Последний царь (Николай II) - Радзинский Эдвард Станиславович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Из дневника:
«Крестины начались в 11.00. Утро было ясное, теплое… Перед домом на дороге у моря встали золотые кареты и по взводу конвоя – гусар и атаманцев…»
Конвой при рождении – и будет при смерти.
Швейцарец Жильяр, будущий воспитатель Алексея, в то время давал уроки его сестрам. И вот в комнату, где он занимался с девочками, пришла царица с ребенком. Наследнику было полтора года. Это был принц из сказки – с белокурыми локонами и большими серо-синими глазами.
Но потом швейцарец редко видел волшебного мальчика. Слухи о какой-то болезни бродили по дворцу.
Однажды мальчик вбежал в классную комнату… И тотчас следом за ним появился опекавший его дядька-матрос. Мальчик схвачен, его уносят, в коридорах слышен его негодующий крик… И он опять исчезает на месяцы.
Разгадка приоткрылась Жильяру во время царской охоты в Спале (замок в Польше, где с древности была охота польских королей и где любил охотиться царь). Семья жила в этом старинном охотничьем замке. Охота, бесконечные увеселения… На одном таком празднестве Жильяр вышел из бальной залы во внутренний коридор замка.
Он очутился как раз перед дверью, из-за которой слышались отчаянные стоны. Через мгновение швейцарец увидел Аликс: она приближалась бегом, придерживая мешавшее ей длинное платье. От волнения она не заметила Жильяра.
Это была тайна, которую охраняла вся Семья: вскоре после рождения сына врачи установили то, чего Аликс боялась больше всего на свете, – ее ребенок унаследовал болезнь, которая была в ее гессенском роду и которая передается только отпрыскам мужского пола (т. е. наследникам тронов – насмешка судьбы над королями!). Неизлечимую болезнь – гемофилию. Когда Жильяру доверили наконец воспитание Алексея, врач наследника, доктор Деревенко, подробно объяснил ее симптомы: оболочка артерий гемофиликов так хрупка, что любой ушиб, напряжение, падение, порез вызывают разрыв сосудов и могут стать началом конца. Эта болезнь – проклятие гессенского рода…
Она родила сына, она так мечтала о нем, и она же – причина его грядущей неотвратимой смерти… В этом разгадка ее быстро прогрессирующей истерии.
Теперь оставалось надеяться только на чудо. И Аликс со всей страстью верила в это чудо: болезнь будет излечена, а пока не надо, чтобы знали о ней. Святой Серафим не оставит их – непременно пошлет того, кто спасет наследника великого трона.
Лик Серафима Саровского висит в кабинете Государя.
Семья покидает Петербург. Затворяется в царской резиденции в окрестностях столицы. Болезнь мальчика становится государственной тайной.
Как она ждет Избавителя!
И тогда начали доходить до нее отрадные слухи: где-то в глуши, в Сибири, на широкой реке Тобол, в небольшом селе Покровском живет Он – Старец…
Так на пороге первой революции, в огне проигранной войны появляется Григорий Распутин. Чтобы в огне другой гибельной войны и на пороге другой революции – исчезнуть.
Репетиция гибели империи
Революция началась с таинственного (как много раз придется повторять это слово, рассказывая о жизни последнего царя) события, известного под названием «Кровавое воскресенье».
Немного истории.
В 1881 году социалист Зубатов, потрясенный убийством Александра II, отказывается от социалистических идей и приходит на службу… в полицию.
В дни коронации Николая полковник Зубатов уже был начальником Московского охранного отделения. Бывший социалист задумал фантастический опыт: бороться с социалистами за влияние на рабочих при помощи… полиции! И полиция начинает создавать рабочие союзы.
