Княжьи люди (СИ) - Лисовин Алексий (электронные книги без регистрации .txt) 📗
— А ты почто остался? — Неожиданно перебил воина князь Ярослав Всеволодович. — Или тебя с собой не позвали?
— Позвали. — Угрюмо ответил Артемий. — Я поехал за ним. Да возвернулся. — Он перевёл взгляд на своего князя и дрогнувшим голосом произнёс. — Наших, ярославских, среди сбежавших не было. Они к тому времени пали в бою. Все пятеро. Я решил, что нет чести в том, что бы бросить их в поле.
Эти его слова утонули в шуме одобрения, стоявших у дальней стены воинов. Хмурое лицо ярославского князя просветлело. Не сдержав чувств, он похвалил своего дружинника и попросил продолжать.
Артемий, приободрившись, поведал о том, как вернулся к суздальцам. Те, разогнав войско Виряса, уже развернулись для нового боя. Их воевода Мечеслав взъелся на Артемия, видимо злясь из-за ростовцев.
— Эко же он! На других горяч! А сам-то отпустил своих! — Усмехнулся Ярослав и посмотрел на троих бояр из Переяславля — Залесского. Те тотчас поддержали своего князя гулом недовольства действиями Мечеслава. Им вторили ростовские бояре и примерно половина владимирских. Последнее очень не понравилось Юрию Всеволодовичу. Хмурым взглядом он скользил по лицам лучших людей своего княжества. Наконец не выдержав, хлопнул ладонью по столу.
— Вот так! — Дождавшись пока все крикуны угомонятся, великий князь поднялся с лавки, нависнув над столом.
— Вот так бояре и князья! — Повторил тише, убедившись, что его наконец то слушают все. — Вы здесь не затем, что бы судить Мечеслава! Я его князь. — Он мрачно покосился на младшего брата и продолжил. — Тоже и с воином Ерохой. Василько Константинович княжит в Ростове. Пусть сам и решит, как поступить с ближником. Но я. — Юрий помолчал, глядя на племянника. — Я не советую тебе слишком уж его наказывать. Ежели Господь его не оставит, он дюжине христиан сохранит жизни.
Лютобор слышал о милосердии князя, но что бы помиловать трусов и предателей… Отрок оглянулся на своего дядю. Тот будто бы застыл в мрачной неподвижности, слушая рассказ о своём брате.
Мечеслав, срывая гнев, спросил, почему Артемий не последовал за своими ростовцами. Воин ответил, что все кого он считал своими, остались на поле. Мечеслав похвалил Артемия, поставив его в пример остальным. Он сказал дружинникам, что наиболее рьяным из них, он раздаст лучшие доли в добыче. От своей пятой части во всем, что будет взято, Мечеслав отказался. Ему было достаточно почестей от князя, которыми тот осыплет его за победу. Его речь пришлась воинам по сердцу. Глядя на коней и оружие приближающегося врага, одни оценивали их общую стоимость в мехах, другие в серебре, а кое-кто и в золоте. Скорые подсчеты в любом случае сулили немалое богатство. Впрочем, кто-то из юнцов, всё же посетовал, на то, что рать врага не слишком многочисленна. Каждому из русичей придётся очень постараться, что бы воевода отметил именно его. И они постарались. Вихрем налетели на левое крыло Пургасовой конницы. Её предводителя, Мечеслав насадил на копьё как тушу на вертел. Затем выхватил меч и рубил им эрзян одного за другим. Дружинники не отставали. Скоро, стоявшие перед ними враги были по большей части повержены. Но остальные, бывшие в центре и на правом крыле, подоспели на помощь. Они сражались с бешеной яростью, платя несколькими своими за каждого из русичей. Дружина увязла в затянувшейся сече.
К этой части рассказа, Артемий, явно не привыкший к столь длинным речам, устал. Голос его зазвучал хрипло и князь ярославский Всеволод Константинович, попросил дать напиться своему человеку. Артемию, от великокняжеского стола, поднесли кубок с медом. Утолив жажду, воин продолжил.
— Сам Мечеслав бился в первом ряду и лично зарубил не менее десятка…
По толпе бояр прошел вздох удивления, но недоверие выразил лишь Ярослав Всеволодович. Составив домиком черные брови, он изумлённо воскликнул.
— А ты что же, считал за ним среди битвы?! Ну и нашёл же себе дело, в то время когда остальные дерутся!
