Дюрер - Зарницкий Станислав Васильевич (книги регистрация онлайн txt) 📗
О просьбе Дюрера найти в рукописях описание картин древних греческих живописцев Пиркгеймер помнил до сих пор. И как-то раз с радостью сообщил: в одном из произведений Лукиана есть упоминание о картине Зевксиса «Семья кентавров». Это место он перевел специально для Альбрехта на немецкий язык, надеясь порадовать его. Но не угодил: были это всего лишь общие фразы — изумительное владение кистью, удачный подбор красок, мастерская передача теней, гармония и уравновешенность композиции. Впрочем, точно в таких же выражениях описывались и картины других художников древности. Но здесь, по крайней мере, сюжет был назван. И Дюрер начал создавать эскиз для точно такой же картины, ибо жило еще в нем желание восстановить искусство древних греков. Благо, видел изображения кентавров в Венеции да и кое-какие зарисовки в свое время оттуда привез. Но замысел не овладел живописцем полностью. Остановился на половине пути. От недолгого увлечения осталась лишь гравюра «Семья сатиров», которую Альбрехт намеревался повезти в Италию, чтобы показать итальянцам, на что способен немецкий мастер.
Венеция по-прежнему оставалась его вожделенной целью. Он пытался уговорить Пиркгеймера поехать вместе с ним, и тот как будто был не прочь совершить это путешествие, чтобы забыть удары судьбы, словно из рога изобилия сыпавшиеся на его голову в последнее время. Поражение в нюрнбергском лесу и изгнание из совета теперь уже были не в счет. Еще более страшные беды обрушились на дом Пиркгеймеров: скончался старый Иоганн, так и не успев уйти в монастырь. А вскоре, в 1504 году, разрешившись от бремени мертвым сыном, умерла Кресщенция. Для Вилибальда это было двойное горе. Он так ждал наследника! И ушла из его жизни та, которая умела прощать его сумасбродные выходки и держать на себе весь его дом. Он просил Дюрера запечатлеть жену на смертном одре. Но художник не смог исполнить его желание — слишком жива еще в его памяти была смерть отца. Альбрехт изготовил лишь эскиз с изображением сцены прощания Вилибальда с Кресщенцией. Картину по этому рисунку писал уже другой художник. И написал ее из рук вон плохо. После смерти жены Пиркгеймер, не находя себе места от горя, решил покинуть Нюрнберг, уехать в Италию, завершить университетское образование и стать доктором права. Он теперь это мог себе позволить: отца, властно распоряжавшегося им, уже не было на свете, а в совет он не собирался возвращаться. Имелось, правда, одно серьезное препятствие — малолетние дочери. Сестры Вилибальда, монахини, соглашались взять на себя заботу о девочках. И все-таки он не мог решиться оставить их.
Дюрер, однако, был уверен, что в Италию они все-таки поедут вместе, в мечтах уже представлял себе эту поездку и начал подготовку к ней. Прежде всего требовались деньги, а это значило, что снова начнутся ссоры с Агнес. На портретах и алтарях удалось заработать изрядно, но, по словам супруги, оказывалось, что сбережений у них — жалкие гроши. Ведь приходится нести значительные расходы на содержание отцовского дома. С брата Эндреса, к которому отошла мастерская, нечего взять. Ко всему прочему, тот отправился странствовать, а мать, жалея младшего сына, отдала ему почти все деньги, оставленные супругом. Это и злило Агнес больше всего, лучше бы заплатила, мол, за дом, ведь покойный свекор так и не смог полностью погасить долг. Барбара и младший брат Альбрехта Ганс стали для нее заклятыми врагами. Подумать только: в доме ни пфеннига, а свекровь, ударившись в благочестие, щедрой рукой раздает милостыню попрошайкам и по всякому поводу покупает индульгенции! А этот бездельник Ганс! В его годы уже сами зарабатывают на хлеб. Все они сидят у нее на шее. Отчасти она была права: ради экономии Агнес рассчитала всех посредников и теперь сама торговала гравюрами лужа на нюрнбергском рынке и ежегодно ездила на ярмарки во Франкфурт. Стоило Альбрехту заикнуться о желании поехать в Венецию, как на него обрушивался град попреков. Она, Агнес, бьется как рыба об лед, чтобы в доме был достаток. Скитается по ярмаркам, когда дороги кишат разбойным людом, останавливается на сомнительных постоялых дворах. О совместной поездке в Венецию не может быть и речи: ноги ее никогда не будет в этом притопе разврата, ей еще душа дорога. Намерение Альбрехта освободить ее хотя бы от Ганса было воспринято женой благожелательно, но зато встретило отчаянное возражение матери: ни за что! Крошка останется здесь, подле нее. Тащить ребенка в вертеп — это же надо придумать!
