Римский трибун (Историческая повесть) - Жидков Станислав Николаевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Через несколько минут кавалерийский отряд, хвост которого еще терялся за бугром, приблизился к воротам. Можно было различить отдельных всадников, находившихся впереди. Все сразу узнали Колу ди Риенцо на белом коне, со сверкающим кондотьерским жезлом в руках. Рядом в рыцарских доспехах ехали братья Никколо и Джордано Орсини, столяр Паоло Буффа, художник Чекко Манчини и его сын Конте. За ними по шесть человек в ряд, стараясь сохранять равнение, двигалась римская конница.
Величественная картина захватила зрителей. Молчание толпы сменилось ликующими криками:
— Да здравствует армия!
— Слава победителям!
Римляне горячо приветствовали своих воинов, бросали на их пути цветы, весело махали руками.
Нина, находившаяся на краю дороги с маленькой Маддаленой на плече, счастливо улыбалась мужу. Стоявший рядом Лоренцо вдруг кинулся к отцу. Белый арабский скакун трибуна от неожиданности взвился на дыбы. Нина испуганно вскрикнула. Какое-то мгновение казалось, что конь неминуемо раздавит мальчика, но седок, уверенно держась на стременах, ловко подхватил сына и посадил его перед собой за лукой седла.
Под громкие крики приветствий трибун въехал в Рим.
— Ты редко ходишь в церковь, — подходя к мужу, сказала Нина. — В городе болтают о твоих симпатиях к вероотступникам. Следует вести себя осторожнее. С этим, сам знаешь, не шутят.
— Проклятые ханжи! — отозвался Кола ди Риенцо. — Впрочем, ты напрасно за меня волнуешься. Скоро болтуны прикусят язык. Даже епископ останется мной доволен. Я подписал указ, чтобы все римские гранды ежедневно являлись на молитву в новую часовню при Капитолии. С сегодняшнего дня каждый из них обязан, закрыв лицо капюшоном и смиренно скрестив руки, вслух, громко замаливать старые грехи. Бароны будут просить у бога прощения за то, что совершали грабежи и насилия над народом. Брату Андреа и его людям велено следить, чтобы никто не уклонялся от выполнения обряда. Пусть только осмелятся нарушить предписание.
— Не слишком ли ты крут с ними? Кажется, бароны забыли прежние распри. Как бы они теперь сообща не выступили против республики.
Трибун и его жена подошли к распахнутому окну. Яркое июльское солнце слепило глаза. Внизу зеленел город с его красными черепичными крышами, с острыми шпилями соборов и бесчисленными крепостными башнями. Вершины большинства башен были уже основательно разрушены. Кое-где над ними можно было различить темные фигурки людей, разбивавших каменную кладку.
Ближе перед сенатским дворцом виднелись огромные штабеля досок, бревен, груды обтесанных глыб из серого песчаника. Вереницы повозок со всех концов города свозили строительный материал к Капитолийской площади. Сотни рабочих сортировали и складывали его.
— Теперь никто не будет жаловаться на отсутствие работы. Дела всем хватит. Скоро снесем ветхие лачуги и построим на их месте хорошие дома, у каждого римлянина должно быть удобное жилье. Я уверен в успехе нашего дела, — продолжал Кола. — Народ Италии заинтересован в осуществлении моих замыслов. В ближайшие дни ты убедишься в этом. А пока взгляни. — Кола показал на стол, заваленный распечатанными пакетами и свитками. — Пишут со всех концов страны. Двадцать пять городов снарядили к нам посольства с богатыми дарами. Флоренция, Сиена, Пистойя — все свободные государства-коммуны приветствуют республику. Даже гордые венецианцы прислали послание.
— Что Это — императорский герб? — беря со стола большой пакет с оловянной печатью на шнуре, удивленно спросила Нина. — Неужели от Людвига из Баварии?
— Он прислал тайных послов, — кивнул Кола. — Венгерский король тоже просит моего посредничества в тяжбе с королевой Джованной. От них прибыло целое посольство. Кстати, Джованна подарила тебе пятьсот флоринов и несколько шкатулок с драгоценными украшениями.
