Иезуит. Сикст V (Исторические романы) - Мезаботт Эрнст (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Уходя поспешно из дворца, Бомануар увидел на пороге Лувра знаменитого Амбуаза Паре.
— Ах доктор, — воскликнул Бомануар, бывший большим другом Паре, — какое ужасное несчастье!
— Да, действительно несчастье, — ответил серьезно Амбуаз, — Франциск имел недостатки, но был истинный король!
— И вот от моего друга только и осталось одно воспоминание — вот этот платок. Я взял его на память с тела усопшего.
Паре был поражен особенно острым запахом, который распространялся от этого куска батиста.
— Великий Боже! — воскликнул он. — Вы говорите, что этот платок взят вами у короля?
— Даже из его рук, — ответил Бомануар.
— Идемте скорее, маркиз! — вскричал медик, таща за собой Бомануара. — Может быть, мы напали на след большого преступления!
Бомануар шел за ним, не понимая, в чем дело. Медик же мчался, как угорелый.
— Вообразите себе, сегодня утром, перед приходом в Лувр, я был позван к одной моей молодой соседке, умершей тоже внезапно этой ночью. В комнате, где она лежала, чувствовался острый запах, точно такой же, каким пропитан этот платок.
И Паре, сжав конвульсивно руку пораженного Бомануара, спросил:
— И знаете вы, кто была женщина, умершая такой же таинственной смертью, как король? Это была красотка Арнудина, любовница Франциска, с которой он провел прошлую ночь!
Бомануар вскрикнул.
— Они нанесли двойной удар, — продолжал медик, — и королю, и его любовнице… тут или ревность., или же принц Генрих…
Разговаривая таким образом, они дошли до лаборатории Паре; это было красивое и большое каменное здание, составлявшее собственность медика. Паре вынул из кармана ключ и, открыв дверь, вошел в прихожую, сопровождаемый грустным и задумчивым Бомануаром.
XVII
Воскрешение мертвых
Они вошли в большую комнату, облитую ровным светом, струившимся из круглого окна в потолке. Комната эта служила лабораторией и располагалась в самом верху дома, так что никакой шум не доходил до слуха медика, когда он работал здесь, и, кроме того, никто не мог проследить все тайны его работы. Несколько печатных книг, много исписанных пергаментов на латинском, греческом, контском и армянском языках составляли библиотеку ученого Амбуаза Паре. Стол, стоявший у одной из стен, был заставлен колбами, ретортами и банками. В глубине комнаты стояла кровать.
— Сядьте, мой друг, — сказал врач, — в двух словах я вам объясню все. Сегодня утром я стал читать в одной из моих книг параграф об отравлениях, как вдруг услыхал настойчивый стук в дверь. Я велел открыть, и ко мне в комнату, рыдая, ворвался золотых дел мастер Никола, муж Арнудины. Он мне объяснил, что вскоре после ухода короля вошел к жене и хотел поцеловать ее, но нашел ее холодной и окоченелой. Он просил меня пойти с ним, так как ему казалось, что ее можно было спасти. Надеясь открыть какое-нибудь новое средство, я поспешил туда. Но несмотря на все мои старания Арнудину привести в чувство не удалось. Я не знал, чему приписать такую скоропостижную смерть, как вдруг ощутил странный запах, в точности походивший на запах платка, который вы мне показывали Я удалил всех из комнаты и начал подробно все осматривать. Вскоре я убедился, что запах исходил из двух источников: из умывальной чашки, где вода имела этот запах, и этой склянки… в которой осталась еще одна капля. Посмотрите, если хотите, но не очень приближайтесь к этой склянке, испарение этой жидкости, наверное, смертельно. И вот в ту минуту, когда я был занят розысками, прибежали из Лувра позвать меня, уверяя, что король умер… Я тотчас же поспешил и увидел то, что вы уже знаете. Теперь я возвратился и не буду иметь покоя, пока не открою этой тайны.
И медик, закатав рукава, открыл ящичек и вынул оттуда различные бутылочки. Открыв одну из них и взяв золотую пластинку, он налил на нее немного кислоты, а в кислоту влил каплю из склянки Дианы.
— Это странно, — сказал Паре, внимательно наблюдавший действие этой смеси. — Не происходит никакой окраски! Ничего! Значит, здесь нет разъедающего вещества.
