Восемь знамен - Савадж Алан (лучшие книги .TXT) 📗
— Да уж, — согласился Роберт; красная пелена боли начала спадать с глаз, и он попытался собраться с мыслями. Размахивающая мечом Сао, ведущая за собой в бой мятежников… и называющая себя Чжэн И… судя по всему, имеющая над восставшими полную власть…
Перебравшаяся на сампан Сао встала над Робертом, за поясом у нее торчал окровавленный меч.
— Баррингтон, — подвала она и показалась ему большой кошкой, нависшей над беспомощной мышкой. — Ты бросил меня.
— У меня не было выбора, — выговорил Роберт, ненавидя себя за жалобный тон.
— У мужчины всегда есть выбор. Но теперь ты вернулся, — Сао улыбнулась и вдруг, без всякого перехода, улыбка обернулась злобным оскалом, — чтобы помочь чудовищу Хошэню уйти от правосудия.
Роберт понял, что, солгав ей, сделает самую большую ошибку в своей жизни.
— Я вернулся за деньгами, — ответил он. — И за тобой.
— Ты лжешь. — Сао гневно фыркнула и пнула его в бок, после чего гордо прошествовала на корму суденышка, которое уже приближалось к берегу.
Там их поджидала возбужденная толпа вооруженных людей, выкрикивающая проклятья в адрес англичан. Внимание Роберта привлек мужчина, который размашистым шагом шел к ним через людское скопище, народ перед ним шарахался в стороны, освобождая проход. Это был необычайно рослый для китайца здоровяк с высоким лбом и тонкими усами. Косички у него не имелось как знак того, что он восстал против маньчжуров.
— Чжэн И! — кричали в толпе. — Чжэн И!
Вождь бунтовщиков вышел на пристань и, оглядев пленных, обратился к жене:
— Кто эти люди?
— Мои пленники. Это тот самый варвар, о котором я тебе рассказывала.
Чжэн И смерил взглядом стоявшую на середине реки «Альцесту».
— Ты рассказывала еще о корабле, огромном, как самая большая из джонок. Сейчас проверим.
Он поднялся на сампан, а Роберта и Томми поспешно выволокли на берег.
Всяк норовил в них плюнуть и ткнуть палкой, когда спотыкающиеся и шатающиеся из стороны в сторону пленники, хватая ртом воздух, одолевали дорогу до дворца вице-императора. Дворец был разграблен, по комнатам сновали мужчины и женщины, расставляли уцелевшую мебель и старались навести хоть какой-то порядок.
В комнате, куда втолкнули Роберта и Томми, мебель полностью отсутствовала, так же как отсутствовала и малейшая возможность для побега, потому что вслед за ними туда вошли двое солдат с устрашающими палаческими мечами и, скрестив руки на груди, замерли у дверей, свирепо таращась на пленных.
— Мистер Баррингтон, мы умрем? — спросил Томми. Голос его дрожал.
— Думаю, да, Томми, — ответил Роберт, — и ты должен приготовиться, собраться с духом, помни, что ты христианин.
Глотая слезы, Томми смотрел на мечи. — Мне очень хочется пить, мистер Баррингтон. Как вы думаете, они дадут нам воды?
— А мы попросим, — сказал Роберт.
С трудом верилось, что время еще не перевалило за полдень — столько всего произошло после их бесшабашной попытки прорвать заслон; перед мысленным взором все еще стояла палуба с катящимися по ней головами — головами его товарищей. Впрочем, не так ли вскоре покатится и его собственная голова? Если только Чжэн И Сао не уготовит им нечто более ужасное. А у него было печальное предчувствие, что именно так она и сделает. Но ему тоже хотелось жить, не меньше, чем мальчику.
— Воды, — сказал он. — Нам нужна вода.
В ответ стражники презрительно скривили губы.
Одна за другой нескончаемо долго тянулись минуты, и с каждой из них жажда становилась все сильнее. Томми снова заплакал, крупные слезы покатились по его щекам. Роберт перестал ощущать связанные за спиной руки, и он начал подумывать о том, как бы ему встать и броситься на охранников — это, по крайней мере, сулило скорый конец. Но додумать мысль о самоубийстве ему не дали — дверь вдруг распахнулась и в комнату в сопровождении евнухов вошла Сао. Он вздохнул с облегчением, увидев, что она без меча. Сао встала над дрожащим от страха Томми и сказала стражам:
— Можете с ним позабавиться. Только не повредите ему ничего. Потом я скажу, что с ним делать. — Она повернулась к Роберту. — Возьмите этого.
