Глаголют стяги - Наживин Иван Федорович (читать книги онлайн полностью TXT) 📗

Добрыня кивнул отроку, чтобы он отвёл Рогнедь в шатёр. Она, шатаясь и ничего не видя, ничего не понимая, пошла за ним. Володимир потянулся небрежно, чтобы скрыть своё волнение: его тошнило от всего содеянного… Пойти хошь к ней, что ли, утешить…

— Ну, с девкой ты займёшься потом, — сурово сказал Добрыня. — Пойдём-ка бережком походим…

Князь нехотя последовал за своей суровой няней. Обучение ремеслу воинскому было тяжёленько. И под крики, которые все неслись из горевшего, отданного воям на поток города, Добрыня заговорил.

— Сегодня в ночь прибыл тайный гонец от Блуда… — сказал он, очень взвешивая слова, чтобы не сказать недорослю чего лишнего, с одной стороны, но, с другой, — желая произвести впечатление на своего несколько туповатого племянника. — Теперь, за смертью старого Свентельда, все дела в руках Блуда оказываются: брат твой больше в ясные очи своей грекини глядит. Нововерами, сказывают, в Киеве кишит, Блуду это больно не любо, он человек твёрдый и шатаниев этих не любит. И я тоже: так — так так, а эдак — так эдак… Так вот… Блуд и думает, что зевать нам не следует и идти на Киев. А он нам поможет. И ты с помощью богов станешь стольным князем киевским и всея Руси. Вот… А потом там, на месте, нужно нам будет и дружину из своих людей подобрать, а варягов этих самых отправить подобру-поздорову, куда им больше кажется. Конечно, воины они настоящие, но и… воряги тоже порядочные… — улыбнулся он в седые усы. — И сегодня здесь, завтра там — не дело это… Только ты, смотри, языку-то не очень волю давай: князь должен и слово молыть уметь, а ещё больше того уметь и помолчать.

— Ну, не лыком шиты!.. — пренебрежительно уронил Володимир, зевая.

Добрыня с насмешкой посмотрел на него: он в этом пока что сомневался…

И вдруг по всему стану хлестнул тревожный крик. Молодой Даньслав — о нём немножко позабыли — вдруг бросился на одного из отроков, выхватил у него, растерявшегося, меч, рванулся к пасущимся неподалёку коням княжеским, вскочил на одного из них и во весь дух пустился по Киевской дороге.

— Стой!.. Держи его… Держи!..

Один из гридней бросился ему наперерез, но бледный взмах меча — и гридень, взмахнув руками, упал с раскроенной головой на траву, а Даньслав понёсся дальше, грозя окровавленным мечом всем, кто пытался перенять его. Несколько дружинников бросились было за ним, но добрый конёк, которого выбрал отрок, делал своё дело и быстро оставил погоню позади…

XVII. БЛУД

Ярой молнией ворвался на взмыленном коне Даньслав в Киев. Стражи у ворот попытались было остановить его, опросить, но он с таким бешенством бросился на них с мечом, что одни попадали, другие разбежались и издали, раскрыв рты, смотрели, как бешеный, подымая пыль, понёсся к княжому двору. Пёстрая стая собак с рёвом увязалась за ним. Гридни сразу узнали молодца, дружелюбно окружили его с расспросами, но он, задыхаясь, уронил только одно слово:

— Князя… Живо!..

В сенях Даньслав коротко, задыхаясь, рассказал Ярополку все и, зашатавшись, ухватился за притолоку. Он весь был одна кровоточивая рана. Сердце его теперь билось и жило только одним желанием: мстить, но так мстить, чтобы солнце ясное для злодея в небе померкло. Гриди, узнав в чём дело, сразу зашумели: «Рать!.. рать!..» Блуд был сумрачен.

