Противостояние - Витич Райдо (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
все, не могла поверить. И бродила, бродила мимо головешек, остатков утвари, той,
что уже никогда не пригодится своим хозяевам. Возле одного пожарища она увидела
обожженный букварь и застыла над ним. Стояла и смотрела на веселые буквы, не
чувствуя, как ветер бьет ей в спину.
— Кто-нибудь? — прошептала и очнулась. Огляделась и закричала. — Эй?!! Кто-нибудь!!
Живые?!! Ну, кто-нибудь?!!! Люди?!!
Тихо. Только ведро все скрипит и скрипит, ноет, плачет. А больше некому.
Лена в прострации раз на десять обошла все и вдруг заметила что-то темное на
снегу за тем местом, где стоял амбар. Кинулась — ребенок, девочка лет трех, в
одной рубашонке.
Перевернула. Та сжалась и хлопает заиндевевшими ресницами.
— Жива…
Обняла ее. Минута, две, чтобы почувствовать живого ребенка на руках и вот
очнулась, стянула с себя ватник, растерла ручки, ножки онемевшего от холода и
пережитого ужаса дитя. Укутала и к лесу. Наткнулась на щуплого мальчика, который
убежать от фрицев пытался. Тот жив оказался, но без сознания — ранен тяжело.
Под мышку его и тягать.
Тяжело, снег еще под ногами вязнет, но ничего:
— Ничего… Держитесь… — только и просила, задыхаясь от тяжести ноши.
Передохнула чуток, испуганной девочке подмигнула и улыбку вымучила. — Хорошо
все будет, хорошо. Тебя как зовут?
Девочка молчала.
Лена нос и щечки ей растерла, сильнее укутала. Мальчика шалью обвязала.
— На спину ко мне сядешь? Покатаю, — спросила девочку. Та несмело кивнула —
глаза огромные от страха.
Лена пригнулась, давая ей возможность обвить руками шею, ногами за талию обнять.
Подняла мальчика на руки. Не легче так идти и не проще, но раненому ребенку
лучше.
Только ночью она смогла донести детей до поста. А там уж ребята помогли,
подхватили детей.
— Откуда? — спросил новенький, Петя Ржец.
Лена молчала.
Мальчик выжил, с девочкой тоже все стало нормально. Они жили в семейном лагере,
не обделенные ни заботой, ни вниманием. И можно было бы успокоиться, но Лена не
могла.
С того дня, как будто заклинило в ней что-то — потребность убивать фашистов
стала как жажда жизни. И она уходила с бойцами на задание, не спрашивая
командира. Какой отряд идет — и она с ними, не слушая никого.
Командир устал ругаться и приказал запереть ее на «гаубвахте», что служила баней.
Сутки просидела, выпустили, опять с бойцами ушла. Снова «губа».
Ребята уже даже не ругались и, она не пряталась. И в бою, словно, пуль не
замечала. Одно видела — немец — и била.
Сашка с ума сходил от этого. Не сдержался, схватил как-то после взрыва на
железной дороге и в ствол сосны втиснул не церемонясь:
— Ты совсем с катушек съехала?!! Я тебя на цепь посажу, дура!!
Она молчала и смотрела. Не объяснишь ему, что что-то сгорело в ней на том
пепелище, умерло безвозвратно.
Дрозд лбом в ствол ткнулся над ее щекой: если б она знала, что с ним делает. Он
же спать уже не может, переживая за нее. Есть не может, дышать. Жить!
Как ей объяснить? Что с ней делать? Где та милая, застенчивая девочка, наивная и
безответная?
Война, мать ее! Будь она проклята! Будь проклят Гитлер и его псы, эти уроды,
звери!
— Если с тобой что-то случится, Николай меня не простит. Подставляешь? — пошел
ва-банк, помня, что девушка так и не желает признавать факт гибели Санина.
Без надежды сказал, а по взгляду понял — в точку. Вскинулась глупая, а в глазах
и вина и радость, согласие. И дух лейтенант перевел: ну вот, есть крючок.
— Он жив, ты тоже знаешь.
Саня в снег осел, руками лицо закрыв: заговорила!
— Да. Да!
Да он во что угодно поверит — в Бога, черта, марсиан… только б она жила…
Лена подумала, что из-за нее Дрозда совесть мучает, плохо ему. Присела,
прошептала виновато:
— Со мной все хорошо будет. Коля слова тебе не скажет. Я виновата, я все
объясню… Он ведь ушел тогда? Ушел. Да?
И столько надежды в голосе, что у Саши глаза защипало. И где б он силы взял ей «нет»
сказать?
— Да, — заверил, прядку с лица убрал. Прохладу щеки ладонью впитывая. — Да.
А сколько радости в ее глазах появилось? Синие стали, глубокие, как омуты и
светятся, улыбка на губах мягкая, нежная.
— Да, Леночка, — к себе притянул и обнял — он что угодно скажет, что угодно
солжет — только бы жива была… только бы жила…
С того дня немного наладилось. Баня снова стала баней, а Лену начали отпускать
на связь с подпольем.
Та зима была самой жуткой и жестокой, лютой, что по погоде, что по творящемуся
вокруг. Людей косило не от пуль, так от холода или голода. Продовольствие
отбиралось у населения и вывозилось в Германию, поставлялось войскам.
В отряде же появлялось все больше сирот, семей и добровольцев. Отряд рос, но
обеспечение что оружием и боеприпасами, что продуктами было очень скудным, а
вскоре стало бедственным. Спасло положение нападение на продовольственный обоз,
что шел на станцию. Отбитые картошка, мука и пшено, помогли немного выровнять
положение. Но в боезапасе отряд не выиграл.
В феврале Пантелей сообщил Пчеле, что в помощь отряду с большой Земли будет
выслан самолет с радистами и посылками с необходимым: медикаментами, продуктами,
одеждой, рацией. Новость была настолько радостной и фантастичной, что Лена не
сдержалась и поцеловала мужчину в щеку.
Тот поулыбался и сказал, что нужно готовиться к встрече, обеспечить безопасность
прибывающим, что людям, что грузу. А в дальнейшем неплохо было бы продумать и
обеспечить место посадки, тогда самолет мог бы забирать раненых, важные
документы и письма партизан своим семьям.
— Еще, Пчела, немцы перебрасывают на фронт большое количество техники, надеясь,
что советское наступление захлебнется.
— Значит, нужно усилить диверсии на железных путях.
— Да, это было бы отлично. Кстати, — хитро посмотрел на нее. — Или не кстати?
Помнишь те документы, что ты принесла мне осенью?
— Из портфеля?
— Ну, уж не знаю, откуда. Но не суть. Они дошли до центра и были высоко оценены.
Всех кто участвовал в той операции, ждут награды и повышения званий.
