, вытянувшись, на постели, не открывая глаз.

С первым же проблеском зари она велела своим ворчливым, еще сонным женщинам, чтоб они ее одели, и вышла из дому. На улице мало кто мог заметить ее, и никто не посмел бы обидеть: ее все знали хорошо.

У калитки стояли два евнуха, они плюнули, когда она проходила. По дороге она заметила мертвую ногу, торчавшую из канавы, а подле – целый отряд крыс, но большую часть падали уничтожали собаки. Женщин не было видно нигде, только там и сям завешанный огонек выдавал еще не уснувший разврат, да колокол, созывавший верующих в храм, изредка разливал в воздухе свой мирный призыв. Утро было отчаянно-знойное: в воздухе ни струйки ветерка.

Жанна застала аббата Мило еще дома. Он готовился идти в церковь святой Марфы служить обедню. При виде ее дикого лица, он остановился.

– Нечего времени терять, дитя мое! – сказал он, выслушав ее. – Нам надо идти к королеве: это прямо касается ее. Спаситель мира! – воскликнул он, всплескивая руками. – За каких извергов Ты добровольно отдал жизнь Свою!

Они поспешили вперед. Солнце только что вырвалось из ночного мрака и засверкало на черепичных крышах высоких церквей. Акра начинала подыматься с постели.

Королева еще не вставала, однако она послала сказать, что примет аббата, но ни в коем случае не будет принята мадам Сен-Поль. Жанна стряхнула с себя это оскорбление так же точно, как пряди горячих волос со своего лица. Ей было не до того, чтобы думать о себе.