Королев: факты и мифы - Голованов Ярослав (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

Пока американцы планировали суборбитальный полет по баллистической кривой с падением в океан примерно в 370 километрах от старта 209. При этом высота подъема – более 200 километров. Это уже, конечно, заатмосферный полет, но можно ли считать его космическим? Можно или нельзя – неважно. Даже если и нельзя, Королеву все равно не хотелось, чтобы такой полет человека состоялся раньше полета пилотируемого «Востока». Не должно быть никаких споров, никаких сомнений в нашем первенстве.

Сергея Павловича никто не подгоняет. Он работает по графику, который сам же для себя и составил, а потом лишь утвердил «наверху». Он тщательно проверяет ракету и новый корабль, практически уже не отличающийся от пилотируемого варианта. «Много всяких и всяческих дел, забот и трудностей, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне в конце января 1961 года. – Готовимся и очень верим в наше дело». Если в декабре он запустил два корабля-спутника и оба – неудачно, то следующий старт планируется лишь на март. 9 марта, когда у Гагариных собрались друзья, чтобы отметить 27-летие Юры, Сергей Павлович преподносит ему поистине «королевский» подарок: новый корабль уходит на орбиту с собакой Чернушкой и антропометрическим манекеном, в груди, животе и ногах которого были закреплены клетки с крысами, мышами, препараты с культурой тканей и микроорганизмов. Американцы в газетах называли этот спутник «ноевым ковчегом». Полет прошел без замечаний, корабль благополучно приземлился через 115 минут.

И все-таки Королев решает, что нужно провести еще один пуск, прервать эту чересполосицу успехов и неудач, доказать всем, что процесс «обкатки» и «доводки» окончен, что все возможные неприятности исчерпаны, все изъяны выявлены и устранены, что космический корабль надежен. Последний пуск – «генеральную репетицию» – Королев назначает на 25 марта. Решено было пригласить на этот запуск «шестерку» космонавтов...

Космодром поразил их. Огромное пространство монтажно-испытательного корпуса, ракета, лежащая в могучих объятиях установщика, циклопический стартовый комплекс с пропастью пламеотводного канала – все это казалось чем-то фантастическим. Но, вместе с тем, делало будущий полет более реальным, и они чувствовали, что уже не месяцы, а, быть может, недели, отделяют их от первого старта в космос.

– С каким-то смешанным чувством благоговения и восхищения смотрел я на гигантское сооружение, подобно башне возвышающееся на космодроме, – вспоминал Гагарин. – Вокруг него хлопотали люди, выглядевшие совсем маленькими. С интересом я наблюдал за их последними приготовлениями к старту...

И раздался грохот, раздирающий небеса, и излился свет, затмевающий солнце...

Манекен «Иван Иваныч», собака Звездочка и другие биообъекты, совершив кругосветное путешествие, целыми и невредимыми вернулись на Землю.

28 марта в конференц-зале президиума Академии наук вице-президент Александр Васильевич Топчиев провел пресс-конференцию по результатам исследований на пяти 210 кораблях-спутниках. Приехало много советских и иностранных журналистов. Толкаясь и мешая друг другу, все усердно фотографировали Чернушку и Звездочку, тихо повизгивавших в горячем свете перекалок. В первом ряду сидели Гагарин, Титов и другие космонавты. На них никто не обращал внимания...

Благополучное приземление последнего «Востока» означало, что экспериментальный период подготовки к полету человека в космос завершен. Королев в Москве доложил о результатах всех испытаний. 3 апреля было принято решение правительства о запуске в космос пилотируемого корабля. В тот же день в 16.00 Сергей Павлович вылетел на Байконур. Счет пошел уже на дни, на часы.

64

Кандидаты в космонавты у себя в полках были или уже лидерами, или претендентами на лидеров. Каждому ведущему обязательно нужны ведомые. Тут же получалось, что ведомых нет. В такой ситуации трудно летать. И жить трудно. Собравшись вместе, космонавты должны были психологически перестроиться. И они понимали это. Раушенбах, читавший космонавтам курс автоматического и ручного управления космическим кораблем, человек очень наблюдательный, вспоминает:

– Первое, чисто внешнее, что сразу бросалось в глаза, – различие форм («сухопутчики», «моряки») и званий, непривычное для военных аудиторий. Второе, внутреннее, – ощущалась их взаимная доброжелательность. Они хотели равенства...

Они хотели равенства и в то же время понимали, что итогом их работы будет неравенство, что выбрать из многих должны одного. Разрешить это психологическое противоречие было трудно, но к чести этих, еще столь молодых людей, не обладавших большим жизненным опытом, надо признать, что они разрешили его, разрешили с большим тактом и достоинством.

И все-таки, несмотря на стремление к единству, иллюзией было бы считать, что космонавты первого отряда – некий неразделимый монолит. Да и быть этого не могло.

Согласно законам социальной психологии, в «двадцатке» должны были образоваться микроколлективы, и они образовывались. Объединялись по возрасту: Комаров и Беляев были взрослее, мудрее, солиднее. Старше своих лет выглядел и спокойный, рассудительный Волынов. Объединялись по семейному положению: Бондаренко, Варламов, Гагарин, Нелюбов, Карташов, Попович, Рафиков, Титов, Шонин, молодожен Леонов – были людьми семейными, некоторые – уже отцами, что во многом определяло стиль их жизни, отличая от беззаботных холостяков: Аникеева, Быковского, Николаева. Объединялись прежней своей службой, образовалось что-то наподобие студенческих землячеств: Хрунов и Горбатко летали в Молдавии, у них и прозвище было «Моркулешты» – по имени городка, близ которого они служили. Аникеев, Гагарин и Шонин прибыли с севера. Варламов, Рафиков и Филатьев приехали из Орла. Выявлялись лидеры коммуникабельности, «заводилы», любители «поговорить по душам»: Попович, Рафиков, Нелюбов, и, напротив, «тихони»: Аникеев, Николаев, Хрунов, Филатьев – любители «по душам послушать». Объединял интеллект: были ребята более начитанные, знакомые с искусством, любящие театр, музыку, а были и менее искушенные в музах. Симпатии и антипатии могли объясняться и темпераментом, и увлечениями, и приверженностью к какому-то виду спорта, и представлениями о разумном досуге и т.д. Были любители выпить, равно как были и такие, которые относились к этому времяпрепровождению не то чтобы с активным осуждением, но с должным равнодушием. Короче, это были очень разные, самолюбивые, горячие, полные сил и желания эти силы проявить молодые мужчины. Карпов говорил мне, что управлять этой компанией было очень трудно, а определить в ней абсолютного лидера – еще труднее. Поэтому вопрос, а почему же все-таки именно Юрий Гагарин стал космонавтом № 1, – совсем не простой вопрос.