Хижина дяди Тома - Бичер-Стоу Гарриет (электронные книги бесплатно txt) 📗
Но как же тогда мисс Офелия ладила с беззаботным, рассеянным, непрактичным Сен-Клером – человеком, который со свойственным ему дерзостным вольнодумством попирал все ее самые заветные убеждения и привычки?
Сказать по правде, мисс Офелия любила его. Когда он был мальчиком, на ней лежала обязанность обучать его молитвам, чинить его одежду, причесывать его и вообще следить за ним. А так как в сердце у нее все же был теплый уголок, Огюстен, по своему обыкновению, завладел им, и поэтому теперь ему не стоило большого труда уговорить свою двоюродную сестрицу, что «стезя ее долга» лежит в направлении Нового Орлеана и что она должна взять на себя заботы о Еве и спасти от разрухи дом, хозяйка которого вечно болеет. Мысль о доме, брошенном на произвол судьбы, поразила мисс Офелию в самое сердце. Кроме того, к маленькой Еве нельзя было не привязаться, а к ее отцу она всегда питала слабость и, в глубине души считая Огюстена «басурманом», все же находила его шутки очень забавными и, на удивление всем, мирилась с его недостатками. Прочие сведения о мисс Офелии читатель получит из дальнейшего знакомства с ней.
Сейчас она сидит в своей каюте, окруженная множеством больших и маленьких саквояжей, корзинок, сундуков, и с озабоченным видом закрывает их, запирает на ключ и перевязывает ремнями.
– Ева, ты помнишь, сколько у нас мест? Наверно, нет! Дети никогда ничего не помнят. Вот считай: ковровый саквояж – раз, маленькая синяя картонка с твоей шляпой – два, резиновая сумка – три, моя рабочая корзиночка – четыре, моя картонка – пять, моя коробка с воротничками – шесть и вот этот чемоданчик – семь. Куда ты дела зонтик? Дай я заверну его в бумагу и упакую вместе со своим. Ну, вот так!
– Тетушка, зачем? Ведь мы же скоро будем дома!
– Все должно быть в порядке, дитя мое. Вещи надо беречь, иначе у тебя ничего не сохранится. А наперсток ты спрятала?
– Право, не помню, тетушка.
– Хорошо, я сама проверю, что у тебя делается в рабочей корзинке. Наперсток – вот он, воск, две катушки, ножницы, ножичек, игольник… так, все в порядке. Поставь ее сюда. Просто не представляю себе, как это вы путешествовали вдвоем с папой! Ты, наверное, все теряла.
– Да, кое-что терялось, но потом папа все мне покупал.
– Боже мой! Да разве так делают!
– А почему, тетушка? Это очень удобно, – сказала Ева.
– Бестолковщина! – отрезала мисс Офелия.
– Тетушка, смотрите! Как же теперь быть? Этот сундук так набит, он, пожалуй, не закроется.
– Должен закрыться! – властно заявила тетушка и, умяв сверху вещи, захлопнула крышку и вспрыгнула на нее.
Но и это не помогло – небольшая щель оставалась.
– Ева, становись и ты, – скомандовала мисс Офелия. – Если нужно закрыть, значит, он закроется и будет заперт на ключ.
И сундук, по-видимому, устрашенный такой решительностью, сдался. Накладка защелкнулась, мисс Офелия повернула ключ в замке и с торжествующим видом положила его в карман.
– Ну вот, теперь все готово. Багаж пора выносить. Где же папа? Ева, пойди поищи его.
– Папа ест апельсин в мужской каюте, я его отсюда вижу.
– Он, может быть, не знает, что мы уже подъезжаем? – заволновалась тетушка. – Сбегай скажи ему.
– Папа не любит торопиться, – ответила Ева. – Да ведь пристань еще далеко. Тетушка, вы лучше подойдите к борту. Смотрите! Вон наш дом!
Пароход, тяжко вздыхая, словно умаявшееся чудовище, пробирался к причалу среди множества других судов. Ева с восторгом показывала тетушке купола, шпили и прочие приметы, по которым она узнавала улицы родного города.
– Да, да, милочка, очень красиво, – сказала мисс Офелия. – Но боже мой, пароход остановился! Где же твой отец?
В каютах и на палубах поднялась обычная в таких случаях суматоха. Носильщики сновали взад и вперед, мужчины тащили сундуки, саквояжи, картонки, женщины сзывали детей – и все толпой валили к сходням.
Мисс Офелия уселась на только что покоренный сундук и, расставив в боевом порядке все свои вещи, видимо, решила защищать их до конца.