Баррингтона схватили за плечи, проволокли по череде коридоров и втолкнули в просторную комнату с высоким потолком, в которой он увидел низкий столик со стоящими на нем блюдами; вокруг него были разложены подушки для сидения. Сао вошла следом за Робертом, села и жестом предложила ему занять место напротив. Один из евнухов разрезал веревку на запястьях пленника и присоединился к остальным сопровождающим, которые почтительной кучкой застыли в дальнем конце комнаты. Роберт растер руки и, когда кровь снова прилила к пальцам, поморщился от боли.
— Ешь, — велела Сао. — Ты же проголодался?
Живот сводило от голода, и Роберт не смог удержаться от глотка рисового вина. И от вопроса:
— Что со мной будет?
— Хошэневский холуй, — последовал презрительный ответ.
— Мне были нужны деньги, — сказал Роберт. — Среди своих я считаюсь бедняком. Я искал богатства. Разве это заслуживает презрения? Я не лез в китайскую политику.
— А я?
— Мой господин велел мне оставить тебя. Ты же была там.
Сао изящно подхватила палочками крохотный кусочек мяса и отправила в рот.
— Ты принес мне много несчастий.
— Я знаю. Ван Луцин рассказывал.
— Ван Луцин. — Она хмыкнула. — Его голова слетит с плеч одновременно с головой его господина. Но он потеряет не только голову. Из-за него меня высекли. Ты знаешь, что это такое?
Роберт содрогнулся — не столько от того, что представил это изящное создание распростертым на земле в ожидании палочных ударов, нагим, в окружении толпы, сколько от мысли, что ему по-прежнему грозит опасность.
— Я видел, как это происходит.
— Не должна ли теперь я отвесить тебе сотню ударов?
Роберт взглянул ей в глаза.
— Это в твоей власти.
Ноздри Сао раздулись.
— Потом он выбросил меня на улицу. Я вынуждена была торговать своим телом — чтобы выжить.
— А ты не думаешь, что я мечтал о тебе каждую ночь?
— А ты знаешь, о чем мечтала я? — спросила она. — Я мечтала увидеть тебя перед собой — связанного, без одежды. Вот о чем я мечтала, когда приходилось терпеть все эти унижения, каким только можно подвергнуть женщину. — Она улыбнулась, но это была отнюдь не любезная улыбка. — И разве мне не повезло? Хотя бы часть моей мечты теперь сбылась.
— Но тебе повезло не только в этом, — сказал Роберт. — Я вижу, ты знаменита и у тебя есть власть.
— Разве я не самая красивая из женщин, которых ты когда-либо встречал, Баррингтон?
— Вне всякого сомнения.
— Другие тоже так считают. Чжэн И увидел меня и купил, и я ему так понравилась, что он сделал меня своей женой. Он настоящий мужчина, а ты — жалкое ничтожество.
— И с его помощью ты хочешь отомстить всему Китаю. — Во что бы то ни стало он должен заставить ее продолжить разговор, страшно представить, что произойдет, когда она замолчит.
— Всем маньчжурам, — поправила Сао, — и тем, кто их поддерживает. Белые Лотосы несут Китаю спасение. Ты съел уже достаточно.
Прежде чем он успел пошевелиться, евнухи схватили его за руки.
— Я мечтаю услышать, как та будешь кричать, когда я отсеку твое мужское достоинство, — сказала Сао.
— Боже мой! Сао…
Она взмахнула рукой, его опрокинули на спину возле стола, и восемь евнухов прижали пленника к полу, насев по двое на каждую руку и ногу. Злорадно ухмыляясь, они наблюдали, как еще двое стягивали с него штаны.
Сао поднялась, раздвинув ноги, встала над ним и посмотрела на него сверху вниз.
— В Китае есть такой обычай, — сказала она. — Перед кастрацией мужчине отводится один, последний час наслаждения. Даже тебе, Баррингтон, я дарю эту привилегию. Я доставлю тебе удовольствие в последний раз.
Ее взгляд как бы обволакивал Роберта. Несмотря на страх, он почувствовал эрекцию; Роберт не сомневался, что мужской статью никто из любовников Сао не мог его превзойти.
