Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Но так ли это было?
В середине 1990-х Горэм осознал, что выше уже не поднимется. Нет, он не потерпел фиаско – его ценили, работа была надежна, но ряд его сверстников добились чуть большего. Возможно, они были лучшими политиками. Может быть, им повезло. Но фактом было то, что Горэм не мог рассчитывать на пост генерального директора и не надеялся войти даже в узкий круг подлинных управляющих банком. Ему предстояло быть славным малым, оставшимся в шаге от этого уровня.
Его тревожила еще одна мысль. На дворе была эпоха слияний. Банки укрупнялись. Банки поглощали друг друга, и многие говорили, что выживет только крупнейший. Это напоминало финансовую версию компьютерной игры «Пакман». Огромная монетарная мощь и низкие ставки грозили сокрушить всех противников. Банк Горэма пока не купили и не присоединили, но если это произойдет, то вероятны были два последствия – хорошее и плохое. Плюсом будет то, что акции и опционы его банка значительно возрастут в цене. Он сможет выйти из этой истории намного более богатым человеком, но и только. Самыми крупными опционами располагала верхушка, до которой было рукой подать. Горэм знал заурядных администраторов, зарабатывавших на этих корпоративных играх по пятьдесят – сто миллионов. Он же, застряв на корпоративной лестнице, останется вне игры. Если повезет, то сделает несколько миллионов, но не больше.
Однако минус поверг его в глубокое уныние. Поразмыслив обо всех других банках и знакомых администраторах, Горэм почти уверился в одном: при любой перспективе из тех, что он считал вероятными, уйти попросят именно Горэма, а оставят его коллегу из поглощающего банка.
Конечно, его доброе имя не пострадает. Подобные расставания происходили постоянно. Очень многие получали деньги, с удовольствием шли в отставку и жили припеваючи до конца своих дней. Но он желал большего. Он грезил вершиной, славой. Ему хотелось быть почтенной и важной для города фигурой, которую приглашают в советы. Таков был план.
Но вместо этого он станется супругом Мэгги О’Доннелл, партнера в фирме «Брэнч и Кейбелл», – симпатичным малым, который работал в банке, пока его деликатно не выставили. А дети-то еще школу не окончили! Этого пока не случилось, но перспектива страшила и занимала все его мысли.
Однако даже это оказалось бы не так ужасно, когда бы не происходящее вокруг.
Новые деньги. Деньги девяностых. Деньги семидесятых и восьмидесятых были лучше. Когда предприниматели создали технологии, которые в дальнейшем породили Кремниевую долину, в их деятельности было нечто героическое. Технологические чародеи брали ипотеку и начинали в гаражах; их поддержали прозорливые и смелые денежные мешки. Были созданы компании, которые со временем принесли колоссальный доход и изменили мир. В ходе этого некоторые дельцы баснословно разбогатели, но бросили вызов ряду старомодных ловушек, сопряженных с богатством. Они жили бурной, настоящей жизнью. Они создали благотворительные фонды, в которых участвовали лично. Достоянием был не статус, а свежие идеи.
Но деньги девяностых, по мнению Горэма, разительно отличались от прежних. Расцвет доткомов [102] был связан с новой технологией предоставления всех видов услуг, и новые фирмы плодились с такой скоростью, что Горэм не мог за ними уследить. Кое-какие, на его взгляд, имели шанс на успех, однако прочие опирались на концепции столь зыбкие, что напомнили ему когда-то вычитанную историю о проспекте, который был выпущен перед великим лондонским биржевым крахом 1720 года. Тогдашнюю аферу назвали «Пузырем Южных морей», а проспект гласил, что компания создана «с целью, которую еще предстоит выяснить». Тем не менее фирмы множились; спрос на их ценные бумаги, размещенные по широкой подписке, превысил все ожидания, и основатели богатели в мгновение ока – зачастую еще до того, как замаячит хотя бы призрак прибыли.
– Я понимаю так, – сказал он Мэгги. – Та же история произошла в девятнадцатом веке с железными дорогами. Тогда конкуренты воевали за маршруты, которыми повезут людей и грузы. А доткомовские фирмы соревнуются за контроль над информационной магистралью и хотят построить огромную сеть дорог еще до начала настоящего движения. Люди вкладываются в надежды, – пожал он плечами.
