Деус Вульт! - Дагген Альфред (книги онлайн полные TXT) 📗

На заливном лугу, неподалеку от берега Разера, соорудили чучело. Это был толстый столб с мешком соломы вместо головы. Второй мешок заменял чучелу туловище. Звали его «валлиец». Вообще-то раньше он именовался «саксом», но из уважения к арендаторам кличку решили сменить. Рожер упражнялся на нем уже больше часа, и его правая рука начинала неметь, но битвы могут длиться несколько часов, и он решил потерпеть еще немного. Юноша отъехал от столба на сотню ярдов и послал вперед боевого коня, взятого взаймы у Ральфа. Шлем и меч у него были свои, так же как и толстая кожаная куртка. Кольчуга Ральфа была ему узка в плечах; щит и копье он тоже позаимствовал у брата. Скакун шел легким галопом. Через тридцать ярдов Рожер пришпорил коня и погнал его вскачь. Теперь начиналось самое сложное. Он поднял тяжелый щит и пригнул голову. Край щита прикрывал его лицо до самых глаз. Он ослабил широкие кожаные поводья, и те свободно повисли у него в руке. Продолжая управлять конем одними шенкелями [10], он уперся ягодицами в луку тяжелого походного седла и вытянул ноги вперед, до уровня конских лопаток. Копье, проходившее под правым локтем, не раскачивалось и не мешало управлять лошадью. Этот конь хорошо знал свое дело и скакал прямо на чучело. Копье вонзилось в меток с соломой, и чучело рухнуло плашмя. Рожер сел прямо и расслабился, а конь перешел на рысь. Одно прикосновение узды, и он остановился. Рожер спешился, чтобы поднять копье и поправить чучело. Благодаря коню эта атака оказалась успешной, но ему предстоит еще немало потрудиться, чтобы овладеть правильной посадкой…

Над рекой вставал туман. Скоро стемнеет. Он увидел, что с холма прихрамывая спускается отец, и подождал, пока тот не подойдет на расстояние оклика.

— Добрый вечер, — промолвил Осберт, опираясь на палку. — Твой последний наскок был неплох, но как бы ты справился, если бы конь не сделал все сам? Хотелось бы мне, чтобы ты поучаствовал в охоте, но никому, кроме пэров Англии, в этих местах охотиться не разрешается. А сейчас отправляйся на конюшню, пока лошадь не остыла! Когда вернешься домой, нам надо будет поговорить. Завтра соберутся арендаторы, и мы должны обсудить, что им сказать.

Следя за мальчиком-конюшим, обтиравшим коня, Рожер подивился, как быстро пролетело время. На Рождество лето казалось таким далеким! Онто думал, у него куча времени, чтобы научиться владеть оружием, но вот уже март близится к концу, а он все еще не может считать себя настоящим рыцарем. Правда, арендаторы, скорее всего, откажут, так что торопиться некуда…

Они с отцом обсудили предстоящую речь и решили, что будет лучше, если он выступит не слишком умело, но искренне: это тронет сердца слушателей. Переводить будет отец Мэтью, и, поскольку никто в их семье не знает саксонского, все будет зависеть от священника.

На следующий день был праздник Благовещения. После обеда все арендаторы собрались в помещичьем доме. Между собой крестьяне тщательно соблюдали сложную иерархию, в которой разобраться могли только сами саксы. Нормандцы же не обращали на это никакого внимания. Осберт и священник сидели у камина, повернувшись лицом к просителям, а Ральф и Рожер стояли за спиной у отца. Они не были ни землевладельцами, ни арендаторами и, строго говоря, не имели права присутствовать здесь. Рожер с тайным удовлетворением заметил, что все идет гладко: люди возбужденно говорят, спорят, и тем не менее в последний момент все могло сорваться, как и предупреждал отец.

