Поляне(Роман-легенда) - Хотимский Борис Исаакович (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Ареовинд жил теперь не то как во сне, не то как в непробудном опьянении. Он ни о чем не думал, он действовал как в бою: что велели — то исполнял. Он оставался рабом, не более того.
А Первый Полководец все еще воевал с остготами на далеких Апеннинских холмах.
Ареовинда теперь кормили и одевали лучше, чем других рабов и слуг, меньше загружали работой. Он пользовался этими нежданными привилегиями, но не знал еще, что многим людям свойственна низменная зависть, способная порождать одно лишь зло…
Первый Полководец появился в Константинополе внезапно, зачем-то отозванный Императором. И нашлись слуги, тотчас доложившие вернувшемуся хозяину о полуночных визитах хромого раба в покои госпожи.
Никто не слышал, не видел и не знал, как объяснялся опозоренный муж со своею неверной женой, как они бранились и каким образом умудрились помириться. Но о последствиях их объяснения и примирения вскоре узнали все.
Двоим рабам-доносчикам в награду за верность была дарована свобода. Но одного из них перед тем ослепили — чтобы не видел, чего не положено видеть. А у другого вырезали язык — чтобы не болтал, чего не положено болтать.
Ареовинда же били бичами. Поначалу он только дергался от каждого удара, но молчал. Знал, что сама госпожа глядит и видит, как рассекается кожа на теле, которое она еще недавно столь нежно ласкала, как брызжет из-под бичей кровь, которая еще недавно вскипала при одном лишь взгляде голубых глаз раба на ее черные брови и белую шею… Затем стало нестерпимее, но он все-таки молчал!.. Потом он ничего уже не ощущал, пока его не окатили соленой и едкой морскою водой… Лучше не вспоминать все это…
После бичевания Ареовинда сослали на галеру-катаргу — ворочать тяжелыми веслами. Хромота гребцу не помеха, а руки и плечи, красивые как у языческих богов древней Эллады, нашли таким образом достойное применение своей силе.
О годах, проведенных на галере-катарге, тоже нет смысла рассказывать. Как ни описывай — поймет и поверит лишь тот, кто сам испытал подобное…
Среди гребцов-катаржников, кроме прочих, было — вместе с Ареовиндом — одиннадцать готов, восемь греков, четверо славинов и трое вандалов. Они-то — двадцать шесть самых непокорных — и сумели сговориться меж собой. Это было очень не просто — сговориться при разной речи, да так, чтобы не приметила и даже не заподозрила стража. Это было невыносимо тяжко — терпеливо сносить побои и оскорбления в ожидании назначенного дня и часа, когда победа либо смерть принесут свободу, самое драгоценное, что только может быть даровано богом каждому человеку, каждому живому существу. Но рабы умеют терпеть и ждать. До назначенного дня и часа…
Однажды, когда их катарга шла вдоль пустынного берега между Тавридой и Истром, Ареовинд взглянул на своего соседа-славина и дважды моргнул. Тот закашлялся, якобы поперхнувшись слюной. Сидевший впереди вандал выронил весло — будто нечаянно…
Они вырвали ржавые цепи из прогнившей древесины и, действуя неразлучными скованными парами, били этими цепями по шлемам и копьям стражников. Более половины гребцов пали в том небывалом сражении. Но остальные одолели, скормили капитана и стражников рыбам, разбили судно о прибрежные камни и высадились на сушу.
Не один знойный день и не одну душную ночь скитались они по безлюдному и безводному берегу, щедро отдавая свою кровь назойливым слепням и комарам, теряя рассудок от голода и жажды. Они оставляли без погребения своих умерших товарищей…
У полувысохшего колодца их, кучку еще способных дышать скелетов, обтянутых перегоревшей кожей, обнаружили дозорные антского боярина Воислава, который незадолго перед тем проводил своего князя к Императору и теперь ждал добрых либо недобрых вестей.
Все это и рассказал Ареовинд, придя в себя, допросившему его боярину. И молил об одном: принять его в дружину славного князя Кия. Хоть рабом, хоть воином, хоть кем. То же сказали, поведав каждый свою историю, и все остальные, кто остался в живых из готов и греков. Из вандалов не выжил ни один, а двое уцелевших славинов ушли — пробиваться к своим.
