Герой Саламина - Воронкова Любовь Федоровна (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Если наш дом не сгорел, значит, в нем и будем жить.
— А если сгорел, мама?
— Тогда, может быть, садик остался.
— А если и садик сгорел?
— Но земля-то не сгорела. На той земле и будем жить.
Едва скрипучая повозка въехала в узкий переулок, ведущий к дому, как Архиппа услышала знакомый голос:
— Госпожа! О госпожа!
Им навстречу бежал Сикинн. Еще более желтый, еще более худой, но глаза его полыхали от счастья.
— Сикинн! Дети, это же ваш учитель! Ты жив, Сикинн! А где же Фемистокл?
— Наш господин Фемистокл велел мне ждать, когда ты приедешь. А он — где же ему быть? На Пниксе, конечно. У него очень много дел, госпожа, ведь он государственный человек, и очень прославленный государственный человек!
— Да, знаю, знаю. Нужна мне ваша слава, как же! Мне нужно, чтобы все были живы и все здоровы, а больше ничего мне не нужно, понимаешь ты?
— Но слава тоже нужна, госпожа! — улыбаясь, возражал Сикинн, и его зубы еще ярче белели на потемневшем от загара лице. — Когда творишь славные дела, надо, чтобы их достойно ценили.
— Слава возбуждает зависть, — сурово возразила Архиппа, — а зависть рождает беду!
— Сикинн, а наш дом не сгорел? — спрашивали дети.
— Нет, не сгорел.
— А наш садик?
— И садик не сгорел. Персы не жгли дома. Они сожгли только Акрополь. Там ведь были защитники, сражались с врагами. Вот они Акрополь-то и сожгли.
— А защитников?
— А защитников убили.
Повозка подошла к дому. Соседи уже копошились в своих двориках, вычищали мусор из домов. Ворота Фемистоклова дома стояли запертые на замок, а стена дворика лежала грудой желтой глины и кирпичей. Видно, толкнула ее какая-нибудь тяжелая колесница, она и завалилась.
— Крепко же заперт наш дом, — усмехнулась Архиппа. — Смотрите, даже замок висит на воротах. Отпирай, Сикинн!
Сикинн пошарил под кирпичами, достал ключ и открыл ворота. Архиппа, а за ней дети и слуги вошли в засыпанный глиной и осколками кирпича двор. И, стоя среди голых стен своего жилища, Архиппа сказала глубоким, счастливым голосом:
— Слава богам, вот мы и дома!
Афины чистились, прихорашивались. Незатейливые двухэтажные и одноэтажные дома из камня, из необожженного кирпича или просто из глины, смешанной с рубленой соломой, принимали жилой вид. Снова шумела агора — торговая площадь, снова слуги и рабы смеялись и перебранивались у городского фонтана, уже кое-где слышалась песня, ребятишки носились по афинским холмам, плескались в ручьях, играли в Саламинскую битву… Афиняне, вернувшиеся с войны, снова собирались на Пниксе и обсуждали свои государственные дела.
А дел было много. Фемистокл, побывав в Лакедемоне, ушел оттуда с чувством признательности за почести, оказанные ему, и с тяжелым ощущением опасности, таящейся для Афин в этой воинственной стране.
— Они живут без городских стен, — говорил Фемистокл, выступая на Пниксе. — Их жизнь — или война, или подготовка к войне. Мы живем иначе. Мы воюем лишь тогда, когда враг нападает на нас или на наших союзников, мы защищаемся. А для защиты нам необходима городская стена, от старой стены у нас остались одни обломки. Надо строить новые стены, и строить как можно скорее!
— Ты ждешь нападения персов, Фемистокл?
— Граждане афинские, врагами ведь могут быть не только персы. Разве не случалось, что вчерашний союзник сегодня обращал против нас свое копье? Так что поспешим с этим делом, граждане афинские!
Собрание согласилось с тем, что стены Афинам необходимы, и афиняне немедля принялись за их постройку.
Но едва они положили первые камни, как в Афины явилось спартанское посольство.
— Наши цари и эфоры поручили нам передать вот что, — сказали спартанцы афинским правителям. — Афиняне, не возводите стен. Вы лучше помогите нам срыть окружные стены во всех городах, где они есть. Мы заботимся о безопасности всей Эллады, о нашей общей безопасности. В случае, если персы снова вторгнутся на нашу землю, пусть не будет у нас укрепленных городов, где они могли бы закрепиться, как это случилось с Фивами: Мардоний сделал Фивы своей военной базой. А вам, афиняне, бояться нечего. Если персы снова вступят в ваш город, Пелопоннес всегда будет вам и убежищем, и оплотом. Мы ждем вашего ответа.
Фемистокл слушал спартанцев опустив глаза, как бы страшась выдать свои мысли. Он все понимал: Спарта боится усиления Афин. Спартанцы видели, какой сильный у афинян флот, они видели, как отважны и бесстрашны афиняне в бою. Спарта их боится, Спарта привыкла быть первым государством в Элладе и не хочет уступать Афинам своего первенства. Не о персах думают они, а о самих себе. Как продиктуешь свою волю Афинам, если они окружат себя стеной и закроют городские ворота?
Ответа послам не дали. Афинянам самим надо решить, что ответить Спарте.
На Совете правителей Фемистокл сказал:
— После того, что потребовали спартанские послы, нам должно быть еще более ясно, что строить нашу стену необходимо, и как можно скорее, чтобы не зависеть ни от чьих требований. Давайте сейчас отпустим спартанских послов и скажем, что для обсуждения этого дела мы пришлем в Спарту свое посольство.
Так и сделали. Спартанские послы ушли, не получив определенного ответа.
В тот же день, как послы ушли, Фемистокл открыл правителям свой план:
— Отправьте послом в Спарту меня. И как можно скорее. Других же послов, которых назначите, не посылайте сразу, помедлите. А в это время пусть афиняне как можно быстрее строят стену. Пусть все поголовно, кто есть в городе, возьмутся за постройку. Пусть не щадят ни частных, ни общественных зданий, если они будут мешать. Пусть не останавливаются перед разрушением всего, что может послужить материалом для стен.
— А если придется разрушить твой дом? — спросил Аристид.
— Если надо будет разрушить — разрушайте, — продолжал Фемистокл. — А когда стена будет выведена достаточно высоко для обороны, тогда отправляйте остальных послов в Спарту.
— А ты, Фемистокл?
— А я в Спарте устрою все сам. Я знаю как.
— Я вижу, что ты все так же хитроумен, Фемистокл, — сказал Аристид. — Куда приведет нас твоя изобретательность? Не знаю. Но мне со Спартой ссориться не хотелось бы. — И он с сомнением покачал головой.
Однако правители согласились с Фемистоклом. По городу пошли глашатаи, призывая афинян выходить на постройку стены. А Фемистокл немедленно отправился в путь, захватив с собой верного раба Сикинна.
В Афинах взялись за работу. Тащили камни, кирпичи, глину, все, что годилось для постройки. Укладывали фундамент, не заботясь о красоте кладки, лишь бы было прочно сделано. Стена стала длиннее по сравнению с прежней, поэтому пришлось ломать здания, стоявшие на ее черте. Сносили все без различия — дома, памятники, портики, нарушали кладбища… И все, что годилось, укладывали в фундамент стены, вплоть до могильных каменных плит. Работали без оглядки, с утра до ночи. Афинские женщины, изведавшие горе изгнания, забыли свой гинекей и чем могли помогали строителям. Строилась защитная стена, оборона от врага, оборона Родному городу, который они едва не потеряли!
Фемистокл в это время в белоснежном льняном гиматии расхаживал по улицам Спарты. Его узнавали, его приветствовали. Он любовался мрачной красотой Тайгета, спускался к реке, шумящей прозрачной горной водой. Появлялся на стадиях, где молодежь обучалась военному искусству. Здесь он был особенно внимателен.
«Девушки тоже тренируются, — думал он, любуясь грациозной силой юных спартанок. — Спартанцы правы: чтобы рожать крепких детей, мать сама должна быть крепкой. Это так. Однако я не хотел бы, чтобы мои дочери бегали голыми по стадию…»
Однажды на площади у храма Афины Меднодомной, когда он стоял и разглядывал медные пластины, украшавшие храм, к нему подошел старый эфор.
— Фемистокл, — сказал он, испытующе глядя ему в лицо острыми серыми глазами, — нам известно, что ты уже несколько дней в Спарте. Если ты прибыл послом, то почему же не являешься к нам?
