В дни Каракаллы - Ладинский Антонин Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Мы по-прежнему не знали, что предпринять. Дурк, к которому Вергилиан обратился за советом, высказал мнение, что следовало выждать, как развернутся события, и не торопиться с отъездом. По слабости характера Вергилиан послушался его. Нам и в голову не приходило, что такой совет был преподан коварным трактирщиком не без задней мысли.
Однако таверна стала наполняться беглецами из Аррабоны. Они рассказывали, что варвары рыщут недалеко от города и захватывают стада и имущество поселенцев.
– Не знаете ли вы чего-нибудь о Карнунте? – добивались мы у путников.
Вергилиан был в крайнем волнении. Я тоже спрашивал, что теперь будет со мною.
Как будто выходило, что Карнунту пока опасность не угрожала. Сарматы перешли Дунай где-то между Лавриаком и Виндобоной, далеко к западу от того города, где жил Виктор.
Дверь в таверне скрипела ежеминутно. Люди приходили и уходили. Одни садились с растерянными лицами за стол и требовали вина или вареных яиц, другие рассказывали, размахивая руками, о том, что происходит на Дунае. Харчевня стала походить на разворошенный муравейник. В воздухе чувствовалась та особенная тревога, которая разгоняет в дни бедствий ежедневную скуку. Дурк сбился с ног, и румяная хозяйка загребала деньги лопатой.
Какой-то пьянчужка, сенатский скриба в отставке, как он себя называл каждому, увещевал сидевших за столами угостить его вином.
– Друзья, – надрывался старик, с пафосом размахивая сухонькими ручками, – победоносные легионы поражают врагов отечества, а вы скупитесь на чашу вина для сенатского служителя!
Сидевшие за столами смеялись.
– А ты тут при чем?
– Низкая чернь! – негодовал сенатский писец. – Вас еще на земле не было, а я уже записывал в сенате речь великого августа Марка Аврелия, когда он отправлялся на войну с маркоманами. Я видел своими глазами славу Рима! Вы жалкие торгаши!
В самом деле, за соседним столом огорченный событиями торговец жаловался:
– Вот, например, я. Везу сто модиев перцу, чтобы продать его с прибылью в Виндобоне. Это все мое достояние. А теперь что же мне делать?
Мы тоже не знали, как нам поступить, и я уже начинал опасаться, что не так-то легко добраться до родного города. По Аррабонской дороге непрерывно двигались на север новые и новые центурии. Все разговоры в таверне были неизменно связаны с событиями в Паннонии, оживленно обсуждались всевозможные слухи, и для каждого случая немедленно находились очевидцы, все видевшие своими собственными глазами и слышавшие своими ушами, в чем клялись Юпитером, Геркулесом, Меркурием. Некоторые, по-видимому, чувствовали себя в этой полной волнения атмосфере как рыба в воде, с удовольствием спорили, вмешивались в чужую беседу, допытывались новостей, точно надеясь, что вдруг произойдет какое-то приятное изменение в их жалкой и бедной жизни. Только богатые торговцы горевали о покинутых в Виндобоне лавках или ткацких предприятиях.
Наступил вечер. Шум в таверне не умолкал даже в ночное время. Но еще до наступления темноты Дурк пришел к Вергилиану и заявил:
– Здесь для тебя очень беспокойно. Вижу, что вы с приятелем хорошие люди, и хочу предложить вам место для ночлега наверху, где вы будете пользоваться полным покоем. Там сегодня ночует один торговец из Аррабоны.
Мне почудился в глазах хозяина опасный огонек, но Вергилиану понравилась мысль познакомиться поближе с человеком, который только что прибыл с места событий, и расспросить его подробнее о положении дел в Паннонии. Мы поднялись наверх по скрипучей лестнице. Помещение для ночлега представляло собою нечто вроде чердака, и попасть туда можно было по узкому переходу под самой крышей. На земляном полу лежали снопы душистой овсяной соломы, и в полумраке мы заметили человеческую фигуру. Очевидно, это и был торговец из Аррабоны. Вергилиан окликнул его и тотчас же приступил к расспросам. Торговец охал и стенал, жаловался на разорение, но ничего толком сообщить нам не мог, так как ехал не из Аррабоны, а возвращался в этот город, где у него оставалась семья, об участи которой он очень беспокоился. Когда надоели его стенания и вздохи, мне пришло в голову посмотреть, что делает Теофраст.
