Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Поскольку число челобитником намного превышало потребное количество людей для двух небольших отрядов, Поярков смог выбрать из них наиболее опытных и достойных. Семён Иванович был зачислен в отряд Зыряна. Самому Дежнёву хотелось попасть к Поснику Иванову, с которым он был ближе знаком и знал его как спокойного и уравновешенного человека, всегда доброжелательного к людям. Но, познакомившись поближе с Зыряном, Семён не раскаялся, что попал в его отряд. Дмитрий обладал такими же достойными человеческими качествами, выделявшими его среди казачьих предводителей. Имена этих двух замечательных казаков, отважных и предприимчивых, неоднократно встречаются в истории славной восточносибирской эпопеи продвижения русских первопроходцев на восток к Тихому океану.
Всех зачисленных в оба отряда казаков собрал Поярков. Сказал короткое напутственное слово.
— Вас ждёт, казаки, служба на Яне, на Индигирке. С вашими обязанностями вас познакомят начальники отрядов. Обратите внимание на снаряжение. Без хорошего снаряжения, без доброго коня, без припасов и оружия казак в северной тайге или тундре — беспомощен. Хорошее снаряжение обойдётся каждому из вас по меньшей мере в сотню рублей. Понятно, что не на ваше пятирублёвое годовое жалованье вы сможете снарядиться. Если казак думает о своём будущем, он копит пушнину. Хорошая мягкая рухлядь — это те же деньги. Так что потрясите свои закрома.
Когда Семён Иванович после встречи с Василием Поярковым возвратился домой, он застал плачущую жену. Оказалось, что Катеринка узнала от мужа Трофима, составлявшего Дежнёву челобитную, о намерении Дежнёва отправиться в дальний поход и рассказала об этом по-приятельски Настасье.
— Почему плачешь, радость моя? — спросил Семён Иванович жену.
— Покидаешь меня... Почему ничего не сказал? — сквозь слёзы вымолвила Настасья. — Узнаю от соседки...
— Пойми, служба наша такая, походная. Казак не сидит на месте подолгу. А почему ранее ничего не сказал тебе? Не ведал, что попаду в отряд Зыряна или Посника. Только теперь узнал, что я казак отряда Дмитрия. Хороший мужик, степенный. Помнишь, они с Посником заходили к нам. Поздравляли.
— Я же дитя малое жду.
— Это же для нас с тобой радость великая. Вернусь из похода, а в избе младенчик голос подаёт.
— Как же я без тебя, Сёмушка...
— А так... Как и все казачки, у которых мужья ведут походную жизнь. Оставлю тебе корову с тёлкой, лошадь, кур, запас продуктов. Муки прикуплю. Коли возникнет какая нужда, посоветуйся с Трофимом, Катеринкой. Помогут.
— Надолго ли покидаешь меня?
— В точности не знаю. Скорее всего до следующей осени или зимы.
— Это же разлука на целую вечность, — Настасья говорила это сквозь рыдания.
— Не один же я такой. В нашем отряде ещё два казака женатых. У одного жена с Киренги, твоя соплеменница саха. У другого — минусинская татарка. Привёз её с енисейской службы.
— Что мне до них? У меня своё горе.
— На чёрный день оставляю тебе мешок с соболиными шкурками. Это те же деньги.
— Да не шкурки мне нужны, а ты, Сёмушка.
— Я же не на веки вечные тебя покидаю. Вернусь. А шкурками можешь расплачиваться за любой товар. Только не продешеви. Увидит каналья-купец, женщина молодая, неопытная, по-русски не изъясняется. И надует тебя, непременно надует. Такое уж это племя. Поэтому пойдёшь на торжище, непременно бери с собой Катеринку.
— А если затянется твой поход?
— Всё может быть. Когда-нибудь вернусь к тебе живой и невредимый. Только жди терпеливо. А придёт великая нужда, пусти в избу постояльцев. Какого-нибудь казака, непременно семейного и бездомного. Идут слушки, что едут в Якутск воеводы с большим пополнением. Кому-то понадобится жильё.
Семён Иванович продолжал уговаривать, успокаивать жену, давать ей наказы. Объяснял, что участие в походе — единственная возможность поправить семейные дела, избежать нужды, обзавестись запасом ценной пушнины.
