Тиран в шелковых перчатках - Габриэль Мариус (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
— Как она? — спросил он.
— Уже лучше. Когда только приехала, была очень слаба, но теперь начала поправляться.
— Говорят, вы сотворили с ней чудо. А она… она не спрашивала обо мне?
— Не знаю. Вы ведь так и не представились.
— Меня зовут Эрве де Шарбоннери.
— По-моему, она как-то упоминала это имя, — серьезно ответила Купер. — Раз или два.
— Не понимаю, почему она сразу не пришла ко мне! — Он резко поднялся и стал нервно расхаживая по комнате. — Как она могла вернуться в Париж и даже не объявиться? Это так жестоко!
— Она перенесла много страданий, — ответила Купер. — Больше, чем вы можете себе представить. Ей это далось нелегко. И не думаю, что человеку вообще легко воскреснуть из мертвых.
— Я думал, она умерла! Я уже не надеялся увидеть ее живой. И все это время она позволяла мне продолжать думать, что мертва. А она здесь, она жива!
— Катрин вынесла такие муки, каких в принципе не должно переживать ни одно человеческое существо. Она побывала в местах, о которых мы с вами не имеем никакого представления, а если бы увидели, то онемели бы от ужаса. Такое ни для кого не проходит бесследно. Но Катрин еще можно исцелить. Особенно любовью. И если вы прекратите думать только о себе и начнете думать о ней.
Он молчал.
— Простите, — наконец выдавил он из себя, — для меня это тоже нелегко.
— Ради вас она пожертвовала почти всем. Она спасла вам жизнь. — Купер придирчиво оглядела его. — Насколько вы старше ее? Лет на пятнадцать? К тому же вы женаты, и у вас трое детей.
— И что?
— Вы заставили ее выполнять поручения для Сопротивления и затащили к себе в постель. В каком порядке это произошло?
На его острых скулах выступил румянец:
— Мадам, вы понятия не имеете, каково это, когда враг оккупировал вашу страну. Франция потребовала жертвы от каждого из нас. Но немногие откликнулись на призыв. Катрин откликнулась. И Франция этого не забудет.
— Да, язык у вас подвешен неплохо.
— А вы, видимо, сами себя назначили защитницей Катрин, — резко бросил он. — Но вы ей никто. Вы даже не француженка.
— Вы правы. Я ей не родственница и не француженка. Но я ее подруга, а не телохранитель. Она пока слишком слаба, поэтому я ее защищаю, а иначе какая же из меня подруга?
Купер послышалось какое-то движение в комнате Катрин.
— Пойду проверю, как она.
Катрин проснулась и сидела на кровати. Купер присела рядом и взяла ее руку в свои ладони.
— Он здесь, — шепнула она.
— Я слышу. Я узнала его голос. — Катрин дрожала всем телом.
— Хотите, я уйду?
— Нет! Останьтесь, пожалуйста, в квартире. И попросите его подняться ко мне.
Купер позвала Эрве:
— Она хочет вас видеть.
Эрве вошел в спальню, все еще держа в руках шляпу. Купер закрыла за ним дверь, спустилась в столовую и вернулась к работе. Почти час из комнаты Катрин лишь изредка доносились их приглушенные голоса. Наконец Эрве вышел. Он на ходу попрощался с Купер и сразу ушел. Она слышала, как он торопливо сбежал по лестнице.
Купер вошла в комнату, не зная, чего ожидать. Катрин стояла у окна и смотрела на улицу. Выглядела она больной: лицо горело румянцем, глаза лихорадочно блестели. Купер встревожилась.
— Ну вот, моя дорогая Купер, он пришел и ушел, — медленно проговорила Катрин.
— Что между вами произошло?
Катрин крепко сжала ее руку худыми пальцами:
— Он по-прежнему любит меня. Ничего не изменилось.
Купер пристально вгляделась в ее лицо:
— Вы счастливы?
— Ничего не изменилось, — повторила Катрин. — До того как меня арестовали, у нас был уговор, и он останется в силе, если я соглашусь его принять.
— И в чем он заключался?
— Он никогда не разведется с женой. Он — барон де Шарбоннери и к тому же католик. Ни то ни другое не позволяет ему развестись. Это просто невозможно. Я могу быть с ним. Но никогда не смогу стать его женой. Не смогу взять его фамилию и родить от него детей.
