Короли Альбиона - Рэтбоун Джулиан (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Эдди смотрит чиновнику прямо в глаза.
— По какому праву вы допрашиваете купцов с Востока, явившихся в Лондон по торговым делам?
— Посмотри на мой жезл и цепь, если не знаешь, кто я такой. Я олдермен Томас Джилпин, шериф мостовой стражи, и в мои обязанности входит подвергать аресту преступников и изменников, которые попытаются пробраться в город по этому мосту. Меня не касается, кто эти люди, но ты, Марч, отнюдь не восточный купец, ты — человек, объявленный вне закона актом парламента, и я требую, чтобы ты отдал свой меч и шел со мной.
Марч огляделся по сторонам, обернулся ко мне я увидела вспыхнувшую на его лице кривоватую усмешку, но глаза его сужены, он явно что-то обдумывает. Проследив за его взглядом, я увидела, что вокруг нас собирается толпа и глаза у многих лихорадочно блестят. Часть мужчин были вооружены, и они уже высвобождали мечи и кинжалы из ножен, кто-то целыми корзинами покупал яйца у толкавшихся тут же разносчиков. Эдди возвышает голос и кричит сильным, грудным голосом:
— Неужели вы допустите, чтобы на ваших глазах схватили Йорка, честного подданного короля Гарри, и потащили его в тюрьму? — Одним прыжком он взлетает в седло Генета и ловко выхватывает меч.
— Ни за что! — откликается человек, только что покупавший яйца. Он бросает разом три яйца, два из них попадают в шерифа, и толпа смыкается вокруг воинов, не давая им обнажить мечи. Лучники, правда, выпускают стрелы, но не в нас, а над головами толпы, желая не убить кого-либо из нападающих, а только напугать. Тем не менее одна стрела угодила в плечо женщине, высовывавшейся из окна второго этажа. Кровь и пронзительные вопли жертвы разъяряли толпу, все бросились вперед, Эдди во главе. Он наносит пару ударов мечом стражникам, один из них поскользнулся на валявшейся под ногами кожуре и упал, Эдди заносит меч, чтобы отрубить ему голову.
— Помилуйте, милорд! — кричит несчастный, пытаясь приподняться со скользких камней мостовой. — Я же не враг вашей чести, Богом клянусь!
Эдди приставляет острие меча к нагрудной пластинке этого воина и одним толчком снова опрокидывает его на спину. Понукая Генета, размахивая мечом над головой, он мчится дальше, по Бридж-стрит, опрокинув по дороге прилавок с рыбой серебряные блестки чешуи летят под ноги толпе.
Один из погонщиков, знавших, куда нам следует идти, проводил нас по Крукид-Лейн до Сент-Майкла, а оттуда к западной окраине Ист-Чипа. Эдди поджидал нас там, по-прежнему верхом на Генете и размахивая мечом над головой. Он помчался нам навстречу крупной рысью, прохожие кинулись врассыпную. Шерифа давно и след простыл.
Убрав меч в ножны, Эдди приветствовал нас широкой бесшабашной усмешкой. Он все еще был переполнен восторгом приключения, битвы. Перекинув ногу через седло, он соскользнул на землю прямо передо мной и, к возмущению всех, кто еще принимал меня за восточного монаха, существо мужского пола, крепко поцеловал меня в губы — правда, его поцелуй немногим отличался от прощального привета Лорда Джима. Крепко обхватив меня одной рукой за талию, Эдди прижал меня к себе, к холодной металлической кольчуге.
— Вот здорово! — воскликнул он. — Мне понравилось.
Я сделала три вывода из произошедшего: во-первых, мне это тоже понравилось; во-вторых, я убедилась, что Эдди Марч, при всей его заносчивости, еще мальчишка; в-третьих, мне показалось, что я уже когда-то видела все это или увижу вновь, словно в последние десять минут я пережила нечто постоянно возобновляющееся. Эту мысль я, однако, тут же отбросила, поскольку это было всего лишь обманчивое ощущение, иллюзия, жертвой которой легко может стать усталый, немного растерянный человек. Меня больше беспокоило в тот момент, что Эдди и сам пострадал в этой схватке: на левой руке, пониже локтя, там, где ее не прикрывала броня, виднелась довольно серьезная кровоточащая рана.
