Закат в крови (Роман) - Степанов Георгий Владимирович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Да где же эта станица? Куда она запропастилась? Ивлев опять остановился, и уставший, мокрый конь тоже остановился, уныло сгорбился, и седло на его спине как-то неуклюже сползло на ребра.
«Нет, негоже стоять!» — спохватился Ивлев и вновь принялся с трудом переставлять ноги, будто налившиеся свинцом. Уже ощущал Ивлев, как усталость отягчает даже веки. А надо шагать и шагать! Лучше надорваться, чем остановиться…
Вдруг впереди совершенно отчетливо обозначился свет. Не мираж ли это? Ивлев тряхнул головой, и снова сквозь космы снега еще замерцали обнадеживающие огни станичных хат и домов.
Зажав в одной руке мокрые, раскисшие ремни уздечки, в другой — браунинг, Ивлев направился к крайнему дому с тремя светившимися окнами.
От всепоглощающего переутомления он уж плохо ориентировался во времени и поэтому не понял, долго ли колотил подкованными сапогами в дощатый забор. Когда же из ворот показалась казачья темная борода, Ивлев каким-то не своим и почему-то виноватым голосом спросил:
— А вы случайно не знаете ли, где здесь живет Мария Сергеевна Ивлева?
— А вы кто ж ей приходитесь? — заинтересовался казак.
— Хороший знакомый.
— Хороший знакомец? — с некоторой иронией протянул казак. — А чего ж не знаете, где вона? Чего не попытали о ней в центре станицы?
— А я только что добрался до Кущевки, — откровенно сознался Ивлев. — Ну скажите: где ее дом?
— Казать це на ночь глядючи як-то не зовсим способно, — молвил казак.
— Разве что случилось? — встревожился Ивлев.
— Невже ж ничого не чуяли?
— Нет, не чуял, — уже с раздражением проговорил Ивлев. — Мне нужно продать ей коня.
— Мудрена штука — коня продать вашей-то знакомой. Отшибаевала она свое, царство ей небесное!
— Как это — царство небесное? — вскрикнул Ивлев.
— Та вже бильше мисяца, як цю самую Марию Сергеевну с двумя нашими станичницами в таку самую пору вечера якись неизвестны злодеи прикончили. Прямо-таки зверски топором порубили. В другое время, может, и найшли б убивцев, а зараз в станице ни атамана, ни пристава, ни полиции…
Ивлев стоял будто оглушенный. Куда идти? Шагать прямо на станцию, коня бросить… А там красногвардейцы пристанут: откуда да куда, почему весь до нитки промок, в грязи? Ведь красногвардейцы знают о продвижении корниловцев на Кубань и потому настроены опасливо. И все-таки надо идти, чтобы не свалиться среди ночи на темной улице враждебной станицы.
Глава восьмая
На парадном крыльце звенели один за другим нетерпеливые звонки. Глаша поспешила туда и распахнула двери. На крыльце стояла запыхавшаяся Инна Ивлева в короткой каракулевой шубке, слегка запорошенной инеем.
— Слава аллаху, ты дома! Я бежала как угорелая.
— Ты всегда так бегаешь, — заметила Глаша, пропуская Инну в прихожую.
— Но столько событий!.. — начала рассказывать Инна. — Маша Разумовская и Алла Синицына записались в добровольческий отряд старшины Галаева. И, представляешь, будут в одной роте со знаменитой Татьяной Бархаш! Я говорю: «Девочки, вы с ума сошли?!» А они: «Мы пришли за тобой. Идем с нами!» Я им: «Хорошо, но только позвольте за Глашей забежать». — «Беги. Мы тебя будем ждать в гостинице «Лондон». Там штаб первого Кубанского добровольческого батальона». Вот я и прибежала за тобой. Одевайся! Где твое пальто? — Инна оглядела вешалку и потянулась рукой к легкому серому пальто Глаши. — Почти все наши записались к Галаеву.
— Кто наши?
— Прошлогодние выпускницы Первой женской гимназии. Катя Рукавишникова, Миля Морецкая, Паша Дымова. Кто — санитарками, кто — бойцами. Маша Разумовская уже в белой косынке с красным крестиком… Ее, как дочь врача-хирурга, прямо зачислили в отрядные сестры милосердия! Она-то знакома с перевязками и прочими медицинскими процедурами. Представляешь, как Машке к лицу белый платочек!.. А у Алки на поясе револьвер, настоящий кольт… Она выкрала его у своего отца! Я попросила выстрелить из кольта в мою пуховую подушку. Думала, пуля застрянет в пуху. Ничего подобного! Прошла насквозь! — Инна рассмеялась. — Проиграла коробку конфет. А где ее взять? Даже сахар давно исчез.