Теперь при забастовках полиция старается держать сторону рабочих. Зубатов заставляет капиталистов идти на уступки. И добивается успеха. В 1902 году тысячи рабочих заполнили древние площади Кремля. Исполняли хором «Боже царя храни». Молились о здоровье Государя императора на коленях, обнажив головы. Генерал-губернатор Москвы, великий князь Сергей Александрович, благодарил рабочих за верность престолу. Газеты Европы с изумлением писали о невиданном зрелище – полицейском социализме… Но, как всегда в России, реформатор Зубатов в конце концов был уволен со службы. Однако его союзы продолжали жить.
И вот в 1905 году в Петербурге, в среде зубатовских рабочих союзов, появляется священник Гапон. В эти трудные годы военных поражений и оскудения Гапон призывает рабочих пойти к царю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов.
Шествие рабочих назначено на 9 января. С хоругвями, портретами царя, святыми иконами тысячи верноподданных рабочих под водительством Гапона готовятся прийти к своему царю.
Сама идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая – «народ и царь», которая заставила его призвать Клопова. Теперь она должна была осуществиться: простой народ сам шел за защитой к самодержцу. Свершилось!
И вдруг накануне шествия царь покидает столицу, он уезжает в Царское Село.
Всего за три дня до намеченного шествия происходит странное событие. Было Крещение… На Дворцовой набережной была воздвигнута «Иордань» – место для освящения воды. Под нарядной сенью – синей с золотыми звездами, увенчанной крестом, Николай присутствовал при освящении воды митрополитом. После освящения по традиции с другой стороны Невы должна была торжественно ударить холостым зарядом пушка Петропавловской крепости, находившейся как раз напротив «Иордани». Последовал выстрел… и, к ужасу собравшихся, пушка оказалась заряженной боевым снарядом. Чудом не угодил он в царя. Пострадал полицейский по фамилии… Романов!
Полиция, обычно раздувавшая подобные дела, объявила происшествие досадной случайностью. Но желаемый кем-то эффект был достигнут: Николаю напомнили страшный конец деда, а фамилия полицейского прозвучала предзнаменованием.
Выстрел испугал царя.
Странности продолжаются. Департамент полиции отлично осведомлен о верноподданнических настроениях шествия. Ибо устраивающий эту демонстрацию Гапон – агент этого Департамента (и будет разоблачен впоследствии Боевой организацией эсеров). Тем не менее спецслужба начинает пугать царя. Из полиции ползут слухи: во время манифестации произойдут кровавые беспорядки, подготовленные революционерами. Возможен захват дворца. Великий князь Владимир, командующий петербургским гарнизоном, напоминает о событиях начала Французской революции.
И Николай уезжает в Царское Село.
В ночь шествия в казармах начинают раздавать патроны. Маршрут, намеченный Гапоном, чрезвычайно удобен для обстрела. Готовятся лазареты. В это время Гапон держит последнюю речь к рабочим – полицейский провокатор призывает идти ко дворцу.
Так было подготовлено Кровавое воскресенье.
Утром тысячи людей направляются к Дворцовой площади. Плывут над толпой царские портреты, в толпе множество детей. Впереди Гапон. На подступах к площади ждут войска. Шествию приказывают расходиться. Но люди не желают – Гапон обещал: царь их ждет. И они вступают на площадь… Раздались выстрелы. Убито более тысячи, ранено – две тысячи… Детские трупы на снегу… Днем по городу разъезжают сани – в санях мертвецы, связанные веревками.
Ночью после расстрела Гапон обратился к рабочим: «Родные, кровью спаянные братья! Невинная кровь пролилась! Пули царских солдат… прострелили царские портреты и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам и всем грабителям несчастной земли русской. Смерть им!»
«Проклятому народом царю» – вот что написал провокатор Департамента полиции. Простреленные портреты царя…
В Царском Селе Николаю доложили, что он избавился от смертельной опасности, что войска должны были стрелять, защищая дворец, в результате были жертвы – двести человек.
Так была создана полицейская версия события и официальные цифры для царя. И он записал в дневнике:
