Иезуит. Сикст V (Исторические романы) - Мезаботт Эрнст (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Виконт оглянулся и обвел глазами их вооруженный конный отряд, который, как островок, выделялся в толпе. Но скоро виконт заметил в толпе людей, делавших друг другу какие-то знаки и обращавших свои взгляды в сторону Бомануара. По-видимому, присутствие великого коннетабля ободряло их. Тогда де Пуа все понял. Вольные каменщики собрались в большом количестве на площадь, решив сделать последнее усилие освободить своих осужденных братьев, тем более что они заметили присутствие их тайного главы, маркиза де Бомануара.
В это время король поднялся в своей ложе, с очевидным удовольствием оглядывая густую и радостную толпу, и, обменявшись утвердительным кивком головы с королевой и прекрасной Дианой, громко приказал:
— Начните казнь!
Тотчас же костры запылали, и вскоре пламя стало опалять одежду осужденных. На вопль толпы лишь стон был ответом несчастных. Только девочка, упомянутая нами, подняв глаза к небу, громко крикнула:
— Боже мой! Избавь меня скорее!
Не успела она окончить этот возглас, как стрела со свистом рассекла воздух и вонзилась ей прямо в сердце. Она вздрогнула и, улыбнувшись, склонила на плечо головку и умерла. После оказалось, что этот смелый поступок совершил молодой стрелок, горячо любивший эту девушку, и, желая избавить ее от мучительной смерти, поразил ее стрелой.
— Измена! — кричали в толпе. — Приговоренных убивают стрелами!
В ответ на эти крики раздалось:
— Измена! Гугеноты окружили площадь! Спасайся, кто может!
Эти крики издавали вольные каменщики, с целью произвести больший переполох. И в то же время раздался залп из пистолетов, который многих ранил и убил. В толпе распространился слух, что будто тысячи гугенотов собрались здесь для резни, и это заставило народ разбежаться. Стрелки, которые хотели остановить бегущих, были оттеснены; впрочем, им помогали вольные каменщики, делая это для большего беспорядка.
Тогда двинулся отряд Бомануара. Король, как и все другие, предполагал, что это делается для восстановления порядка, а потому войска, окружавшие ложу короля и костры, пропустили его без сопротивления.
Виконт де Пуа подошел к одному из палачей, приставил к виску его пистолет и приказал: «Развяжи приговоренных или я пущу тебе пулю в лоб!» С другими палачами поступили также, и они, видя перед собой великого коннетабля, повиновались. Для многих приговоренных освобождение запоздало, потому что они были довольно сильно обожжены. Но несмотря на это несчастных умирающих поместили на спинах лошадей. Что касается Доминико, то он почти не пострадал и без посторонней помощи мог ехать верхом.
Тогда наконец толпа поняла, в чем дело, и раздался истошный вой.
— Осужденных хотят увезти! — кричали из толпы неистово.
Но не было ни малейшей возможности сопротивляться отчаянному натиску воинов Бомануара и вольным каменщикам. Четверть часа спустя, великий коннетабль и де Пуа со своей свитой исчезли из виду. Борьба на площади продолжалась еще долго и бешено. Король, видя, что приговоренных спасли, яростно кричал, приказывая во что бы то ни стало догнать беглецов. Наконец мало-помалу все успокоилось, и тогда все увидели, что множество убитых и раненых было результатом этого страшного смятения.
Герцог де Монморанси и герцог де Дамвиль, его сын, услышав о происшедшем и получив приказание короля, с невиданной поспешностью пустились в погоню. Но догнать беглецов было немыслимо, ибо Бомануара как великого коннетабля везде беспрепятственно пропускали; он же, кроме того, отдавал приказания задерживать всякого, кто за ним следовал. Тем не мене? погоня преодолела все препятствия и, несколько дней спустя, уже нагоняла беглецов. Но они приближались к швейцарской границе, и, с другой стороны ее, вооруженные женевцы во главе с Кальвином радостно встречали своих братьев по вере. На швейцарской земле французов приняли с искренней любовью; что же касается протестантов, избежавших костра, то их почитали как мучеников за веру. Несмотря на ласковый прием, Бомануар и его друзья, увидев исчезающую за горизонтом французскую границу, глубоко вздохнули.
