Северный богатырь. Живой мертвец (Романы) - Зарин Андрей Ефимович (книга бесплатный формат txt) 📗
Он подхватил Пряхова и потащил в палатку, а Матусов бегом побежал за водкой.
Канонада продолжалась. Русские ядра громили крепость, разбивая стену. Шведы сначала отвечали бойко, потом все слабее и ленивее. Однако пальба все-таки продолжалась всю ночь. Только на рассвете Опалев приказал бить барабанщику о сдаче, и после долгих переговоров, в десять часов вечера первого мая 1703 года, Петр Великий во главе своих преображенцев вошел в покоренную крепость.
Вся Нева со взятием Ниеншанца была во власти России.
Радости Петра не было пределов. Он разослал всем друзьям, а первому Меншикову, извещения о победе и отпраздновал ее в Ниеншанце великим пьянством.
XXXIX
Скучные дни
Утомившийся, голодный Яков поел и отдохнул. Богатырская натура одолела пережитые волнения, и Пряхов, сытый, довольный, уже широко улыбался и смеясь рассказывал о своем плене, о бегстве, о победе над Ливенталем.
— Сначала так-то петушился, что страсть, а как мой верх стал, так и шамад забил. Трус! Погань!
Матусов глядел на него влюбленными, влажными глазами, гладил его грубые руки и повторял:
— Вот так фортеция!
Савелов радовался за друга и в то же время грустил, что не сможет ничем порадовать его.
Друзья разговаривали, а в это время пушки неумолчно громыхали, разбивая стены шведской крепости.
— Надо бы тебя к фельдмаршалу! — сказал Савелов.
— Постой, теперь не до него! — ответил Матусов. — Завтра утром и сходит.
Яков окончил рассказы и обратился к Савелову:
— Ну, а ты? Повидал наших, видел Софью?
При имени «Софья» он покраснел, как девушка.
— Бес меня спутал, и я все дело попортил, — потупившись ответил Савелов и рассказал все, что с ним приключилось во Пскове.
Яков побледнел, жадно слушая рассказ названного брата, а потом схватился за волосы.
— Разорен, выходит, мой батюшка! Хорошо, ежели еще Грудкин удержался, — он вызволит, а то беда!
— Грудкин во Пскове, я хотел его видеть, а он словно прятался.
— Боялся! Ведь нас, староверов, во как травят!
— Что же делать?
— Если царь простит, — тряхнул головой Яков, — тогда все по-хорошему. Найдем их и все!
— Царь простит! — уверенно сказал Савелов, — и Фатеев просить будет, и ты службой заслужил.
— Вестимо простит! — подхватил Матусов, — он, брат, глупым делом не занимается!
— А тогда и все по-хорошему, — уже весело ответил Яков, — ежели мы и разорились, так деньги — дело наживное. Вот как я думаю. А?
— Вестимо! — весело подхватил Матусов.
Савелов тоже оживился. Катя опять воскресла в его воображении и словно осветила его душу особой радостью.
Ночь промелькнула незаметно без сна. Друзья вышли из палатки. Пальба прекратилась. Навстречу им шел Фатеев; он увидел Якова и даже остановился.
— Откуда ты?
Яков широко улыбнулся.
— Бежал оттуда, куда ныне все пойдем.
Фатеев горячо обнял Якова, а потом ухватил его за руку и потащил.
— Куда ты?
— К царю, к царю! Он и то нынче о тебе вспоминал — где ты, да что с тобой, а вдруг и ты. Идем скорее!
Царь стоял у своей ставки, и по его веселому лицу и раскатистому смеху можно было узнать, как доволен он этой победой, не стоившей ему ни одного даже солдата.
— Государь! — издали закричал Фатеев, — пленника веду!
Все оглянулись на его смелый оклик.
Яков двинулся вперед и вытянулся. На нем были рваный полушубок и серые лапти. Огромный, обросший волосами, неумытый, растрепанный — он походил на великана-дикаря. Петр пытливо поглядел на него и вдруг светло и радостно улыбнулся.
— Никак Яков из Спасского, что на разведку ходил да в плен попал? — спросил он.
— Пряхов! — подтвердил Шереметев.
— Он самый, государь! — радостно подхватил Фатеев, — бежал от шведов и сюда!
— Молодец! — радостно произнес Петр. — Ну, надо будет наградить тебя. Ты — сержант?
— Так точно, — пробормотал Яков.
