Спасенное сокровище - Ихенхойзер Аннелизе (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Генрих снял кепку. Густые волосы над его высоким лбом поседели, но взгляд глубоко запавших глаз был прежний — живой и открытый. Изборожденное глубокими морщинами лицо дышало такой спокойной уверенностью, что на сердце у Брозовского сразу стало легко.
— Прошу прощения, — с подчеркнутой вежливостью обратился к нему Генрих, — вы случайно не знаете, когда отходит пассажирский на Дрезден?
Они мысленно обнялись. Брозовский, словно нехотя, отложил газету.
— На Дрезден? В девять пятьдесят пять.
— О господи, — в хриплом голосе Генриха прозвучало полное разочарование. — Еще целая вечность! Чем же мне до тех пор заняться?
— Я тоже жду дрезденского, — сказал Брозовский нарочно громко, чтобы слышал официант. — Не угодно ли присесть? Вдвоем коротать время легче.
— С вашего позволения… Официант! Кружку пива!
Теперь они сидели рядом.
— Вот мы и встретились, старина, — начал Генрих, и глаза его ласково улыбнулись.
Он и вида не подал, как поразила его внешность Брозовского. Ведь он помнил Отто плотным, краснощеким человеком, а теперь лицо его посерело, щеки ввалились. Без сомнения, он был тяжело болен. «Дьяволы! — с горечью подумал Генрих. — До чего они тебя довели!»
— Как дела? — спросил он совсем тихо.
Брозовский не ответил. Он не отрываясь смотрел на друга и радовался, что они снова вместе.
Потом, перехватив взгляд Генриха, он заметил, что его товарищ исподтишка наблюдает за официантом. Тот стоял у стойки, заложив руки за спину. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.
Внезапно Брозовский снова почувствовал за своей спиной страшный плакат: «За коммунистическую пропаганду КАЗНЕН…»
Надо было брать нелегальную литературу — маленькие брошюрки, напечатанные в глубочайшей тайне и ловко замаскированные. Каждому, кто их писал, печатал, разносил и распространял, грозил топор палача, и тем не менее люди не отступали.
Официант не двигался с места. В углу, у окна, пронзительно закричал ребенок.
Все было сделано молниеносно. Брозовский нагнулся и поставил чемоданчик на диван между собой и Генрихом. Потом открыл блестящий никелированный замочек, достал из чемодана плоскогубцы и протянул их товарищу. Тот взял их левой рукой и с интересом начал рассматривать. В то же время его правая рука скользнула во внутренний карман пиджака, и ловким движением он сунул что-то в чемодан.
Это была пачка брошюр. Брозовский успел прочитать заглавие: «Кулинарные рецепты доктора Эткера». Официант кашлянул. Брозовский вздрогнул и быстрым движением захлопнул крышку. Тихо щелкнул замок. Генрих вернул ему плоскогубцы, и Брозовский опустил их в карман. Чемоданчик он снова поставил под стол. Официант стоял все так же, заложив руки за спину. В глазах Генриха опять засветилась добродушная улыбка.
— Кулинарные рецепты доктора Эткера. — Брозовский тоже засмеялся. — Превосходно. И хорошо получается, если готовить по этим рецептам?
— Еще бы! Ведь доктор Эткер — это Вильгельм Пик. Если варить умело, пальчики оближешь. Только не всем это блюдо придется по вкусу, — сказал Генрих и добавил, кивнув на штурмовика: —Посмотрим, как они его проглотят.
— Гм. У меня даже слюнки потекли. Дома у нас тоже с нетерпением ждут новых рецептов.
— Ну, так изучите их получше. Как у вас дела?
Но не успел Брозовский ответить, как дверь распахнулась и зал наполнился толпой отъезжающих. Не осталось ни одного свободного стула. За столом, где сидели товарищи, расположилась крестьянская семья: отец, мать с грудным ребенком на руках, мальчик лет пяти и бабушка. Беседа друзей была прервана, а Брозовскому так хотелось рассказать обо всем, что произошло в Гербштедте. Он недовольно пожал плечами, а складка у него на лбу стала глубокой, как борозда.
— Черт возьми! — выругался он, сердито пожав плечами. — Пропадает драгоценное время.
