Юнармия - Мирошниченко Григорий Ильич (читать книги без регистрации .TXT) 📗
– Чумака зацапали, комиссара большевицкого! – выкрикивала круглоголовая коренастая казачка.
– Дура! Какой там комиссар большевицкий! – сказал высокий старик в поддевке, выбираясь из середины толпы. – Хлопца от земли не видать, а его в четыре руки держат.
– Знаем мы этих хлопцев! – затрещала казачка. – С бомбой его накрыли – хлопца твоего!
– Дура! – спокойно сказал старик. – Какая там бомба – револьвер нашли азиатской какой-то системы, да и то незаряженный.
– Дорогу! – гаркнул хриплый голос из толпы.
Толпа расступилась.
Рыжий молодой казак с винтовкой вытолкнул Ваську и погнал его по дороге к станице.
Васька не плакал, а только всхлипывал. Губа у него была рассечена, глаза залеплены грязью, распухли. Одно плечо голое – рукав болтался на ниточке.
– Ну, ну, босота, шагай веселее! – сказал казак, толкая Ваську в спину прикладом. Васька дернул плечом и остановился.
– Не дерись! – закричал он. – А то вот стану средь дороги и с места не сойду!
Казак посмотрел на Ваську с удивлением:
– Ишь какой самолюбивый. Ну, иди, иди, а то волоком потянем.
Васька пошел.
В этот день Васька не вернулся домой. Отцу и матери его я ничего не сказал – боялся, что заругают. Скажут: завел парня, а сам сбежал.
А что я мог поделать? Ведь их там вон сколько было, да еще с винтовками, а я один.
Целый день думал я, что теперь с Васькой будет.
Может, его доведут до станицы, постращают и отпустят, или он сам с дороги сбежит, а может быть – его до смерти засекут. А то еще хуже будет: приведут его к атаману, начнут стегать, а он со страху да от боли весь наш партизанский отряд выдаст.
Всю ночь прислушивался я, не хлопает ли калитка. Нет, не хлопнула, не пришел Васька.
На другое утро я сам пошел в станицу искать его.
После вчерашнего дождя идти было хорошо. Погода свежая, солнечная, дорожки утоптанные.
День был праздничный. На ступеньках крылечек красовались разодетые девки-казачки, а на перилах сидели веселые парни.
Отмахиваясь палкой от собак, я шел посреди дороги и думал: где искать Ваську? В правление зайти или к тюрьме подобраться – в окошко поглядеть?
В правлении со мной, конечно, и разговаривать не станут, а если и станут, то ничего хорошего не скажут. Возьмут да и посадят в «тюгулёвку» – так у них каталажка называлась. А если Ваську по тюремным окнам искать, так, может, и вовсе не найдешь. Он маленький, его всякий от окна ототрет. Да и часовые смотрят.
Подхожу к правлению.
Со всех сторон облепили белый каменный дом кряжистые казаки. Сидят, как в гостях у царя. Кто побогаче, тот на крыльце сидит – поближе к атамановой двери. Кто победнее – на нижних ступеньках.
Курят, доставая из расшитых кисетов табак. Толкуют о новом станичном атамане, о старых казачьих порядках, да почем свинья на базаре, да у кого строевая кобыла хороша.
Молодежь тут же вертится, прислуживает старикам – кто бегает в лавочку за брагой, кто чиркает спичкой, если у старика трубка не дымит.
Напротив, возле церкви, стоят высокие, обмазанные дегтем столбы. Это виселицы.
Я юркнул во двор. Там, у длинного дощатого барака с маленькими решетчатыми окошками, шагали казаки-часовые.
Значит, арестованные тут сидят. Может, и Васька с ними. Я хотел было заглянуть в окошко, но дорогу мне загородил часовой.
Может, с другой стороны удастся заглянуть в окна?
Иду. Никто не трогает – то ли потому, что у меня на голове черная казачья шапка, то ли просто не замечают меня.
Вдруг я увидел – из самого крайнего окошка кто-то машет мне рукой.
Васька!.. Ну да, Васька! Такой же грязный и распухший, как был вчера, только синяки на нем позеленели и пожелтели. В окошке одна его голова торчит да рука. Машет он мне рукой – уходи, мол.
А я и сам вижу, что непременно уходить надо; прямо на меня идет часовой с винтовкой наперевес.
Шмыгнул я в ворота, думаю: вот и удрал.
Вдруг чья-то грузная рука сильно стукнула меня по плечу.