— Прощай, Франция! — шептал маркиз де Бомануар. — Прощай, земля моих предков, благородная страна, попавшая в руки инквизиторов и священников! Хотел бы я снова увидать мою родную страну, но свободной от иезуитов!
— Прощай, Франция! — сказал задумчиво граф де Пуа. — Моя родина, где я любил, страдал и совершал великие грехи, и там же искупил их жестокой жертвой. Оставляя тебя, я надеюсь снова увидеться с тобой.
— Не оплакивай Францию, отец! — сказал мрачно виконт де Пуа, бросая злобный взгляд на горы Юры. — Там нет более людей, там остались только фанатики; король наш изменился, и там царствует теперь повелитель не Лувра, а Рима… Хоть бы на этом все и остановилось!.. Но нет, я, как в тумане, вижу, что это еще не все. Я вижу иезуитов, захватывающих католическую власть. Нам не на что надеяться, отец, все кончено, ибо власть римского папы уступает место всемогуществу черного папы!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧЕРНЫЙ ПАПА
I
Высокопреосвященный кардинал
Ватикан давно уже перестал считаться центром, вокруг которого вращался весь христианский мир. С Юлием II окончился средневековой период папства. Этот человек одно время думал, что с ним возобновляется древняя власть Григориев и Иннокентиев, покорителей народов и тронов. Повинуясь его голосу, Европа в первый раз соединилась с Камбре, чтобы притеснить цветущую республику, которая, как казалось, не слишком уважала приказания папы. Позже, когда Юлий стал опасаться чрезмерного усиления французов, он решил составить святой союз, созывая всех монархов Европы воевать против Франции, на что Европа, послушная папской воле, сейчас же откликнулась. Но после смерти Юлия II, святой папский престол видел с каждым днем падение своей власти. Лютер поднял знамя Реформации и за ним добровольно последовали принцы и народы; постепенно Германия, Швейцария, Голландия и Англия отшатнулись от папского престола.
Папы сами способствовали падению престижа католической религии. Весьма грустна и непривлекательна была история папства от Юлия II и далее; папы более заботились о себе и своих родных и отдавали богатство и имущество церкви своим родственникам, обеспечивая им роскошную жизнь, и в конце концов разорили Рим. Тем более нужно помнить, что после Тренского собора духовенство стало жить гораздо скромнее; но церкви это не принесло должной пользы, ибо гниение было в корне, у самого подножия престола великих римских пап.
В эпоху, в которую мы вводим читателя во дворец Ватикана, тогдашний папа не был испорченным человеком; напротив, если бы папский двор был тогда испорчен только поверхностно, то мог бы при нем исцелиться от своих недугов. Но порча была слишком велика, и поэтому крайне трудно было излечение. Итак, восседавший на папском престоле Юлий де Медичи из Милана, который принял имя папы Пия IV [38], был человек небольшого ума, но добрый, честный и неспособный на какие-нибудь подлости.
Мы продолжаем свой рассказ с 1560 года, когда Пий IV властвовал уже пять лет. В делах Франции и Европы произошли заметные перемены. Италия попала под власть Испании, когда она уже имела герцогство Милан и Неаполитанское королевство, когда все монархи, включая дожа Венеции, зависели от воли Мадрида.
Сам папа был самый усердный слуга Испании. Хотя между кардиналами были французские, австрийские и итальянские партии, но даже соединившись все вместе, они не могли бы бороться против громадной силы католического короля святой коллегии. Это все стало ясно позже, когда папа Клемент хотел лишить церковного покаяния короля Генриха II, и встретил протест со стороны решительных испанцев. В это время в римском приходе были кардиналы, которые носили звание покровителей короны Испании, Франции, Португалии и т. д. Это было просто тщеславное звание, сохранившееся с того времени, когда папы по своему желанию располагали коронами, и хотя оно теперь не имело никакого значения, но все-таки употреблялось как память былых времен.