Молодая женщина — Отто Брозовский заметил, что у нее к кофточке была приколота огромная блестящая брошка со свастикой, — с любопытством оглядела своих соседей по столу и решила, что сейчас самое время начать разговор.
— Да, да, — сказала она, — время кажется таким долгим, когда ждешь. У меня такое же чувство. А вот наша старушка даже любит ждать. — Она указала на бабушку.
Лицо у той было морщинистое, глаза устремлены вдаль. Темные руки с синеватыми вздутыми венами лежали на цветастом переднике. Она даже бровью не повела, когда женщина заговорила о ней, и только шаркала своими теплыми клетчатыми домашними туфлями.
— Ей уже шестьдесят восьмой пошел, — продолжала молодая женщина, сердито покосившись на бабушку, и тут же принялась излагать всю историю семьи.
«Внимание, внимание, — хрипло закаркал громкоговоритель. — Производится посадка на пассажирский поезд до Дрездена».
Отъезжающие ринулись из зала. Поднялись и Отто с Генрихом. Настало время расставаться.
Проходя мимо зеркала, Отто взглянул в него, не идет ли за ними официант. Но тот деловито переходил с подносом от стола к столу, собирая пустые кру?жки.
За дверью друзья обменялись долгим, сердечным рукопожатием.
— Желаю удачи!
— Тебе тоже.
Они разошлись, как случайные знакомые, хотя расставаться им было тяжело.
Генрих скрылся в толпе пассажиров.
Отто направился к поезду на Эйслебен.
Старый горняк из Кривого Рога
Наступил август 1941 года.
Петер в сером военном мундире сидел на кухне у Брозовских и молча наблюдал, как Отто возится с приемником. Он закурил сигарету, встал и бросил спичку в плиту. Потом снова сел за стол. Он нервничал и тщетно пытался успокоиться, оттягивая минуту прощания. Он смотрел на ловкие руки Брозовского, на его лицо, словно хотел запомнить каждую черточку, каждое движение. Ведь они расстаются надолго, быть может, навсегда…
![Спасенное сокровище - i_021.png](https://goldenlib.ru/frontend/web/pic/2/5/2/5/6/8/252568/1433345861/i_021.png)
Петер вырос, ему уже двадцать лет. И он проклинал свой возраст. Вот если бы ему было сейчас лет двенадцать-тринадцать. Тогда не пришлось бы идти воевать за Гитлера.
Петер беспокойно затянулся сигаретой.
Из приемника донеслась глухая барабанная дробь, потом молодые голоса запели:
— Эти ребята сами не понимают, что поют, — сказал Брозовский.
Песню сменил голос диктора:
— Последнее сообщение с Восточного фронта. Новая победа в России…
— Опять!.. — Брозовский тяжело вздохнул.
Но, даже будучи готовым к самому худшему, он не мог себе представить, какой удар прямо в сердце получит сейчас.
— Наши войска заняли вчера Кривой Рог, — победоносно возвещал диктор. — Большевики взорвали подъемные вышки рудников. Но скоро руда начнет поступать в распоряжение вермахта. Тысячелетняя империя…
Брозовский выключил радио и сжал голову руками:
— Кривой Рог!
На кухне воцарилось молчание.
Сколько раз произносились здесь слова — «Кривой Рог». Многие горняки не сразу смогли запомнить чужое название. Но письмо оттуда приблизило этот далекий город.
И однажды из Кривого Рога прибыло знамя.
Петер вспоминает тот день: на Рыночной площади полно народу. Он еще совсем малыш, стоит впереди, у самого грузовика, и холодная часовая цепочка старого Энгельбрехта щекочет ему шею.
Перед ним на грузовике товарищ из Берлина держит знамя в чехле и рассказывает о Кривом Роге, о бородатом забойщике, который в старости сел за школьную парту, чтобы изучать геологию.
«Что сейчас делает этот старый забойщик? Сейчас, в эту минуту?» — думает Петер, и перед глазами его встает страшная картина…
Петер закрывает лицо руками. Потом, отняв руки, смотрит на свой серый солдатский мундир и краснеет от стыда и негодования.
— Я не пойду с ними, — шепчет он в отчаянии.