Глаша не перебивала: знала, что в первые минуты подругу прервать трудно.
— Надо идти защищать город, — быстро продолжала Инна. — Посмотри на Татьяну Бархаш! Сам войсковой атаман Филимонов на заседании рады ставил ее в пример всем екатеринодарским девушкам. Назвал нашей кубанской Жанной д’Арк. В газете портрет ее. Пять минут назад на Красной я ее видела. Белая папаха, черкеска из тонкого серого сукна, мягкие сапоги с низкими каблуками… Шла в окружении поручиков. Просто неотразимых! А у нее брови черные, лицо бледное. Очень хороша! — Инна поднесла к ярким, четко очерченным губам пальцы и, целуя их кончики, звонко чмокнула… — Еще новость!.. Вчера в мужских и женских гимназиях, в коммерческом и реальном училищах города выступали члены рады. Призывали старшеклассников в отряд Галаева. Сейчас мальчишки уже с винтовками шагали по Красной. Фронт, говорят, под Энемом. Этот полустанок всего в трех-четырех верстах от железнодорожного моста через Кубань. Значит, мы будем одновременно и на фронте, и дома. Пошли!
— Я тебя выслушала, а теперь снимай шубу и идем к моему отцу, — сказала Глаша, взяв из рук Инны и повесив на место свое пальто.
— Некогда! Нас ждут подруги! — пыталась протестовать Инна, однако по давнишней привычке во всем подчиняться Глаше покорно повесила шубку на оленьи рога и пошла вслед за подругой в комнату Леонида Ивановича.
— A-а, Инночка! Щебетунья! — радостно приветствовал Леонид Иванович подругу дочери.
— Папа, послушай, какие новости принесла Инна, — сказала Глаша и в минуту повторила все рассказанное ей.
— Да-а! — раздумчиво протянул Леонид Иванович. — Дожили, значит, кубанские правители до худых времен. Казаки и офицеры не пошли защищать их, так они адресовались к детворе. Да, да! К мальчишкам-гимназистам.
— С большевиками и мальчишки справятся! — бросила Инна.
— Ой ли? — усмехнулся Леонид Иванович. — Большевики. Знаете ли вы, что это? Знаете ли, что большевики — это значительная сила, хорошо организованная партия. Она уже прошла немалый боевой путь. У нее есть вожди, есть опыт борьбы. Есть хорошо продуманная программа. И это она установила власть Советов во всех городах России. И у нас на Кубани Советы уже в Армавире, Майкопе, Ейске, Новороссийске.
— Значит, наш Екатеринодар — героический город, если не отдается в руки большевиков! — заявила Инна.
— Город самый обыкновенный, только Кубанское правительство необыкновенно контрреволюционно!
— Большевики отнимут у нас все! Убьют интеллигенцию. Войдут в город — начнется сплошной погром…
— Поешь, Инна, с чужого голоса, — заметила Глаша.
— Все равно — лучше будет, если мы большевиков не пустим.
— Не пустить их нельзя, — сказал Леонид Иванович. — Без Кубани и России Екатеринодар не сможет долго жить этаким удельным княжеством…
Инна недовольно сдвинула круто изогнутые темные брови.
— Ты ни разу почему-то не подумала: где и с кем твой брат Алексей? — вдруг сказала Глаша. — Может статься, что он давно с большевиками и идет на Екатеринодар!
— Он, как человек интеллигентный, не может быть с большевиками.
— Юнкер Яковлев очень интеллигентный человек, но возглавляет большой отряд красных, — вставил Леонид Иванович. — А почему бы поручику Ивлеву не быть во главе какого-нибудь другого революционного отряда?
— Нет, нет, — не сдавалась Инна. — А что я скажу Синицыной и Разумовской?
— Скажи, что затея Кубанской рады и Филимонова совершенно безнадежна, — посоветовала Глаша.
— Но я обещала и тебя завербовать в отряд Галаева!
— Обещанного три года ждут.
— Ты все шутишь, а они с этого дня сочтут нас за жалких трусих!..
— Храбрость достойна славы, когда она проявляется уместно, — сказал Леонид Иванович. — Хорошо сражаться за великие цели. А какой смысл подставлять свою грудь под пули за то, что, по сути дела, перестало уже существовать, за умершее? Нет, Инна, ставьте на карту жизнь за то, что имеет будущее!