21. Безбородый
Статный тонконогий конь, рыжий и белолобый, с небольшой глазастой головой на гибко изогнутой шее в ремнях с золотыми бляшками, — подарок безбородого военачальника — послушно и нетряско нес Кия вдоль набережной Царьгорода. Сам Безбородый в разукрашенном каменьями и золотом лилово-фиолетовом шелковом одеянии ехал рядом, на таком же коне. С другой стороны, на более тяжелом и менее нарядном гнедом мерине, следовал ромейский пересказчик, помогавший дружеской беседе. Их сопровождали Хорив, Горазд, несколько антских гридней, а также множество слуг, рабов и телохранителей Безбородого — все коренастые и черноглазые, все земляки своего господина. Да еще сотня червонно-золотых гвардейцев. Зеваки, слонявшиеся по набережной, хотя и привыкли к подобным процессиям, весьма не редким в их городе, все же останавливались — поглазеть.
Сверху припекало — князь перебросил легкий бело-синий плащ через левое плечо и развязал шнурки ворота белой сорочки с червонно-синей вышивкой. Он был простоволос, без доспехов, с одним лишь ножом на широком, в золоченых пластинах, поясе. Проезжая неторопливо, обратил внимание на множество челнов, лодий, галер и прочих судов, малых и великих, с людьми и товарами, сновавших во все стороны по гладкой воде, в которой отражались дворцы и храмы.
— Здесь воды Боспора сливаются с водами Пропонтиды, — объяснял Безбородый через пересказчика. — Очень удобная стоянка для нашего флота.
— У вас, вижу, немало удобных пристаней, — заметил Кий и хотел было добавить, что и у полян на Почайне тоже имеется добрый затон для лодий, но не добавил, промолчал.
— А вот и Вуколеон, — Безбородый указал на подступавший к самой воде огороженный стеной дворец. — В нем находятся покои нашего великого Императора. По секрету могу сообщить, что нашему дорогому гостю вскоре будет оказана высокая честь побывать в Вуколеоне. Называется дворец так по имени быка, мимо которого мы сейчас проезжаем. Я слыхал, что анты чтят быка. Это верно?
Кий увидел перед стеной дворца белого мраморного быка, на которого нападал белый мраморный лев. Он подтвердил, что да, действительно, анты издавна чтят быка. Но более всего чтят отцов своих, Дажбога, Перуна и других богов.
— Не собираются ли наши друзья-анты отказаться от своей языческой веры и принять нашу, христианскую? Некоторые антские вожди уже поступали так и после не жалели. Они у нас пользовались большим почетом и доверием.
— Я слыхал о тех вождях, — небрежно заметил Кий и в свой черед спросил: — Значит ли сие, что мне и моим спутникам, которые верны Дажбогу и не приняли ромейской веры, будет меньше почета и меньше доверия?
Безбородый усмехнулся своими воспаленными глазами и покачал головой:
— Разве наш дорогой гость сам не замечает, с каким почетом принимают его и с каким доверием ему все сообщают и показывают? Вон, кстати, за Вуколеоном, чуть повыше, виден восьмиугольный Хризотриклиний, а рядом с ним — Большой, Халкийский, Дафнийский и другие дворцы, где славный антский князь уже побывал и был принят священной особой императора с подобающим почетом. И это не последний прием. Главное у нас — впереди… А теперь свернем и поторопим коней. Мы покажем дорогому гостю наши открытые водохранилища и подземные цистерны. В них мы накапливаем воду в месяцы дождей и весенних паводков. Поэтому в пору летнего зноя город не страдает от недостатка пресной воды. У нас есть цистерны, каждая из которых в течение месяца может поить сто тысяч граждан. Таким образом, Второй Рим никому не взять — ни приступом, ни долгой осадой — воды, припасов и всего прочего необходимого хватит на многие месяцы.
Кий вспомнил виденные им стены, еще раз подумал, что Воислав зря хвалился, ибо Царьгород и впрямь неприступен. Разве только разрушить цистерны…
— А как построены ваши подземные цистерны? Чем держатся, бревнами или еще как?
— Дорогого гостя настолько интересует их устройство? Что ж, если князь пожелает иметь подобные сооружения у себя, мы охотно дадим мастеров.