– Постой, голубчик, не торопись. Я тебя узнал.
Смотрю – это казак бородатый, тот самый, что вчера Ваську в лужу толкнул. Схватил он меня за шиворот и поволок вверх по широким ступенькам.
Старики, сидевшие на атаманском крыльце, поднялись и загалдели.
Не успел я дух перевести, как очутился в коротком и темном коридоре.
Бородатый толкнул плечом дверь и ввалился со мной вместе в просторную комнату.
Посредине комнаты – стол, вроде кухонного, со шкафчиками. У стен в пирамидах винтовки.
– Здравия желаю, атаман, – сказал бородатый, подталкивая меня к столу, за которым сидел рябой казак с костяной трубкой во рту.
– Здорово, Поликарп Семенович, – сказал рябой казак, не вставая с места. – Кого привел?
– Шпиёна большевицкого.
– Ишь ты, – сказал рябой. – Молоко на губах не обсохло, а тоже шпиёнит. Ну, шпиёнам у нас первый почет, высоко их подымаем, чуть не до самого неба. Видал столбики черные – вон там за окошками?
– Дядя, – взмолился я, – пусти, я не виноват. Мать послала к знакомым. За хлебом, за салом… Она меня ждет… Дома все голодные сидят.
Атаман повернул свою рябую морду в мою сторону, сплюнул под стол и сказал:
– Казак?
– Иногородний.
– Почему?
– Да так уж… не знаю.
– Не знаешь?
– Ей-богу, не знаю.
«Черт его знает, почему я иногородний», – подумал я.
Атаман замолчал и стал зачем то выдвигать и задвигать ящики стола. Ящиков было штук двенадцать.
Бородатый тоже постоял молча, а потом сказал:
– Этого хлопца я еще раньше заприметил. Он со вчерашним с одной шайки.
– С которым? – спросил рябой. – С тем, что Сидора Порфирыча за палец укусил? Горячий хлопец норовистый. А ну-ка тащи и того тоже сюда. Нехай поздоровкаются!
Бородатый повернулся на каблуках и вышел за дверь. Мы с атаманом остались одни в комнате.
Атаман медленно выдвинул средний, самый большой ящик стола и засунул в него руку чуть ли не по самое плечо. Пошарил, пошарил в ящике, отряхнул ладони и полез в другой ящик.
Я все стоял и думал: что он в ящиках ищет?
Вдруг атаман сполз со стула, присел на корточки и стал выдвигать самый нижний ящик. Ящик долго не поддавался, потом наконец с треском открылся. Атаман заглянул в него как-то сбоку и громко чихнул прямо в ящик.
Оттуда столбом полетела сухая табачная пыль. У меня защекотало в носу, сперло дыхание, и я громко чихнул.
Атаман поднял голову и уставился на меня круглыми стеклянными глазами.
– Ты чего тут расчихался? – спросил он сердито. Но вдруг глаза у него стали маленькие, нос сморщился, и он сам чихнул громче моего.
– Апчхи! – чихнул атаман.
– Апчхи! – чихнул я в ответ.
В это время дверь открылась, потянуло сквозняком, и по комнате тучей понеслась табачная пыль.
В дверях тоже зачихали в два голоса. Это были Васька и бородатый. Васька чихал, как кошка, а бородатый – как лошадь.
Атаман быстро задвинул ящик стола и закрыл окно. Табачная пыль понемногу улеглась.
– Вали сюда, – сказал атаман и запыхтел трубкой.
Васька подошел. Одной рукой он поддерживал оторванный рукав, другой – штаны.
– Скажи, ты его знаешь? – спросил атаман у Васьки.
– Нет, – сказал Васька, не глядя на меня.
– Он к тебе в гости пришел, а ты, дурак, отказываешься. Нехорошо. Этак приятеля и обидеть можно. Он вот о тебе беспокоится, говорит: ты с ним с одного отряду.
Васька вздрогнул и повернул ко мне голову.
– Да, да, – сказал атаман, – дела у вас большие затеяны. Да от нас никуда не денешься.
– Все знаем, – поддакнул бородатый.
Я смотрел на Ваську в упор – хотел, чтобы он по моему взгляду догадался, что атаман его на крючок ловит.
Но Васька ничего не понял. Васька стоял бледный, испуганный.
Вдруг атаман вытаращил глаза, вытянул шею и сказал сиплым шепотом:
– Дружок-то твой со всеми потрохами тебя выдал… Мы с ним с глазу на глаз побеседовали…