Дмитрий Зырян, человек сведущий, рассказал казакам о цели похода и о том крае, в котором завершится поход. Река Яна или Янга не такая великая, как Лена, и шириной своей и протяжённостью Лене-матушке уступит. Но всё же река немалая. Отделяют её от ленской долины необъятные лесные просторы и горные цепи. А живут на той далёкой Яне-реке отчасти саха, отчасти юкагиры, народ бродячий, промышляющий охотой. Впервые русские побывали на Яне ещё восемь лет назад. И честь первооткрывателя этой северной реки принадлежала Ивану Реброву, казаку достойному и прославленному. «А прежь меня на тех тяжёлых службах на Янге и Собачье не был никто, проведал я те дальняя службу», — писал он в своей челобитной. В ней речь шла о реках Яне и Индигирке.
Рассказывая о деяниях Ивана Реброва, Зырян поведал казакам, что ещё в начале тридцатых годов этот славный первопроходец прошёл с Мангазеи северным путём, по нижней Тунгуске и Вилюю на Лену. Перезимовав в Жиганах, Ребров вместе с енисейским служилым человеком Ильёй Перфильевым вышли морем на Яну. Там они захватили в аманаты юкагирских князцев и собирали ясак. Зырян пояснил, что сбор ясака пушниной сопряжён в малонаселённых северных землях с немалыми трудностями. Кочевники-юкагиры в знак протеста против ясачного обложения могут поспешно покинуть становище, свернув чумы, погрузив нехитрый скарб на оленей, и раствориться в необъятных просторах тайги. Преследовать и искать их бессмысленно. Поэтому приходится прибегать к такой не слишком доброй практике — захвату аманатов или заложников из числа «лучших мужиков», то есть князцев и их ближайших родственников, братьев или сыновей. Аманаты держатся под стражей до тех пор, пока юкагирский род не выплатит сполна ясак.
По утверждению Реброва, янские соболя были лучше всех, которых он видел прежде. «На великой реке Лене и на её сторонних реках таких добрых соболей нет», — докладывал он. Собранный на Яне ясак Перфильев отвёз в Енисейск, а Ребров в сопровождении служилых и промышленных людей отправился дальше на Индигирку или Соболью реку, как её ещё тогда называли.
Иван Ребров был заметной фигурой в освоении Восточной Сибири. Он ходил по Лене, Вилюю, Алдану. После походов на Яну и Индигирку он возвратился в Якутск и был оставлен на «ленской» службе, а в дальнейшем, в течение пяти лет, служил на реке Оленек и впоследствии был повёрстан пятидесятником. Дежнёву не раз приходилось ходить по следам Ивана Реброва и служить на открытых им реках.
Вслед за Ребровым реки Яны достиг Елисей Юрьев Буза казачий десятник, и с ним с десяток казаков и до сорока промышленных людей.
Буза был также заметной фигурой в освоении Восточной Сибири. Дежнёв услышал рассказ Зыряна о подвигах этого первопроходца. Как и другие выдающиеся служилые люди, он начинал службу на Енисее. В 1637 году он вместе с промышленным человеком Друганкой покинул Якутск, спустился вниз по Лене и вышел в море, намереваясь достичь Яны. Но быстрое наступление зимы и неблагоприятная ледовая обстановка помешали дойти до устья Яны. Елисей Буза с Друганкой и другими спутниками смогли дойти только до устья «Омалевы-реки» (Омалая), впадающей в Губу Буорхая к западу от устья Яны. Здесь мореплаватели смастерили нарты и, оставив коч, двинулись далее сухопутным путём по заснеженной тундре. Товары и припасы они были вынуждены бросить на берегу моря. Маленький отряд пустился через Камень, горный кряж Кулар, и достиг верховьев Яны. Переход был исключительно трудным, потребовал от его участников мужества и выносливости. Отряд двигался в лютые морозы по открытой снежной пустыне, где не укроешься от ветра. Потом преодолевали Каменный Кряж. Обессиленные люди тащили нарты с самой необходимой поклажей. Весь этот путь от Губы Буорхая до верхней Яны занял восемь недель.
На Яне Буза собрал ясак в расположении якутского рода князца Тузлука. Князец пытался было уклониться от уплаты ясака и оказать русским военное сопротивление. Он держал в осаде русский лагерь в течение двух недель. Осада стоила жизни двум казакам. Но в конце концов «тех якутов войною смирили и под государеву руку привели и ясаку с них взяли вновь...» Непокорный князец Тузлук смирился.