Тем не менее Альбрехт твердо стоял на своем. Решено: весной он вместе с Пиркгеймером отправится в Италию. Но вскоре его постигло разочарование. Зимой скончался заядлый враг Вилибальда Пауль Фолькмер, и теперь для Пиркгеймера открылась возможность вернуться в Совет сорока. Этого же хотели и его прежние коллеги. Дело в том, что, по их мнению, настало время вывести Нюрнберг из очередной междоусобной войны — за ландсгутское наследство, — в которую город по воле императора Максимилиана был втянут два года тому назад. Император решил помочь Альбрехту Баварскому «восстановить правду», так как герцог Георг Богатый вопреки закону о наследовании завещал свои владения не ему, а Рупрехту Пфальцскому. Нюрнберг, собственно говоря, был здесь ни при чем, однако он был обязан поддерживать Максимилиана. Вспомнили о дипломатических способностях старика Пиркгеймера и решили, что сын унаследовал их, а потому необходимо его снова ввести в совет. На этот раз Вилибальда не пришлось упрашивать. На пасху 1505 года его снова избрали в совет, а через несколько дней он вместе с Антоном Тетцелем уехал в Кёльн на переговоры.
Для Дюрера решение Пиркгеймера было тяжелым ударом. В его глазах друг совершил непростительную измену — отказался от совместной поездки. Однако поступок Вилибальда не поколебал намерения ехать в Италию. Летом Альбрехт начал подготовку к путешествию. День и ночь работал в его мастерской пресс. Дюрер решил окупить поездку продажей гравюр. С этой же целью отобрал с дюжину картин. Кроме того, надеялся, что удастся подработать на заказах. Ведь теперь он не желторотый младенец, а известный мастер! Итак, пусть успокоится Агнес — деньги понадобятся только на дорогу.
В трудах и хлопотах подошло время расставания. Особенно тяжело было прощаться с Бальдунгом. Ганс уходил в Галле, где должен был написать два алтаря для главного собора. Предложение это было сделано самому Дюреру, а он, отказавшись, рекомендовал самым настойчивым образом своего ученика. Так разошлись их пути. Навсегда. Эти два художника, для одного из которых с 1505 года с благословения другого начался период взлета, до конца своих дней сохранили истинно товарищеские отношения, никогда не омрачаемые чувством ревности…
Поверив в то, что Альбрехт собирается в Венеции торговать, Агнес в конце концов скрепя сердце дала согласие на поездку. В августе 1505 года вернулся из Кёльна Пиркгеймер. Довольный сверх меры. Еще бы! Его миссия увенчалась полным успехом. После того как 30 июля при содействии Максимилиана мир между враждующими сторонами был подписан, Вилибальд на свой страх и риск провел переговоры с собравшимися князьями. Доказывал, интриговал, иной раз прибегал к помощи денег. Спустя неделю подписал от Нюрнберга договор, по которому получал город право владения на все завоеванные им во время ландсгутской войны области.
По просьбе Пиркгеймера совет разрешил ему на некоторое время удалиться от дел. Услышав об этом, обрадовался Дюрер: стало быть, вместе поедут в Италию. Однако Вилибальд опять изменил свое намерение: он отправился в Нёрдлинген, чтобы в деревенской тиши, подобно Вергилию, посвятить себя музам — переводу диалогов Лукиана. Нет худа без добра: видимо, понимал Вилибальд, что подвел друга. Чтобы загладить свою вину, предложил ему в долг сто гульденов. Поставил, однако, условие: заем вернуть не деньгами, а драгоценными камнями, коврами и книгами. Дюрер согласился, так как был уверен, что в Венеции быстро распродаст свои картины и гравюры. Тем более что Вилибальд передал ему разговор, услышанный в Кёльне: в Италии высоко ценят мессера Альберто из Нюрнберга. Некий Марк Антонио Раймонди из Венеции сколотил даже порядочное состояние на подделке его гравюр.