Я осторожно спустился в темноте по другой лесенке, что вела прямо во двор. Около нее в стене виднелось небольшое окно, через которое пробивался слабый свет светильника. Из любопытства, вполне естественного для юноши моих лет, я заглянул в него. Это была горница Дурка. Здесь он спал со своей краснощекой супругой на грязном ложе и здесь же хранил запасы провизии. Повсюду висели колбасы и окорока. За круглым деревянным столом сидели Дурк и еще три незнакомых мне человека, тоже обросших щетиной и в неопрятных хламидах. Ничего примечательного в этой компании не было, если не считать довольно зверских рож у трех незнакомцев. Но два-три долетевших до моего слуха слова заставили меня прислушаться к их разговорам. Дурк доказывал что-то, стуча кулаком по столу.
– Видимо, у него есть деньги. Раб мне хвастал, что его господин сенаторский сынок. И у другого должны быть денарии.
– У борова из Аррабоны? – спросил один из мрачных приятелей.
– Да, у торговца. Только что продал шерсть в Аквилее.
– Наверное, уже положил деньги в Аквилейский банк.
– А может быть, и не положил. Ведь они нужны ему для закупок.
– Что тут долго разговаривать! – перебил его другой собеседник, со щербатым после какой-то подозрительной болезни лицом. – Перерезать горло не так уж трудно, а вот как быть с трупами?
– Это я беру на себя. Но уговор дороже всего.
– Какой уговор? – нахмурился щербатый, очевидно зная непомерную жадность трактирщика.
– Половина – мне.
– Мы будем работать, а тебе половину? В своем ли ты уме, Дурк?
– Однако ведь все это я подстроил! Что бы вы делали без меня?
– Согласен. Но по справедливости считаю, что надо все делить на пять равных частей.
– Верно! Верно! – дружно подтвердили собеседники.
– Тише вы! – зашикала на них хозяйка, стоявшая в дверях с независимым видом, упираясь руками в бока. – Не хотите по-хорошему, – так убирайтесь вон. Мы и без вас обойдемся.
– Как же ты справишься с ними? Их четверо… – скаля зубы, спросил щербатый.
– Ничего. Я уже всыпала им сонного порошка в кувшин с вином. Можно к ним и Copy подослать…
Стараясь не шуметь, я снова поднялся на чердак по лесенке. К моему ужасу, как раз в это мгновение Вергилиан наливал вино в глиняный кубок. У него была привычка выпивать чашу перед сном.
– Не пей! Не пей! – хрипло сказал я и вырвал из его рук кубок.
Поэт широко раскрыл глаза от удивления.
– Ты обезумел!
Сам не зная почему, я погасил светильник и шепотом рассказал Вергилиану о том, что увидел и услышал. Поэт пришел в ужас:
– Этого только не хватало!
Но надо было действовать немедленно, мы решили, что из чувства человеколюбия необходимо поделиться новостью и с аррабонским жителем. Тот совсем сошел с ума от страха за свою жизнь.
– Дернуло меня остановиться в этой проклятой таверне! Всем известно, что Дурк с краснорожей распутницей убивают путников, а тела их выбрасывают в соседние каменоломни или варят из человечины похлебку. Один путешественник нашел однажды в своей миске человеческий палец!.. Бедный я и несчастный! За что меня карают боги?!
– Замолчи! – шепнул ему Вергилиан. – Или ты хочешь, чтобы к нам поднялись разбойники и зарезали, как баранов?
– Что же нам делать? – скулил торговец, у которого, очевидно, в самом деле находились при себе большие деньги, так как он прижимал к груди тяжелый кожаный мешок.
– Что делать? Покинуть таверну, но так, чтобы не привлечь к себе внимание.
Я предложил спуститься через слуховое окно по веревке, когда в таверне все уснут.
– А дальше?
– Потом мы свяжем привратника и без помехи выйдем на Аррабонскую дорогу.
Такой план привлекал меня, потому что в нем было много действия. Но Вергилиан покачал головой:
– Все это хорошо у Апулея. А нам сейчас не до того.