А у дверей гридницы затаилась, белая как полотно, Оленушка. И когда поняла она главное, то, что страшная соперница с её дороги устранена навсегда, она, заливаясь от радости слезами, повалилась перед образами своей ложницы. Матушка, Заступница… Много горячих молитв вознесла бедная девочка у ног Пречистой, и вот Та наконец услышала её… Какой мир, какой свет, какая радость! Оленушка — она была беременна первеньким — носилась по хоромам как на крыльях и готова была обнять весь мир…

Ярополк мужал. Он уже ходил ратью на печенегов, чтобы отмстить им за смерть отца, разнёс их и возложил дань. Этот удар из Киева так подействовал на степняков, что один из печенежских князей, Илдея, перешёл к стольному князю на службу. Ярополк принял его с великой честью и дал ему волости. Греческие цари, Василий и Константин, прислали посольство, чтобы возобновить с Русью мир и любовь и подтвердить прежнюю дань, которую платила Киеву гордая Византия. Пришли послы и от римского попа, чтобы склонить молодого князя принять истинную веру. Сила и влияние молодой Руси и её князя росли не по дням, а по часам, как в сказке. Христианская партия подняла в Киеве голову. Черномазый поп с Подола, от Илии Пророка, отец Митрей, ходил шестом не достанешь. Берында с его похабной бородёнкой и изъеденными зубами — он помирился с попом и стал-таки свещегасом — шумел один за целое вече и слова молыть никому не давал.

Князь с дружиной своей думал думу.

— Не может статься, княже, чтобы Володимир пошёл на тебя, — уверенно, суровым басом своим сказал Блуд. — Это всё одно как если бы синица пошла войной на орла. Нечего нам бояться его и незачем бирючам клич кликать по воям…

Варяжко — он очень исхудал за это время и был всегда тихо-печален — поднял на старого воеводу глаза. Что-то недоброе почуялось ему в словах старого воина. И ему казалось, что Володимир не посмеет подступить к Киеву, которому сам Царьград дань шлёт, но совет не собирать воев, из простой предосторожности хотя бы, показался ему подозрителен. Тем более было всё это неловко как-то, что о нелюбье между старым витязем и князем знали и воробьи все по застрехам.

— Может, Володимир и не нападёт, это так, — сказал он, — но собрать воев всё же надобно: тогда Володимир действительно будет тише воды, ниже травы. И к Илдее надо бы на случай гонца послать, чтобы он со своими печенегами подошёл…

Гриди разделились: одни тянули за Варяжком, другие — их было больше — зашумели за Блуда: ежели подымать рать всякий раз, как мышь в кустах зашумит, это прежде всего значит показывать, что силёнки мало. Пущай муха вокруг носа полетает, нельзя против неё меч из ножен тянуть… И Блуд легко победил: в самом деле, невместно стольному князю озорного мальчишки бояться. А вот наказать его, прогнать с княжения — это так. Но для этого весны надо подождать: был уже месяц серпень, август, а за ним ревун со своими дождями идёт, и исполчать Русь для похода на Новгород было уже поздно. Но Варяжко не сдавался и тайно от всех послал человечка под Полоцк поразведать, как там и что. Тот скоро вернулся: новгородская рать идёт уже на Киев! И он сейчас же побежал к князю сказать о надвигающейся беде: во-первых, что новгородцы уже идут, а во-вторых, что сила их много больше, чем в Киеве думали. К ним, по обычаю, должны были примкнуть и побеждённые полочане.

— Не верь, княже, Блуду… — сказал он, глядя на князя своими печальными глазами. — Это запазушная змея. Что он подстраивает, не ведаю, но дело тут что-то нечисто…

Ярополк не верил: какая выгода Блуду изменять? Он первый человек у стольного князя, и в такой игре он не может выиграть ничего, а проиграть может все.

Новгородцы подошли к Киеву и обложили его со всех сторон. Большой веры в себя у них не было, по-видимому, и потому прежде всего Добрыня приказал окопать весь стан валом. Чрез несколько дней в ночи — шёл сильный дождь, и было черно — по кустам между посадом и станом новгородским послышалась перекличка сов, а затем у трёх старых сосен, над яром, сошлись осторожно две тени.

— Не выходит наше дело… — сказал низкий бас. — Ежели вы поведёте приступ, то убить Ярополка во время суматихи, как было уговорено, трудно будет: кияне держатся за него больше, чем я думал. Да и дружина не вся за мной стоит: Варяжко со своими крепко князя блюдёт…

— Так как же теперь быть?

— Дайте умом маленько раскинуть… Может, я и так удалю его из города. А вы Володимира поберегайте: этот окаянный Даньслав, что от Рогволода к нам перебежал, готов на все, чтобы с ним за Рогнедь рассчитаться…