— Увы! — вздохнул Эдди несколько часов спустя. — Боюсь, я не сумею сделать то, чего бы мне больше всего сейчас хотелось. Дух мой жаждет, но плоть ослабела от этой чертовой царапины. — Он потянулся правой рукой через грудь — обнаженная, гладкая, как мрамор, грудь, каждая мышца, каждое ребро отчетливо проступает, но волос совсем нет, будто и впрямь этот торс из мрамора, — чтобы пощупать повязки на левой руке.
Я лежу рядом с ним на боку, слегка приподнявшись на локте. Свободной рукой я почти бездумно провела по его груди и животу. Эдди вздрагивает, кожа под моими пальцами слегка съеживается от прикосновения.
— Щекотно!
Наклонившись над ним, я решительно беру его за запястье — крепкое, твердое, с широкой костью запястье, — тяну его руку обратно ко мне, вкладываю свою ладонь в его, поднимаю их вместе к моему лицу, вдыхаю запах, исходящий от его пальцев, принимаюсь их осторожно и нежно сосать. Пальцы Эдди пахнут морем, у них вкус устриц, вымоченных в меду. Я лижу самую середину его ладони, чуть изгибая при этом свое бедро, затем возвращаю его руку туда, где она была прежде.
— Может, ты просто слишком много съел и выпил, — поддразниваю я его.
Мистер и миссис Доутри устроили нам поистине королевский прием. Ничего подобного на нашу долю не выпадало с тех самых пор, как мы покинули дворец калифа в Миср-аль-Каире. Дом олдермена, в нескольких ярдах от Ист-Чипа, на углу Сент-Климент-Лейн, оказался большим трехэтажным строением с высоким скатом крыши, крытой красной черепицей, и деревянными фронтонами. Олдермен с супругой ждали нас у двери, так что мне достались третий и четвертый поцелуй в губы за этот день (на том дело не кончилось). Я начала догадываться, что таков английский обычай. Через узкую, обшитую деревянными панелями прихожую нас провели в зал, занимающий почти весь первый этаж, если не считать кладовых они нужны и для домашних припасов, и для товаров.
Весь день мы ели, предавались различным развлечениям, занимались какими-то делами, приходили и уходили различные люди, в том числе явился врач, забинтовавший Эдди руку. Я не стала открыто возражать против тех идиотских средств, которые он рекомендовал для лечения по всем правилам медицины, и навязывать свои травы и мази, но, когда он наконец ушел, я изготовила питье, пустив в ход наши специи и кое-какие травы из огорода миссис Доутри. Этот напиток избавит Эдди от лихорадки и ускорит выздоровление.
В течение дня Эдди встречался с купцами. Партии Йорков требуются их денежки, а купцы, в свою очередь, рассчитывают на снижение пошлин и на отмену различных стесняющих торговлю предписаний, когда герцог Йорк взойдет на трон или, по крайней мере, в качестве регента отстранит от власти безумного, расходующего все деньги на свои фантазии короля и его злобную, как ведьма, королеву. Эдди не может осуществить переворот без денег; купцы боятся оказать ему поддержку, пока партия йоркистов не пришла к власти, ибо проявить сейчас симпатию к ним — значит буквально положить свою голову на плаху. И вот они сидят и торгуются, и Эдди щедро сыплет обещаниями, исполнить которые не в его силах.
Входит старик с развевающейся седой бородой, в огромной красной бархатной шапке, обмотанной длинным шарфом — шарф спускается ниже и укутывает также шею, ложится на черный бархатный плащ. Старик топочет ногами, сбивая с них снег, и отказывается раздеться, пока не выпьет горячего вина. Ему подносят кварту красного вина с гвоздикой и корицей из наших припасов и с кусочками сушеного яблока, затем он съедает половину подогретой лепешки и тарелку жаркого из кролика, откашливается и отфыркивается, точно кит, обильно сплевывая мокроту в камин. Он стоит прямо перед камином, лишая всех остальных права наслаждаться его теплом. Не обращая никакого внимания на Эдди, старик заговаривает с олдерменом Доутри.
— Чертова Ганза! — рявкает он.
— Верно, верно! — подхватывают остальные.
— Это уж чересчур! — продолжает он.
— Верно, верно! — твердят они.
— Знаете, что они на этот раз затеяли?
— Нет, расскажи нам!
— Английской тканью запрещено торговать к северу и востоку от Везера, если ее привезут не на ганзейском корабле.
