Чертоцвет. Старые дети (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
После покупки сапог Якоб не показывал носа в поселке. Если появлялась в этом необходимость, он приказывал Юстине запрячь лошадь и съездить в лавку — сахара и соли в Россе уходило теперь больше, чем когда-либо раньше. Ум у женщин куриный, Юстина ничего такого сказать не сумеет, если дело дойдет до расспросов, — она и думать-то сама не решалась о том, что делали тут горожане. На всякий случай Якоб научил жену, что говорить: мол, горожане изучают рост деревьев. Объяснение это было не бог весть каким, однако ничего лучшего Якобу в голову не пришло — кто хочет, тот пусть верит. Чтобы изучать деревья, нужен настоящий лес, едва ли остров средь чахлого болота мог представлять интерес для такого рода дела.
Незадолго до того, как появились господа из города, хозяева Россы и обитатели баньки выгнали свою скотину на Иудин остров. Из года в год Иудин остров все лето напролет кормил животных. В свое время, закладывая фундамент под дом, Якоб не придавал большого значения Иудину острову. Надо отдать должное сообразительности Матиса, который стал пользоваться этим клочком земли. Не нужно нанимать пастуха или рубить кустарник, а в случае дождя скотина могла найти надежное укрытие под большими елями Иудина острова.
Только женщины ворчали из-за острова, пастбище здесь было им не по душе. Трижды в день им приходилось проделывать нелегкий путь по мосткам, чтобы принести домой на коромыслах бидоны с молоком. Построенные на сваях, мостки эти быстро разваливались. За пару зим доски от болотных испарений прогнили, дорога стала неровной и неустойчивой. Столбы норовили совсем осесть в грязь. Особенно Юстина никак не могла привыкнуть к мосткам, у нее сразу начинала кружиться голова. Она неоднократно поскальзывалась там и вместе с молочными бидонами бултыхалась в болотную ямину. И всегда то был Матис, кто бежал на крик хозяйки Россы, чтобы вытащить плачущую Юстину из болота. У Матиса на этот случай у стены дома стояла наготове жердь.
Скотина оказалась мудрее людей, она лучше приспособилась, хотя ходила через болото всего лишь дважды в год — весной и осенью. Ни одно животное не погибло в болоте, всегда они собственными силами выкарабкивались оттуда. Словно носом чуяли, каким путем надо идти, чтобы сохранить жизнь.
С прибытием людей из города налаженное на Иудином острове пастбищное дело полетело вверх тормашками.
Нетерпеливые горожане, которые сразу же после того, как выгрузили пожитки и отослали возчиков, отправились на Иудин остров, еще в тот же вечер выразили удивление, обнаружив на месте своей работы скотину.
Они с укоризной поглядели на Якоба, словно хозяин Россы поступил непорядочно и нарушил заключенный в апреле договор. Что их испугало? Ведь коровы не волки, которых следует бояться. Напротив, во время обеденной дойки мужчины могли бы подойти со своими кружками поближе и выпить парного молока. Ведь и их работа требовала сил, не для того же, чтобы порадовать глаз, они велели перенести на Иудин остров свои буры, ломы, кирки и заточенные молотки.
Это наше пастбище, твердо сказал Якоб. Матис и рта не раскрыл, у него не было такого права — встревать в разговор. В крайности, мужик из баньки мог привязать свою корову и телку где-нибудь и на обочине канавы. Зато россаское стадо благодаря Иудину острову основательно разрослось — восемь дойных коров и три телки. Попробуй прокормить их на поросшем кустарником хуторском пастбище!
Горожане были от природы людьми не въедливыми и потому не стали спорить с Якобом. Очевидно, поняли, что должна же скотина где-нибудь щипать траву. Они покопались в бумагах и планах, посоветовались между собой и снова выложили Матису на ладонь сколько-то рублей, показав на задний угол Иудина острова: там они велели поставить загородку — пусть коровы пасутся за ней сколько душе угодно.
На этот раз Матис не сумел спрятать под обычной ухмылкой свое удивление. Он-то знал, что болото вместе с Иудиным островом — земля общего пользования, перед законом хозяин Россы не имел никаких прав, горожане могли бы приказать убрать животных оттуда — не их дело, где хочешь, там и паси свою скотину. От легкой жизни люди становятся странными — горожане щедро кинули деньги на ветер, чтобы построить загон для россаских коров.
