Битва за Рим - Маккалоу Колин (читаем книги .txt) 📗
Памятуя о Дельфах, вознесенных на горную вершину, путешественники ожидали увидеть нечто похожее и здесь; велико же было их изумление, когда они обнаружили, что Пессинунт расположен ниже, чем прилегающая к нему равнина, – в известковом ущелье с крутыми стенами. Святилище находилось в северном конце ущелья, более узком и менее плодородном, нежели остальная часть, протянувшаяся далеко на юг; здесь бил из скалы ручей, который впадал далее в большую реку Сангарий. Святилище и храм поражали древностью, хотя многое было возведено здесь уже греками, в привычном классическом стиле. Огромный храм, построенный на небольшом холме, встречал полукружьем ступеней, на которых скапливались в ожидании встречи со жрецами паломники.
– Наш священный черный камень находится у вас в Риме, Гай Марий, – сказал archigallus Баттакес. – Мы добровольно передали его вам в трудное для Рима время. Вот почему убежавший в Малую Азию Ганнибал не дошел до Пессинунта.
Памятуя о письме Публия Рутилия Руфа, который описал визит Баттакеса и его приближенных в Рим в годину германской угрозы, Марий был склонен относиться к собеседнику не слишком серьезно. Баттакес тотчас подметил это.
– Ты улыбаешься потому, что я скопец? – спросил он.
– Я даже не знал, что ты оскоплен! – разинул рот Марий.
– Служитель Кибелы не может сохранить признак мужественности, Гай Марий. Даже от ее возлюбленного Аттиса потребовалась подобная жертва.
– А я думал, что Аттис был оскоплен из-за ревности богини, – ответил Марий, чувствуя, что должен что-то сказать, но не желая углубляться в дискуссию на столь деликатную тему.
– Ничего подобного! Эта история – выдумка греков. Лишь здесь, во Фригии, мы храним культ богини и предания в первоначальной чистоте. Мы – ее верные служители, к нам она явилась из Каркемиша в незапамятные времена.
Жрец спрятался от солнца под портиком огромного храма, откуда сиял теперь золотом и драгоценностями, которыми были расшиты его одежды.
Потом они зашли в святилище, чтобы Марий мог полюбоваться статуей.
– Чистое золото, – самодовольно сообщил Баттакес.
– Правда? – спросил Марий, вспоминая рассказ проводника о том, как изготавливался олимпийский Зевс.
– Совершенно уверен.
Статуя в человеческий рост помещалась на высоком мраморном постаменте; богиня восседала на скамье в окружении двух безгривых львов, возложив руки им на головы. Кибела была увенчана высоким, напоминающим корону убором, сквозь тонкое платье проглядывала красивая грудь, вокруг талии обвивался поясок. Позади одного из львов стояли двое малолетних пастушков: один играл на свирели, другой – на лире. Рядом с другим львом стоял, опершись на пастушеский посох, возлюбленный Кибелы Аттис; голова его была покрыта фригийским колпаком, сдвинутым набок; юноша был одет в рубаху с длинными рукавами, застегнутую на горле, но выставляющую напоказ мускулистый живот; разрез на штанинах спереди скреплялся пуговицами.
– Интересно, – произнес Гай Марий, не находивший статую красивой, независимо от того, из чего она сделана.
– Но ты не восхищен.
– Дело, наверное, в том, archigallus, что я римлянин, а не фригиец. – Отвернувшись, Марий прошествовал по святилищу обратно к высоким бронзовым вратам. – Почему эта азиатская богиня так озаботилась судьбой Рима? – спросил он.
– Она озабочена этим уже давно, Гай Марий. В противном случае она никогда не согласилась бы отдать Риму свой священный камень.
– Знаю, знаю! Но ты не ответил на мой вопрос, – проворчал Марий, начиная раздражаться.
– Богиня не объясняет причин своих поступков даже жрецам, – ответил Баттакес, снова засияв на залитых солнцем ступенях. Там он присел, похлопав по мраморной ступеньке рукой, приглашая Мария сесть рядом. – Вероятно, она предвидит, что могущество Рима будет расти и наступит день, когда он овладеет Пессинунтом. Вы в Риме уже более столетия почитаете ее как Великую Мать. Из всех ее храмов ваш – ее излюбленный. Святилища в афинском Пирее и в Пергаме ей не так дороги. Думаю, она просто-напросто любит Рим.