Медик замер в размышлении, подперев голову рукой.
— Да, да, — сказал он минуту спустя, — иначе быть не может. Тут сильное усыпляющее средство; взятое в большом количестве, оно смертельно. Но каким образом мог проглотить монарх такое значительное количество яда? Если Арнудина была замешана в этом, каким же образом умерла и она? О наука! Будь мне путеводителем в этом лабиринте тьмы!
При этих словах его блуждающие по комнате глаза упали нечаянно на занавес, скрывающий постель.
— Ага! — воскликнул он удовлетворенным тоном. — Я не могу дотрагиваться до священного тела короля для до-искания причины его смерти; но это тело принадлежит мне, и в его внутренностях я буду искать разгадку его гибели…
И, встав с места, он открыл занавеску. Бомануар, о котором медик совсем забыл, издал громкий крик удивления и жалости.
Арнудина, все еще одетая в тот же самый костюм, лежала, как заснувшая, на постели. Руки ее были сложены на груди, сверкавшей ослепительной белизной.
— Боже!.. Какое прелестное создание! — шептал маркиз.
— Того же мнения придерживался и Франциск, — сказал Амбуаз Паре, который, будучи углублен в науку, никого и ничего не уважал. — И все же это прекрасное тело вскоре разложится, на этих губах не останется ни малейшей краски. Но прежде чем это случится…
И медик схватил свой скальпель.
— Боже! — воскликнул испуганный маркиз. — Ведь это святотатство!
— Вы называете святотатством то, что безжизненная материя служит для здравия живых созданий Бога? Разве вы не знаете, что тайны, открытые в трупах людей, дают мне возможность излечивать сотни живых. Полно, Бомануар, будьте же мужчиной!
Сказав это, медик совершенно обнажил грудь молодой женщины и, взяв поудобнее скальпель, готовился сделать разрез… Но неожиданно он побледнел и весь затрясся, так что Бомануар не мог не заметить его страха. Вооруженная скальпелем рука упала, прежде чем нанести удар.
— Что случилось, маэстро? — спросил Бомануар, испуганный внезапной переменой лица доктора.
— Содрогание… трепет… — шептал Паре. — Неужели остаток жизни сохранился в этом теле?..
И он прибавил, содрогаясь:
— Может быть, я находился в положении Весалия и чуть-чуть не взрезал плоть человека, который еще жив…
— Как? Она жива? — вскричал Бомануар. — Но признаки смерти… те же самые, как у короля… И если это правда…
Амбуаз уже больше не слушал его. Между бесчисленным множеством склянок, бывших в шкафу, он выбрал сильнодействующее средство и поднес к носу Арнудины. Мнимоусопшая вздрогнула всем телом.
— Она жива! — воскликнул Паре, почти обезумев от радости. — Да будет благословенно мое любопытство! Благодаря ему я спасу несчастную от самой ужасной смерти, а может быть, спасу и самого Франциска.
Между тем у любовницы короля признаки возвращения к жизни усилились: сперва она шевельнула рукой, потом головой и наконец открыла глаза. Сначала сознание было неясно, но вскоре оно вполне возвратилось. Она потянулась и села на кровати, но, увидав двух незнакомых мужчин, вскрикнула от страха.
— Не бойтесь ничего, дитя мое, — сказал Амбуаз Паре. — Я маэстро Амбуаз Паре, медик его величества, и по его приказу должен лечить вашу болезнь.
— Король? — спросила молодая женщина, сложив руки. — Так король жив?
— Я вам повторяю, что вы здесь по его приказанию.
Молодая женщина подняла глаза к небу, и взгляд ее был полон благодарности.
— Но, дочь моя, — прибавил медик, бросив выразительный взгляд на маркиза, как бы прося его содействия, — король имел ту самую болезнь, какая постигла вас. И так как мы думаем, что здесь кроется преступление, то покорнейше просим подробно рассказать все.
Арнудина побледнела, не зная, что сказать, и, видимо, волновалась.
— Вы колеблетесь, — сказал медик, нахмурив брови. — Значит, вы боитесь чего-нибудь? Почему вы отказываетесь все рассказать нам?
— Потому что, — решилась наконец Арнудина, — тут идет дело об очень могущественных людях… и они заставили меня поклясться…