Бледное лицо рассказчика, после этих слов пошло алыми пятнами. Рука метнулась к поясу. Лютобор с содроганием сердца ожидал увидеть, как воин выхватит меч и только сейчас заметил, что меча нет. Артемий, единственный среди всех присутствовавших, был безоружен. Красный как рак стоял он посреди шатра, бессильно цепляясь за пояс рукой. Юрий Всеволодович, укоризненно посмотрел на младшего брата и велел поднести рассказчику ещё одну чашу. Артемий выпил и поведал о том, что в бою находился за спиной воеводы.
— Он мне честь оказал. Приказал беречь своего стяговника. Вот я и берег. Какое-то время дела мне не было. Поганых мне попросту не доставалось. Но после и я рубился как все.
По его словам, русичи убили врагов гораздо больше, чем их было самих. Конников Пургаса посекли почти всех. Многим казалось — победа близка. Но тут к их врагам пришло подкрепление. Огромная толпа пеших эрзян прибежала из тверди и обступила дружину со всех сторон. Суздальцы отбивались отчаянно, но совладать с многолюдством врагов не могли. Один за другим они погибали.
— Я не сберег нашего стягового. Поганые стащили его из седла. После уже я увидел, то что от него осталось… А пособить мне ему, было никак. Сам бился с тремя и двоих зарубил. — Рассказчик замолчал, посмотрев на свои руки. Все, и князья, и бояре, и воины терпеливо ждали продолжения. В воцарившейся тишине, Артемий рассказал о том, как бой прекратился.
Эрзяне расступились, оставив вокруг остатков дружины заваленное телами пространство. На него, в окружении четырех воинов, на белом жеребце, выехал уже не молодой человек в раззолоченной броне булгарской работы. Мечеслав взглянул на него и, не выпуская из руки меч, спросил, кого это еще принесло. Тогда пожилой назвался Пургасом. Он без обиняков предложил русичам сложить оружие, в противном случае суля скорую смерть.
Мечеслав ответил не сразу. Прежде окинул взглядом всех своих воинов. Тех оставалось ровно двенадцать. Многие были ранены, все очень утомлены и с трудом держались в седле. Шестеро и вовсе были пеши, в сече потеряв коней. Цел и не вредим, был только он сам.
Артемий оглянулся, в первый раз окинув взглядом собравшихся.
— Поганых же вокруг, видимо-невидимо! Бросились бы разом — в миг бы растерзали. — Он чему-то мрачно усмехнулся и устремил взгляд на своего князя, будто рассказывал только ему.
Пургас заявил, что крови уже пролилось не мало, и больше её лить, он сегодня не хочет. Мечеслав видно готов был сражаться. Но его воины. За то время пока он раздумывал, один из них, ослабев от ран, покачнулся и сел в кровавую кашу из снега и грязи. Остальные выглядели не на много лучше.
— Тогда воевода посмотрел на Пургаса, и не глядя на нас, велел сложить оружие. — В этом месте голос Артемия дрогнул, и он хрипло закончил. — Так мы сдались.
Мечеслав первым убрал меч в ножны и сошел из седла на землю. Главный инязор эрзян, явно оказывая почести родовитому пленнику, так же спешился и лично принял из рук воеводы пояс с оружием.
Отрок слушал и не понимал поступков отца. Боец которому нет равных, сразил десяток врагов, не получил от них ни царапины и сдался тогда, когда мог еще драться. Вот Лютобор бы так не сделал. Он напал бы на Пургаса, свалил бы его, потом его дружинников, потом всех на своём пути и ускакал на верном Буяне, или пал в бою, но в полон, не попал бы. Он так задумался, что пропустил часть рассказа. Когда спохватился, Артемий уже говорил о том, как русичей разоруженных и лишённых броней, по приказу Пургаса отвели в твердь. Их оставалось двадцать пять человек. К двенадцати сдавшимся, добавились те воины, которых врагу удалось скрутить и взять живыми во время боя. Шестеро из них были тяжко ранены. Всех вместе поместили в просторном срубе. Здесь были лежаки из соломы у стен, остывший каменный очаг и узкие волоковые оконца под крышей.
Мечеслав осмотревшись, сказал, что такие избы эрзяне ставят в своих твердях для окрестных сбегов, что бы тем легче было пережидать очередной набег. А Артемий подумал, что такой сруб предназначался для проживания одной большой семьи. Двум с половиной десятков людей в ней было тесно, да и лежаков на всех не хватало. Мечеслав велел уложить на них тяжко раненых, а всем остальным бросить жребий и отдыхать в свою очередь. Так и сделали.