— Будь поручиком! — сказал Петр и протянул ему руку.
Яков склонился на колени и жарко поцеловал его руку.
Петр ласково кивнул ему.
В это время шведский парламентер принес условия сдачи. Петр с генералами ушел в палатку.
— Теперь я спать, — сказал Фатеев, едва держась на ногах от усталости.
Яков пошел назад; к нему подбежали Матусов и Савелов.
— Ну, что?
— Поручиком пожаловал! — ответил Яков.
— А про отца?
— Не успел.
— Ах, ты, баранья голова! Когда и надо было! — выругался Матусов. — Теперь жди случая!
— Фатеева просить надо, — решил Савелов.
В богато убранной шеняве, с веселой музыкой приехал Александр Данилович Меншиков к покоренной крепости.
Петр вышел встретить его и ласково обнял, сказав;
— Теперь вся Нева за нами, Данилыч!
— Кто против нас! — восторженно отозвался Меншиков.
— Ну, а Катя с тобой?
— Она бы сама прибежала, если бы я ее взять не захотел, — широко улыбнулся. — Эй, Катя!
Но мариенбургская пленница уже легкой козочкой сбежала со сходней на берег и бросилась к царю.
Тот обнял ее и поцеловал, громко засмеявшись.
— Ишь, какая прыткая! — воскликнул Меншиков, — а ты говоришь: взял ли…
— В фавор войдет, — шептали окружающие Петра друг другу, а Багреев стоял в стороне, крепко сжав руки, и его лицо было белее бумаги.
Фатеев подошел к нему и дружески поздоровался.
— Пойдем к нам! Яков вернулся.
— А! — безучастно сказал Багреев.
Кроме Екатерины, он не видел ничего окружающего. И вдруг, уходя с Петром, она украдкой взглянула на молодого офицера и улыбнулась. Багреев вздрогнул, и его лицо тотчас залил румянец.
Шереметев устроил празднество. С музыкой и песнями на шенявах и в лодках переехали все на другой берег и там пировали до вечернего часа. Это было второго мая.
Вдруг со стороны взморья раздались два пушечных выстрела. Все повскакали с мест.
— Что такое?
— Сейчас узнаю! — ответил Шереметев и послал за справкой.
Через несколько минут к пирующим подошел офицер с солдатом от рот, посаженных в засаду у устья Невы.
— Что такое? — снова спросил Петр.
— Два шведских судна подошли и сигнал подают, — ответил вытягиваясь офицер.
— Они еще не знают, что крепости нет, — засмеялся Шереметев, — ответить им тем же сигналом.
— Добро! — сказал Петр.
С крепости грохнуло два выстрела.
Шведы попались в обман и выслали бот за лоцманом, но едва матросы вышли на берег, как к ним бросились солдаты и взяли их в плен.
Царь поспешно вернулся с пира. Испуганные матросы показали, что в Неву идет флот из девяти кораблей, с адмиралом Нуммерсом во главе.
Живая радость отразилась на лице Петра.
— Ну, Данилыч, мы с тобой те корабли воевать будем! — весело сказал он.
Время тянулось медленно без дела. Матусов, Савелов, Яков, Фатеев и Багреев пили, спали и печалились, чтобы снова запить свое горе вином.
— Буду опять проситься из войска, — каждый день говорил Савелов, а Яков тотчас подхватывал:
— И я!
— Поеду искать их!
— И искать нечего. Прямо к Грудкину.
— Тогда и я с вами, — подхватил Матусов.
— Вот втроем и поедем!
После этого они напивались пьяны и трое плакали, а Фатеев бил себя кулаком в грудь и кричал:
— Свинья я буду, ежели перед царем твоего отца не обелю!
И вдруг в ночь с пятого на шестое мая прибежал в их ставку денщик царский и закричал на всю палатку:
— Кто есть Яшка Пряхов? Сейчас к царю!
Все повскакали. Яков вышел и ответил:
— Я — Пряхов.
— Ну, и идем!
И Яков едва успел натянуть сапоги, как его повели к царю.
Царь сидел в своей палатке. Подле него стояли Меншиков, Апраксин и два денщика. Царь в расстегнутом кафтане, дымя трубкой, наклонился над каким-то чертежом и водил по нему своим корявым пальцем, когда ввели Якова.
— А, ты! — воскликнул Петр. — Ну, опять к тебе нужда. Можешь мне лоцманом быть? А?