Но люди вкладывались и неимоверно богатели. Индекс NASDAQ взлетел. Двадцатилетние юнцы срубали десятки, даже сотни миллионов долларов и покупали огромные лофты в Трайбеке, считая занудами представителей «старых денег» с Пятой и Парк-авеню. Столько же зарабатывали те, кто занимался первичным размещением этих частных акций [103]. Трейдеры с Уолл-стрит получали огромные бонусы и платили наличными за многомиллионные апартаменты.
Помог ли этот денежный поток его семье? Мэгги преуспевала. Юристы всегда имели спрос. Ее брат Мартин жил с мужчиной, который продал небольшую доткомовскую фирму и приобрел в Сохо целое здание под частное жилье и художественную галерею, а заодно и дом на побережье Файр-Айленда.
Но Горэма этот праздник жизни не коснулся. Оглядываясь на прошлое, теперь он жалел, что в 1987-м отказался от должности в инвестиционном банке. Это был верный путь, и одному Богу известно, каких бы высот он уже достиг. Проводя большинство дней в офисе и окруженный такими же сотрудниками коммерческого банка, он бывал слишком занят, чтобы терзаться такими мыслями, но иногда упущенный шанс напоминал ему о себе неожиданным и неприятным образом.
Так, отправляясь на бейсбольный матч в частную школу к детям, он не мог не замечать лимузины, из которых высаживались иные папаши – воротилы с Уолл-стрит. Об этом, конечно, не говорилось ни слова, но если он морщился при виде школьных счетов, то эти ребята дарили школе подарки на миллионы долларов и попадали в попечительский совет. Он это знал. Знали и дети. В Нью-Йорке знают все и про всех. Самый неприятный случай произошел в 1999-м, когда они с Мэгги обедали у Питера Кодфорда.
Питер Кодфорд учился вместе с Горэмом в Колумбийском университете. Какое-то время он занимался венчурными капиталовложениями в Калифорнии, а потом занялся частными, создав в Нью-Йорке собственную фирму. Они не виделись много лет, и после случайной встрече на конференции Питер пригласил Горэма на обед.
Питер Кодфорд, ростом шесть футов и четыре дюйма, обладал поджарой фигурой спортсмена и темно-каштановой шевелюрой, не изменившейся с момента получения магистерской степени. Только складки на лице обозначились резче, и тем нагляднее стала небрежная и солидная властность, которой он отличался даже в двадцатилетнем возрасте. Его жена Джуди была умна и энергична; к тому же выяснилось, что они с Мэгги помнят друг дружку по юридическому факультету.
– Когда мы поженились, я еще какое-то время работала, – сообщила Джуди. – Но потом Питер пошел на повышение, я уволилась и больше не вернулась. С тех пор жалею, – улыбнулась она.
Кодфорды занимали пятнадцатикомнатные апартаменты возле Метрополитен-музея на Пятой авеню. Это были хоромы вдвое больше квартиры Горэма и Мэгги. Питер также имел дом в Хэмптонс, у пруда Джорджика, а также еще одну квартиру в Ноб-Хилл, в Сан-Франциско.
Беседа текла легко во всех отношениях. У них было общее прошлое, одинаковые взгляды и кое-какие совместные воспоминания. Горэма заинтересовал тот факт, что Питер тоже настороженно относился к доткомовскому буму.
– Денег сделано много, но предстоит серьезная коррекция, – сказал он.
Питер осведомился насчет политики предоставления ссуд в коммерческих банках. Изменилась ли она за год? Он обрисовал ситуацию в компании, где был миноритарным акционером. Что посоветует Горэм, если они обратятся за ссудой в коммерческий банк?
Поговорили о семьях, и Горэм и Мэгги узнали, что Питер и Джуди потеряли сына.
Затем обсудили «проблему 2000 года». Произойдет ли всемирный компьютерный сбой, когда обнулится дата?
– Банк потратил на подготовку к этому целое состояние, – сказал Горэм, – но Мэгги думает, что вообще ничего не случится.
102
Термин, применяющийся по отношению к компаниям, чья бизнес-модель целиком основывается на работе в рамках Интернета.
103
Акции, не обращающиеся на фондовом рынке и доступные только узкому кругу инвесторов, в отличие от акций открытых акционерных компаний.