Римский трибун (Историческая повесть) - Жидков Станислав Николаевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
— Храбрость без осмотрительности справедливо считают глупостью, — усмехнулся Лукка Савелли. — Ты убедился в этом на собственном опыте.
— Я убедился лишь в том, что зря полагался на вас, — возразил Джованни ди Вико.
— Не надо спорить. Расскажи лучше, почему ты все-таки надумал явиться в Рим? — примирительно спросил у префекта Пьетро Агабито.
— Что же мне оставалось? — пожал тот плечами. — Продолжать сопротивление после падения Ветралла? Жители моих городов не желают сражаться против римлян. С одними наемниками много не навоюешь.
— Но гарнизон ветральского кремля еще держится.
— Через день-два осадные баллисты разрушат их стены. Римляне ворвутся и туда. По крайней мере, я сохраню свои имения. Таковы были условия…
— Полагаешь, Риенцо сдержит обещание?
— Пока он не нарушал слова. У меня нет оснований не доверять ему.
— Правда ли, что ты каялся при всем народном собрании? — подливая себе вина, спросил Лукка Савелли.
— Я принес присягу, как и остальные. — Ди Вико косо взглянул на барона.
— И тем не менее попал сюда!
— Трибун обещал освободить меня, когда вернется с армией после взятия ветральского кремля.
— Связи Рима с Тосканой теперь усилятся, — нервно теребя аккуратно подстриженную клином бородку, сказал граф дель Ангвилера. — Мало кто осмелится здесь противиться трибуну. — Он с опаской оглянулся на дверь и, понизив голос, продолжал — Синьору ди Брачча пришлось бросить семью и бежать из собственного замка. Почти все города Римской области признали суверенную власть Рима. Их примеру последовало герцогство Сориано. Говорят, лишь Никколо Гаэтано граф Фонди отказался подчиниться новому правительству.
— Одному Гаэтано долго не продержаться, — задумчиво сказал Джованни ди Вико. — Хотя граф доблестный рыцарь и войск у него не мало.
— Хуже всего, что среди нас нет единства, — со вздохом согласился Бертольдо дель Ангвилера. — Особенно эти Орсини. Думают лишь о себе.
— Придет время, и они поймут, с кем им по пути, — поднимая кубок, уверенно произнес Лукка Савелли. — В Авиньоне тоже рано или поздно спохватятся.
Барон выпил вино и спокойно достал из стоявшей перед ним объемистой корзины румяно поджаренную курицу…
— Хорошо, хоть разрешили родственникам носить снедь, — вздохнул Пьетро Агабито. — Прошлый раз приходилось есть невесть что наравне с ворами.
— Э… Воры! Честные! Все перепуталось, — теребя бородку, пробормотал старый граф. — Теперь воры ходят в судейских тогах.
— Скоро все вернется на свои места, — сказал Лукка Савелли. — Сумасброд трактирщик неизбежно вызовет общее недовольство. Пока еще чернь живет мечтами. Ждет от него то, чего он дать не может.
— Полагаете, они покинут трибуна? — выразил сомнение бывший сенатор.
— Навоз останется навозом, чернь — чернью, — обгладывая куриную ножку, усмехнулся барон. — Эти собаки взбунтовались, потому что вообразили, что им недостает свободы. Но едва они окажутся на свободе, их тотчас потянет к хозяину.
— Однако они могут выбрать иного господина, — тихо произнес Джованни ди Вико. — Риенцо вполне подходит для такой роли. Из него получился отличный правитель.
— Из Колы вышел трибун, — возразил Лукка Савелли. — То есть тот, кто служит толпе и защищает ее интересы. Он может повести ее за собой, захватить замок, город, даже целую страну, но никогда из него не будет настоящего правителя.
— Это почему же? — удивленно поднял брови префект.
— Да именно потому, что правитель — это тот, кто правит другими, кто заставляет других служить себе, а не прислуживает сам. Чернь всегда следует за тем, кто ее соблазняет, кто ею пользуется и потом топчет. Если ей дают слишком большую волю, она тотчас начинает проявлять недовольство и ищет себе нового господина. Поэтому самый бесталанный из нас может быть лучшим государем, чем Кола.
Барон бросил на стол обглоданную кость и снова наполнил кубок вином. Разговор смолк. Слышалось только похрапывание одного из узников да мерные шаги караульного за дверью.
Глава VII
ТРИУМФАТОР
Он заглянул в помятый листок и, рискуя свалиться на головы толпившихся внизу горожан, во все горло продолжал:
— О чем он? Что читает? — расспрашивала стоявших вокруг дородная торговка с лотком на плече. — Вроде молитвы нараспев тянет.
— Какая молитва! Это новая канцона, — отозвался старый ремесленник в измазанной глиной рабочей куртке. — Петрарка написал ее в честь нашего Колы.
— Тише! Дайте послушать канцону! — раздались сердитые возгласы.
Над примолкшей толпой вновь зазвучал голос юного чтеца:
Взглянув на дорогу, школяр вдруг запнулся и радостно замахал руками. При этом он сильно покачнулся и едва не рухнул вниз, заставив взвизгнуть дородную торговку.
— Едут, едут! Я вижу их! — воскликнул он.
Все разом повернулись к берегу Тибра, откуда должно было появиться римское войско. Вдали над лесом поднялось чуть заметное сероватое облако пыли. Постепенно оно становилось все больше, двигаясь к городу. Вскоре со стороны реки из-за бугра показались всадники, ехавшие походным строем во всю ширину дороги. Над их рядами виднелись развернутые боевые знамена.
Тысячи римлян и римлянок, собравшихся у ворот Дель Пополо, с волнением следили за приближением воинов. Бурная радость от сознания первой крупной победы, одержанной их армией, смешивалась с глубокой тревогой и беспокойством за близких. Почти каждый ждал отца или сына, мужа или брата. В торжественном молчании люди готовились к встрече.
Недалеко от центральной арки среди горожан стояли Нина, Лоренцо и маленькая Маддалена. Тут же были сестра Колы Ирена, старый нотарий Франческо Манчини и жена художника Чекко. Теснившийся вокруг народ с уважением поглядывал на родственников трибуна, уступая им лучшие места у дороги.