— Это тяжелые условия.
— Но он будет моим. — Катрин лукаво улыбнулась. — Разве что-то другое имеет значение? Он мой и останется моим, так о чем еще я могу просить?
— Значит, судьба моей Катрин стать катринет-кой, — грустно произнес Диор, когда Купер пересказала ему их разговор.
— А кто такие катринетки?
— Так мы, французы, называем молодых женщин, которым уже исполнилось двадцать пять, а они так и не вышли замуж. В честь святой Екатерины, которая отказалась выйти замуж за язычника. В день празднования святой все старые девы Парижа надевают особые разноцветные шляпки. Я бы пожелал своей сестре более счастливой доли.
— Но у нее есть любовь, — заметила Купер. — И она утверждает, что ничего другого ей не надо.
— Они оба — сильные люди, — согласился Диор. — Пусть устраивают свою жизнь так, как им нравится. А ты, по его словам, устроила ему допрос с пристрастием. Буквально пытала, честны ли его намерения.
— Полагаю, что влезла не в свое дело. Я просто хотела защитить Катрин.
— Он сказал, ты была весьма сурова.
— Я немало пострадала из-за безалаберности моего мужа.
Катрин стремительно набиралась сил и спустя две недели после этих событий объявила, что переезжает из Парижа в дом семьи Диор на «Лазурном Берегу, в городке Кальян, что неподалеку от Грасса. Там, среди залитых солнечным светом цветущих полей, она быстрее поправится и воспрянет духом. Эрве де Шарбоннери едет с ней, и они вместе будут строить новую жизнь.
Купер и Диор пришли проводить их на Лионский вокзал. Катрин на прощание крепко обняла Купер:
— Спасибо вам, моя дорогая. Приезжайте ко мне в гости.
— Приеду, — пообещала Купер. Все еще худенькая и слабая, Катрин больше не напоминала те жуткие мощи, которые несколько недель назад они встречали на Восточном вокзале. Ее глаза снова светились надеждой. Они с Эрве вошли в вагон, отыскали свое купе и высунулись из окна, чтобы попрощаться напоследок.
— Спасибо вам за все! — крикнула Катрин, когда поезд тронулся. Она махала из окна, пока не скрылась в облаках пара — так же, как и появилась.
Диор плакал, уткнувшись лицом в платок, пока они шли по платформе. Купер обняла его за плечи:
— Мы скоро снова с ней увидимся.
— Моя бедная маленькая Катрин, — всхлипывал Диор. — Я должен был лучше за ней присматривать.
— Ты все равно не смог бы ничего сделать. Каждый из нас идет по своему канату, натянутому над пропастью. Все, что мы можем, — помочь друг другу подняться после падения.
Пока они пробирались через многолюдный вокзал, Купер мельком увидела в толпе до боли знакомый профиль. Поначалу она не поверила своим глазам: «Амори?» Она застыла на месте как вкопанная и окликнула его, пытаясь перекричать шум:
— Амори!
Мужчина остановился, и на секунду ей показалось, что он не обернется. Потом он повернул голову, и она увидела фиалковые глаза своего бывшего мужа. Голова у Купер закружилась. Она оставила Диора и начала проталкиваться к Амори сквозь толпу пассажиров.
— Привет, Купер, — поздоровался он.
— Я не знала, что ты в Париже.
— Я тут проездом. — Он посмотрел поверх ее плеча. — А ты, я гляжу, все так же коротаешь время с этим, как его там…
— С Диором. Мы только что проводили его сестру. — Она пыталась восстановить дыхание. Встретить его здесь было все равно что получить удар под дых. Он сильно похудел с тех пор, как она видела его в последний раз. На нем была военная форма цвета хаки, на плече висела походная сумка, светлые волосы встрепаны. — У тебя есть время поговорить?
Он взглянул на часы:
— Да, у меня еще полчаса до отхода поезда. Можем выпить по бокалу вина.
Она все объяснила Диору, тот печально кивнул и поехал домой, чтобы в одиночестве приходить в себя. Они с Амори направились в «Голубой поезд» — обильно украшенный позолотой и настенной росписью станционный буфет. В переполненном зале им удалось отыскать свободный столик в углу. Амори заказал у замученного наплывом посетителей официанта сразу целую бутылку вина.