В середине Иудина острова, окруженная елями, была поросшая пышной травой поляна — вот с этого приятного места горожане первым делом и начали свои исследования. Прежде всего они принялись сдирать дерн. У Матиса, верно, сердце кровью обливалось, когда он острой лопатой резал хорошую почву на куски, чтобы свалить их подальше в кучу. Один из городских тоже был нанят для черной работы и потел наравне с Матисом. Остальные мужчины большей частью сидели под елями на камнях, мшистая шуба под их задницами стерлась добела и совсем истончилась. Взрослые люди, а работали только карандашом, и их разговорам и спорам не было ни конца ни края.
После того как поляну ободрали догола, Якоб увидел, что остров посажен на каменное основание. Теперь мужчины откинули прочь бумаги, натянули на руки кожаные, с длинными отворотами, перчатки и показали, что и у бумагомарателей в мышцах сил достаточно. Кирки и молотки стучали не переставая, каждый отколотый кусок камня они вертели на ладони, а иные отбирали и складывали на простыню. Остальное отбрасывали рывком в кучу дерна или просто в лес. Якоб с сожалением смотрел и думал — была бы на болоте проезжая дорога, вывез бы на лошади хорошую землю, чтобы не смешивалась с мусором. Вскоре на поляне не оставалось ни пяди земли, на которой не валялся бы щебень.
С того момента, когда на острове принялись дробить камни, Якоб увидел, что в руках горожан как бы появилась дрожь. Хотя они и старались делать равнодушный вид, нетрудно было заметить, как они взбудоражены.
Якобу вспомнилось, как в первую весну после посадки деревьев он ходил по своему яблоневому саду.
Теперь источники болтливости горожан повысыхали, говорили они мало, иной раз замолкали на полуслове, вынимали из нагрудного кармана большую лупу и стояли над каким-нибудь осколком камня, нос к носу, так что дыхание одного щекотало бороду другого.
Мужчины больше не проявляли к Якобу ни малейшего интереса. Одному Матису велено было каждое утро находиться на месте, но он большей частью весь день сидел на камне, ожидая приказов. Пусть Матис сидит тут и ждет, пока горожанам не понадобится его помощь. Он, дескать, не знает, в каком месте надо ударить по камню, чтобы отбить от плитняка нужный кусок. Подумаешь, искусство — откалывать эти куски!
Ум горожанина сильно разнился от мужицкого.
Юстина была недовольна тем, что чужаки орудовали на болотном острове. В прежнее время коровы к часу дойки собирались у мостков, теперь же у скотины не было своей воли, все они, как пленники, стояли за изгородью в дальнем углу Иудина острова. Юстине приходилось пересекать весь остров, с тяжелыми бидонами пробираться меж камней и, пригнувшись, пролезать через заросли. Возможно, силы совсем бы оставили ее, не помогай старшей сестре проворная и жизнерадостная Леэни.
Теперешняя Юстина уже не вытащила бы пожитки из горящего дома, как некогда во время пожара в Медной деревне.
Якоб жалел Юстину. Он не сказал жене ни одного слова утешения, однако про себя думал: новое столетие должно даровать нам более легкую жизнь, истины, которыми мы жили до сих пор, рассыпаются, человек рожден не для того, чтобы быть рабом. Поверх болота виднеются верхушки елей Иудина острова, в один прекрасный день оттуда воспарит облако богатства и благословения и опустится над Россой.
С точки зрения здравого рассудка не имело смысла лелеять надежды, однако во всей этой истории должна же была быть какая-то своя закавыка. Недаром Якоб видел все это неистовство природы, которым Иудин остров хотел ранней весной отпугнуть от себя людей. Пусть Юстина еще немного потерпит, скоро она, в платье с вытканными на нем веночками из роз, покатит в рессорной коляске.
Много дней Якоб не ходил на Иудин остров. Он сдерживал себя. Хозяин Россы делал вид, что деятельность горожан его ничуть не интересует. Судьба не любит назойливости. Якоб правил и точил косы, на пойменном лугу можно было начинать косить. Ранними утрами они вместе с Леэни отправлялись в путь. Телега плыла через Долину духов, где низкий туман не хотел рассеиваться. Якоб просовывал голову сквозь полосу тумана, смотрел вдаль и думал о тайнах Иудина острова. Миновав долину Медной деревни, телега сворачивала на вязкую и колеистую дорогу, ведущую через ольшаник. Перед самой рекой Леэни приходилось тормошить погруженного в раздумья Якоба, чтобы передать вожжи в руки хозяина. Все-таки надежнее, если через брод лошадь поведет Якоб. На сенокосе они работали до полудня, затем подкреплялись и ненадолго ложились под куст отдохнуть.