Когда с обычными делами было покончено, Осберт завел разговор о походе на Восток. Поскольку никаких новостей за это время не поступило, он еще раз повторил то, что им сообщили два месяца назад. Затем седой Сигберт, выбранный в этом году старостой, усомнился в праве лорда облагать их побором на подобную цель, и арендаторы дружно поддержали его. Собрание заканчивалось, но прежде чем люди стали расходиться, вперед вышел Рожер и встал рядом с отцом Мэтью. Он нервничал и заикался от волнения, но предварительно тщательно обдумал то, что хотел сказать, и даже перевел это на вульгарную латынь. Он поведал им, что считает себя недостойным монашеской жизни и хочет стать воином, с презрением говорил о солдатах, которые готовы служить любому, лишь бы им хорошо платили и позволяли заниматься грабежом; он сказал им, что цели этого похода близки его сердцу и что он готов рискнуть жизнью ради освобождения восточных христиан… Рожер вспыхнул и оглянулся по сторонам, словно стыдясь обнаружить перед собравшимися обуревавшие его чувства, а отец Мэтью, будто заразившись горячностью Рожера, умудрился передать ее в своем переводе. Его богатый, гибкий саксонский язык, усовершенствованный за время учебы в Уинчестере, был слишком цветист для слушателей, но именно этого они и ждали от своего пастыря, и когда тот закончил, его речь вызвала одобрительный гул. Однако слова никто не попросил, арендаторы вышли из дома и разбрелись по своим хижинам на холмах. Рожер решил, что он проиграл. Неужели его тщательно продуманная речь пропала даром? Однако подошедший к нему отец Мэтью был в прекрасном настроении.

— Все прошло отлично! Вы проняли их до самого сердца! В следующее воскресенье, после мессы, они повалят ко мне один за другим, и каждый что-нибудь да принесет, несмотря на неурожайный год. Осберт тоже улыбался.

— Лучше не бывает. За двадцать пять лет я научился разбираться в настроениях арендаторов. Поверь, все они на твоей стороне. А что до плохого урожая, то кое у кого сохранилось зерно, которое можно продать горожанам. Лишь бы только они продали его пораньше, пока не прослышали о согласии Вестминстерского собора на сбор двойного «дангельда» [11].

— Двойного «дангельда»! — ошеломленно воскликнул отец Мэтью. — Два «дангельда» сразу! Такого еще не бывало. Зачем это понадобилось вашему рыжему королю?

— Кажется, я знаю, на что пойдут эти деньги, — прищурился Осберт. — Герцог [12] решил принять участие в паломничестве и пытается раздобыть нужную для этого сумму тем же способом, что и мы. Король дает ему заем под заклад его земель и будет править ими, пока долг не вернут сполна. Я слышал об этом в Рэе от рыцаря, который собирался плыть через море, беспокоясь о своих нормандских кузинах. Паломничеству это сослужит хорошую службу: множество знатных нормандцев двинутся на Восток, едва заслышав, что наш король собирается править ими!

Первого мая, в день святых Филиппа и Джеймса, все приношения были собраны, и хозяева Бодема уселись за стол, решая, на что потратить деньги.

— Этого достаточно для экипировки рыцаря, — сказал Осберт. — Если во время путешествия ты не слишком потратишься на еду, то будешь хорошо вооружен. Давненько я не видел воинов, если не считать эту неудачную высадку в Дувре. Но ты, Ральф, воевал в Уэльсе позже, так скажи мне, появились ли у богатых рыцарей какие-нибудь новшества в доспехах? Они должны были придумать что-то особенное, если умудрились уцелеть в сражении.

— Да ничего нового, ей-богу, — ответил Ральф, хмуро глядя в потолок. — Конечно, придворным рыцарям двора не по нраву получать шрамы, портящие их красоту, поэтому они изо всех сил берегут лицо. Попадались мне один-два оберка из кольчужной сетки без кожаной подкладки; они легкие и прохладные, ими можно прикрыть рот и щеки и при этом поворачивать голову. Все больше и больше народу носит латные штаны. Это позволяет укоротить полы кольчуги и хорошо держаться в седле. Но ноги, конечно, устают намного быстрее.

— Старый герцог и знатнейшие лорды носили их еще во времена Завоевания, в битве при Гастингсе, — хмыкнул отец. — Это не новость. Чтобы справиться с дополнительным весом, нужна очень хорошая лошадь и куча слуг, а в полевых условиях это затруднительно.

— Да и все остальное по-старому, — продолжал Ральф. — Разве что рукава кольчуг теперь доходят до запястья, где их стягивают ремнем. Но это ты видел и на моих доспехах.