— И ты до сих пор не обмолвился ни словом! — с упреком воскликнула Нина. — Так я теперь богата!
— Деньги я передал в казну республики, — улыбнулся Кола. — Главное не в них. То, что к нам обращаются папа, император, короли, имеет гораздо большую цену. Это означает всеобщее признание. Рим опять становится центром Италии и мира. Не случайно византийский император и даже султан Вавилонии шлют мне свои поздравления.
— Ну, до былого могущества Риму еще далеко, — заметила Нина, кладя на место пакет с императорской печатью.
— Зато мы на верном пути. Скоро ты собственными глазами увидишь, как растет авторитет и значение города. По моему приглашению к предстоящему празднику Ферагосто сюда съедутся самые знаменитые турнирные бойцы, ораторы, купцы и люди науки. Посольства многих городов Италии уже выразили согласие объединиться в дружественный союз под эгидой Рима. Я решил по этому случаю принять посвящение в рыцари. Легче будет вести переговоры с разными государями.
— Как, ты — враг знати — собираешься стать рыцарем?
— Да, я приму рыцарское звание, но приму его от народа. Трибун будет одновременно и рыцарем. Пусть тогда эти высокородные спесивцы посмеют отказать ему в праве вызывать их на поединок.
Уже несколько дней Рим жил в радостном волнении. Приближались Feriae Augusti — августовские празднества, очень популярные еще в древние времена. К этой дате были приурочены на сей раз торжества по случаю заключения дружественного союза между итальянскими городами.
Празднования начались 31 июля 1347 года. Накануне народное собрание постановило: «Дать почетный титул рыцаря святого духа Николаю, строгому и милосердному трибуну мира, свободы и справедливости, освободителю священного Римского государства». Наиболее достойным и уважаемым гражданам республики поручили провести традиционный ритуал посвящения Колы ди Риенцо в рыцари.
С утра на Капитолии стали собираться иностранные посольства и делегации от цехов и районов Рима. Массы народа, заполнившие площадь, громко приветствовали их. Посланцы Флоренции, Сиены, Ареццо и других городов выстроились перед дворцом, чтобы сопровождать трибуна к собору святого Иоанна Крестителя. Среди гостей выделялись юноши, явившиеся для участия в турнирах и играх.
В три часа пополудни огромная процессия медленно направилась от Капитолия к бывшей папской резиденции в Латеране, где должен был состояться обряд посвящения.
Впереди торжественно выступали делегации разных городов и государств Италии, приглашенных специальными письмами трибуна. Над ними реяли знамена и значки с гербами.
Дальше пестрой, беспорядочной толпой двигались акробаты, шуты, буффоны. Они демонстрировали всевозможные трюки; кувыркались, прыгали, строили рожи и даже успевали разыгрывать на ходу небольшие комические сценки. Трубачи в красно-зеленых шляпах дружно трубили в длинные серебряные трубы. Барабанщики, флейтисты, волынщики, составив большой оркестр, исполняли различные мелодии.
За артистами и музыкантами шли пятьсот празднично одетых женщин. Потом шли группами молодые люди, съехавшиеся со всех концов Италии, чтобы участвовать в атлетических состязаниях. Многие юноши были в ярких нарядных костюмах. Во время прохождения процессии они снимали с себя бархатные плащи и по тогдашнему обычаю кидали их народу в подарок.
Два юных пажа открывали новое шествие, ведя под уздцы белого арабского скакуна. В нескольких шагах от них столяр Паоло Буффа в начищенных солдатских латах нес обнаженный меч. Далее следовал сам трибун в белом шелковом плаще. Знаменосец держал над его головой развернутое малиновое знамя свободы. Рядом важно шествовал папский наместник в Риме Раймондо, ставший недавно архиепископом.
На почтительном расстоянии от них держалась многочисленная свита из синдиков, добрых мужей, консулов цехов, капориони и римских грандов. За должностными лицами с песнями и веселыми возгласами двигался простой люд.
Тысячи римлян, выстроившихся вдоль дороги, с гордостью взирали на пышные иностранные посольства, прибывшие в Рим для заключения дружественного союза с их свободной республикой. Над руинами Вечного города, казалось, снова витали призраки былого величия.