– Прикажете вынести сундук, миссис?.. Разрешите взять ваши вещи, миссис?.. Донесем, сударыня?.. – слышалось со всех сторон.
Но мисс Офелия не внимала этим предложениям. Она сидела прямая, точно спица, не выпуская из рук связанных зонтиков, и отпугивала своим мрачно-решительным видом даже носильщиков. Ева то и дело слышала:
– О чем думает твой отец? За борт он, что ли, свалился? Иначе я никак не могу объяснить его отсутствие.
Когда мисс Офелия уже начала приходить в отчаяние, Сен-Клер вошел в каюту своей обычной неторопливой походкой, протянул Еве дольку апельсина и спросил:
– Ну, надеюсь, вы готовы?
– Я уже думала, не случилось ли с вами чего-нибудь! – воскликнула мисс Офелия. – А готова я была час тому назад.
– Вот и молодец! – сказал Сен-Клер. – Ну-с, коляску я нанял, толпа схлынула, и теперь можно без всякой толкотни, чинно и мирно, сойти на берег. Берите вещи, – добавил он, обращаясь к стоявшему сзади вознице.
– Я послежу за ним, – сказала мисс Офелия.
– Ну что вы, кузина, зачем?
– Хорошо, тогда я сама понесу вот это, это и это. – И мисс Офелия отставила в сторону три картонки и маленький саквояж.
– Дорогая моя, бросьте свои вермонтские привычки! Не забывайте, где мы находимся. Если вы так нагрузитесь, вас примут за горничную. Не беспокойтесь за свои вещи, их снесут осторожно, как стекло.
Мисс Офелия бросила отчаянный взгляд на кузена и успокоилась только в коляске, убедившись, что все ее сокровища в целости и сохранности.
– А где Том? – спросила Ева.
– Он на козлах, крошка. Я преподнесу его маме в виде искупительной жертвы за того пьяного бездельника, который опрокинул ее экипаж.
– Том будет прекрасным кучером! – воскликнула Ева. – Он не напьется, я знаю.
Коляска подъехала к старинному особняку, выстроенному в том причудливом стиле – полуиспанском, полуфранцузском, – образцы которого встречаются в некоторых кварталах Нового Орлеана. Со всех четырех сторон его опоясывали галереи на тонких колоннах, украшенных мавританским орнаментом. За аркой ворот открывался внутренний двор с фонтаном посредине. Серебристые струи высоко взлетали в воздух и брызгами падали в мраморный бассейн, окаймленный бордюром из душистых фиалок. В кристально чистой воде, сверкая, словно бриллианты, сновали золотые и серебряные рыбки. Вокруг фонтана шла дорожка, затейливо выложенная галькой, за ней расстилался зеленый бархат газона, и все это замыкалось широкой подъездной дорогой. Два развесистых апельсиновых дерева в полном цвету бросали на двор густую тень. Огромные гранаты с глянцевитой листвой и пылающими огнем цветами, темнолистый арабский жасмин, весь усыпанный белыми звездочками, герань, кусты роз, сгибающиеся под своей пышной тяжестью, пряная, как лимон, вербена – все цвело и благоухало, а таинственное алоэ, с мясистыми листьями, словно древний чародей, величаво покоилось среди мимолетной красы своих соседей.
Когда коляска въехала во двор, Ева, сама не своя от восторга, стала рваться на свободу, точно птичка из клетки.
– Вот он, мой милый, родной дом! Тетушка, посмотрите, как здесь хорошо! – говорила она мисс Офелии. – Правда, хорошо?
– Да, очень красиво, – сказала та, выходя из коляски, – хотя на мой вкус в этой красоте есть что-то варварское.
Вещи внесли в дом, с возницей расплатились. Навстречу хозяину высыпала толпа слуг всех возрастов. Впереди стоял разодетый по последней моде молодой мулат. Этот важный франт изящно помахивал надушенным батистовым платком, стараясь осадить негров на дальний конец веранды.
– Назад! Назад! Мне стыдно за вас! – покрикивал он. – Хозяин только ступил под сень родного дома, а вы мешаете ему насладиться встречей с близкими!
Все попятились, пристыженные этой пышной речью, и столпились в углу веранды, на почтительном расстоянии от Сен-Клера – все, кроме двух рослых негров, которые взялись за чемоданы и сундуки.
Отпустив экипаж, Сен-Клер никого перед собой не увидел, кроме изящно раскланивающегося мулата в белых брюках и в атласном жилете с пропущенной по нему цепочкой от часов.