– Что ж, хороший выбор! – в сердцах бросил Марий.
Баттакес прикрыл глаза. Вздохнув и поведя плечами, он указал на стену и на плиту, закрывающую круглый колодец.
– А ты сам хочешь спросить о чем-нибудь богиню?
Марий отрицательно покачал головой:
– Прокричать что-нибудь вниз и ждать, пока тебе ответит чей-то голос? Нет.
– Но так она отвечает на вопросы.
– Я поклоняюсь Кибеле, archigallus, но уже достаточно надоедал богам, требуя открыть мне будущее, поэтому было бы неразумно упорствовать и дальше, – объяснил Марий.
– Тогда просто посидим немного на солнышке и послушаем, как поет ветерок, Гай Марий, – предложил Баттакес, скрывая разочарование. (А он-то подготовил неглупые ответы…)
– Полагаю, – внезапно прервал молчание Марий, – ты вряд ли знаешь, как мне передать послание царю Понта? Иными словами, тебе неизвестно, где он? Я отправил письмо в Амасию, однако так и не дождался ответа, хотя минуло уже восемь месяцев. Второе мое письмо до него тоже не дошло.
– Он вечно в пути, Гай Марий, – с готовностью ответил жрец. – Вполне возможно, что он просто не был в этом году в Амасии.
– Так что же, царю не передают адресованные ему письма?
– Анатолия – не Рим и даже не римская территория. Придворные царя Митридата и те не знают, где находится правитель, если он сам не вздумает их уведомить. Впрочем, это редко приходит ему в голову.
– О боги! – вздохнул Гай Марий. – Как же он тогда умудряется управлять царством?
– В отсутствие царя правят его доверенные лица. Это не такое уж сложное дело, поскольку большинство понтийских городов представляют собой типичные эллинские полисы с давней традицией самоуправления. Они просто платят Митридату столько, сколько он попросит. Что до сельских районов, то они не ведают цивилизации и изолированы от остального мира. Понт – страна высоких гор, пролегающих параллельно берегу Понта Эвксинского, поэтому связь между разными ее частями чрезвычайно затруднена. У царя имеется немало крепостей и как минимум четыре столичных города, о которых мне доводилось слышать: Амасия, Синопа, Дастеира и Трапезунд. Как я уже говорил, царь никогда не сидит на месте и не обременяет себя в пути большой свитой. Он также бывает в Галатии, Софене, Каппадокии и Коммагене, где правят его родичи.
– Понимаю. – Марий наклонился вперед, сцепив руки между колен. – Из твоих слов явствует, что мне, скорее всего, не удастся с ним свидеться.
– Это зависит от того, как долго ты намерен пробыть в Малой Азии, – ответил Баттакес безразличным тоном.
– Столько, сколько потребуется, чтобы встретиться с понтийским царем. Тем временем я нанесу визит царю Никомеду – он-то, по крайней мере, сидит на одном месте. Потом я вернусь в Галикарнас, чтобы провести там зиму. Весной я думаю отправиться в Тарс, а оттуда – вглубь территории, чтобы навестить в Каппадокии царя Ариарата.
Сообщив все это вполне обыденным тоном, Марий перевел разговор на денежные дела храма, к которым проявил немалый интерес.
– Деньги богини бессмысленно просто хранить, не пуская их в дело, Гай Марий, – начал Баттакес. – Мы ссужаем их под большой процент и тем увеличиваем свое богатство. Однако здесь, в Пессинунте, мы не ищем вкладчиков, в отличие других храмовых общин.
– Подобная деятельность Риму неведома, – признался Марий. – Дело, видимо, в том, что римские храмы являются достоянием народа Рима и управляются государством.
– Разве Римское государство не может делать деньги?
– Могло бы, но это привело бы к росту бюрократии, а Риму бюрократы не больно по душе. Они либо бездельничают, либо неумеренно жадничают. Наше банковское дело принадлежит частным лицам, профессиональным банкирам.
– Могу заверить тебя, Гай Марий, что мы, храмовые банкиры, – знаем свое дело, – заявил Баттакес.
– А как насчет острова Кос?
– Ты имеешь в виду святилище Асклепия?
– Да.
