Рог Роланда и меч Гильома - Яснов Михаил Давидович (читаем книги бесплатно txt) 📗
— Уймитесь, принцесса, — сказал Тибо. — Нынче вечером свадьба, не будем терять времени даром.
И устроили в Глорьетском дворце свадебный пир. Осыпал Тибо свою невесту невиданными дарами, навезли его слуги дичи и снеди, явились почетные гости, и весь вечер без отдыха пели жонглеры, услаждая слушателей веселыми песнями и звуками арфы и виолы.
В разгаре пира подошла Орабль к Тибо и сказала ему учтиво:
— Ваш приезд застал меня врасплох, покои мои не убраны, я должна удалиться и привести все в порядок.
— Разумные слова! — ответил король. — Радостно слышать, что вы обращаетесь ко мне как к вашему мужу и повелителю. Ступайте да не задерживайтесь — все веселье еще впереди!
Поднялась Орабль к себе в спальню, опустилась на постель и вскричала в слезах:
— Гильом, что мне делать? Чувство наше немногодневно, но сильнее меча, неудержимей стрелы, не помеха ему ни стены, ни горы. Прислали вы мне бесценные подарки, а я вынуждена отплатить вам изменой… Нет, не нужны мне никакие богатства — только бы знать, что вы мне верите, Гильом, что не упрекнете меня в предательстве и верите в мою любовь!
Не мешкал, призвала Орабль своего верного постельничего и, протянув ему письмо на тонком пергаменте, сказала:
— Храни тебя Господь, друг мой! Скачи во Францию, разыщи Гильома, передай ему эту повязку и письмо. Повязку пускай носит он в сражениях, чтобы моя любовь хранила его от ран, а письмо пусть прочтет, не откладывая, и верит в нем каждой букве!
Спустился вестник из башни во дворец, незаметно прошел через пиршественную залу и на одногорбом верблюде-дромадере, который может мчаться по земле быстрее, чем ласточка летит в небесах, отправился к Гильому с порученьем своей госпожи.
Смеркалось. Все громче шумел пир в Глорьетском дворце. Тут явились перед гостями шестьдесят ловчих, затрубили в рога, ворвалась в залу свора охотничьих псов. Удивился Тибо и, едва вернулась за стол Орабль, спросил у королевны:
— Что это значит? К чему здесь псы и ловчие?
— Так у нас принято, — ответила принцесса. — Сейчас вам покажут наши игры.
Пирует король. Сидят с ним в роскошной зале за громадными столами тридцать тысяч сарацинских воинов. Вдруг, едва стихли охотничьи рога, вбежал во дворец огромный олень, а следом четыре сотни псов — гончих и легавых, борзых и ищеек. За псами ворвались в залу охотники на конях, окружили рогача, а тот вскочил на стол прямо перед оторопевшим Тибо и с протяжным ревом стал рвать скатерть, уставленную дорогими яствами. Наморщил олень нос и фыркнул так, что повалились со столов от ветра тяжелые блюда и кубки. Тибо же Арабский от ужаса вжался в стену, потому что из ноздрей оленя низринулась на пиршественный стол добрая сотня мужиков-вилланов — каждый локтей пятнадцать росту, нет ни на ком ни обуви, ни рубахи; один — однорукий, другой — одноногий, у того — три подбородка, у другого — четыре глаза, зато у всех за спиной по горбу, а на нем восседают арбалетчики и стреляют ядовитыми стрелами направо и налево…
Тибо чуть с ума не сошел при виде таких кошмаров и взмолился:
— Орабль, помилуйте, прекратите эти забавы, а то как бы не умереть в одночасье от таких игрищ. Отдам я вам весь арабский край, только отпустите подобру-поздорову!
— Игрища и не начинались, король, — ответила Орабль. — Еще такое увидите, что, коли удастся вам спастись, будете потом говорить: мол, вовек никого не забавляли так, как вас в Оранже!
Тут разом пропало наваждение — исчез олень, исчезли псы и охотники, сидит король Тибо Арабский за столом, сидят тридцать тысяч сарацинских воинов, вкушают с аппетитом невиданные яства.
Вдруг распахнулись двери, и с пеньем вошли в залу три тысячи, не меньше, монахов: все в черных рясах, в одной руке — факел, в другой — тащит каждый по мертвецу. Заполонили они дворец и стали швырять факелы и трупы в язычников. Распростерся Тибо на мраморном полу и завопил от ужаса:
— Спаси нас, Магомет, повели Орабль прийти мне на помощь! Коль доберусь я живым до Нарбонны, ни шагу сюда больше не сделаю, забуду про Оранж и про все его богатства!
— Да что вы, король, — вновь ответила Орабль, — разве это потеха? Предстоит вам еще кое-что увидеть.
Опять пропало наваждение, пирует Тибо со своими сарацинами, вкуснее прежнего еда, слаще вино, веселее музыка. Только вздохнул король в надежде, что навсегда пропали кошмары, как в одно мгновение набились в зал дикие львы и медведи.
Бросились звери на гостей и давай их драть: у одного рвут рубаху, у другого сдирают горностаевый мех с богатого плаща. Криком и воем наполнился Глорьетский дворец.
Не выдержал Тибо — белый от ужаса вскочил на ноги и бросился вон из пиршественной залы. Сбежал он с крыльца и закричал своим воинам:
— На коней! Надевайте доспехи, мы возвращаемся в Нарбонну.
— Вам видней, — ответили вассалы, и при бледном свете зари отправились король и его свита восвояси. Без привала домчались они до Нарбонны, потребовали у Эрменгарда назад заложников, замкнули вокруг города кольцо осады, и решил Тибо не силой, так голодом расправиться с непокорными нарбоннцами.
А Эрменгарда обнимала своих малолетних детей, вздыхала и молилась Пресвятой Богородице:
— Помоги мне, Дева Мария, не осталось у меня даже корки хлеба на пропитание детям. Неужели сдаваться беспощадному врагу? Но ведь никого не пожалеет Тибо, казнит и меня, и моих сыновей.
— Не кручиньтесь, матушка, — вскричал Аймер, — да, не ели мы уже три дня, и, может, недолго осталось нам жить, но, если есть у вас тройная броня, да крепкий шлем, да острое копье, дайте их мне, и выступлю я против сарацин!
— Мы с вами, брат! — откликнулись Бев и дитя Гибер.
— Ну что же, дети, — невесело сказала графиня, — вовеки не было в нашей семье трусов. Коли нет выбора, идите в бой, и да пребудет с вами Господь!
Вскочили мальчики на коней, призвали оставшихся в живых рыцарей — и вылетели нарбоннцы из ворот, криками подгоняя пегих, чалых и каурых скакунов.
Чего не ожидали нехристи, так такой отважной вылазки защитников города. В тот час подходил к Нарбонне большой караван с провиантом, который отправил Тибо друг его — берберский король. Три сотни верблюдов, груженных мукой и хлебом, солониной и вином, и множеством прочих припасов, входили в сарацинский лагерь, когда рядом оказались смелые нарбоннцы. Аймер, не раздумывая, напал на одного из сарацин и сбил его на землю. Бев, вслед за братом, справился с другим противником. И даже малыш Гибер отличился — так ударил копьем в щит одного из мавров, что скинул того с коня, приведя в ужас прочих язычников. Бросились они врассыпную, не поняв толком, что случилось. А Аймер тут же приказал подвезти обоз к нарбоннским воротам. Пока пришли в себя осаждающие, последний верблюд уже скрылся за городской стеной. Ринулись басурмане следом, и хотя ловко и мужественно отбивались юноши, но в последний миг окружили враги Бева, обезоружили юнца и, пленив его, отвели под высокую сосну, где стоял шатер короля Тибо.
— Как тебя звать, храбрец? — презрительно спросил король пленника.
— Зовут меня Бевом, я сын графа Эмери и, хотя юн летами, со многими врагами уже успел расчесться. Не был бы я сейчас связан, и тебе, король, не дал бы я спуску!
— Вот как? — в ярости воскликнул Тибо. — Об этом скажешь еще раз завтра поутру, когда на вершине холма, как раз перед окнами твоей матери Эрменгарда, мы тебя повесим!
— Пусть! — гордо ответил Бев. — Зато я спас многих, и теперь, когда ваш обоз у нас в крепости, Нарбонна продержится до возвращения моего отца и брата Гильома. Что-то ты тогда скажешь, король?
А меж тем Аймер соскочил с коня у Нарбоннского дворца, и графиня приняла из его рук окровавленный меч.
— Где же Бев? — спросила она с тревогой, оглядывая вернувшийся отряд.
— Пленили его неверные, — с грустью ответил Аймер, — и отвели в шатер короля Тибо.
