Великий поход - Белов (Селидор) Александр Константинович (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Много мяса взяли – идти трудно. Потому и не спешат. Но если они скоро не покажутся, значит, у Гарджи есть время до утра. Долина за этим выступом забирает вверх, сжимается. Дальше по ней ходу нет. Нужно пробираться на горную тропу. Гружёным, в сумерках, в тумане, по тропе не пройдёшь и десяти шагов. Они могут остановиться на ночлег. Но только не здесь. В долине слишком низко и сыро. Да и какой им смысл сейчас медлить? Нет, они поднимутся на гору дотемна. Отдыхать будут за перевалом. Здесь подъём не такой трудный, разве что тропинка узковата и извилиста…
Мысли воина прерывает тихий раскат камней. Будто кто-то постукивает пальцем по пустой миске. И вот ещё раз. Сыплются камни. Значит, идут. Гарджа замирает, спрятавшись за уступом.
Их пятеро. У каждого ноша. Устали. Долина – прекрасное место для отдыха. Только дышать здесь тяжело. Гарджа выглядывает из-за своего укрытия, прижимаясь щекой к прохладной скале. Переступает с ноги на ногу в узкой петле, отчего верёвка трещит и раскачивается. Нет, она не оборвётся. Испытана.
Приближаются. Сверху попасть будет трудно – они держат ношу на плечах. Прикрыты ею. Но Гарджа уверен, что воры сейчас сбросят мясо на землю.
Крепкие крючковатые ноги врубаются в каменную россыпь. Шаг за шагом. Идут уверенно и неутомимо, но останавливаются внезапно, видя впереди выступ скалы. Гарджа хорошо знает их повадки, хотя и охотится всегда по-разному.
Вот сбрасывают мясо на камни, и старший посылает двоих посмотреть, что там впереди. Гарджа и раньше встречал воров у этого выступа. Он висит довольно высоко, но эти двое, пущенные вперёд, не догадываются задрать головы. Они дойдут до тропинки и вернутся, удостоверившись, что их никто не поджидает. Всё в порядке. Арийцы отдали своих коров без боя. Глупые пишачи! Арийцы ничего без боя не отдают.
С этой стороны дозорным проще увидеть висящего на верёвке воина. Но воры и здесь не задирают вверх голов. Они слишком ленивы, чтобы жить.
Эти двое возвращаются. Гарджа старается не шевелиться. Вот они зашли за выступ… Открывшаяся их глазам картина смущает дозорных. Те, что оставались возле сброшенного мяса, теперь лежат раскинув руки. У каждого в груди по стреле. Пишачи начинают пятиться, вертеться по сторонам и угрожающе размахивать длинными костяными ножами. Ищут засаду.
Взгляд Гарджи впивается одному из них в шею. Тугую, со вздувшейся веной. Холодные, будто выточенные из осколков льда глаза, против тугой, надутой силой шеи. Но в глазах уже отразилась смерть разбойника. Между ними – тетива лука. Она разделила два осколка льда, проведя между ними черту. Черта эта из конопляной мурвы, вытянутой и сплетённой в смоле индиго. Если не пересыхает, бьёт довольно тихо. С десяти шагов не слышно. С таким булькающим хлопком, точно лопнул пузырь. Не сразу поймёшь, что это выстрел.
Последний из похитителей мяса вдруг замечает стрелка. Это всё, что он успевает увидеть. Стрела врезается ему в глаз, вынося брызгами кровавую слизь зрачка.
Гарджа забирает ножи, плетёные кожаные верёвки, зубатые амулеты поверженных врагов. Не слишком уж большая цена за корову. Пять жизней против одной. Коровьей. Приличный счёт для арийца. В том случае, конечно, если есть кому его вести. Если есть Гарджа.
Пёс, дремавший возле колыбели ребёнка, поднял голову и тихо заскулил. Только ему одному ведомое беспокойство проняло чуткую собачью дрёму. Индра вздохнул, но не проснулся. Пёс зевнул, растянув язык и чмокнув слюнявой пастью.
В хижине было тихо. Только где-то за крестовиной потолка, под крышей, уныло распевал сверчок. Ночь тревожила его одинокую душу.
Окончательно прогнав сон, пёс ткнулся носом в тяжёлые шкуры, скрывавшие вход в хижину, и выбежал наружу.
Ночь обнимала синие горы. Выходила из берегов, разносила своё беспокойство по ходким, шумящим травам, по светящимся перелётным облакам, по дрожащим кустам и дальше, дальше, сколько хватало глаз и души, чтобы всё это пронять и увидеть. Пёс затревожился ночью по-своему, по-звериному. Он рыскучим бегом устремился в безошибочную сторону и уже скоро увидел знакомую фигуру. Гарджа едва дотягивал до хижины. Пёс встречал хозяина всеми манерами собачьего счастья: припадая на передние лапы и взвизгивая, и подскакивая, и давая стрекоча куда-то, не разбирая дороги.
Утро заставало всех троих обитателей хижины на полу. Гарджа спал накрывшись собакой, а малыш копошился у неё в лапах. Голосок Индры первым возвещал о пробуждённых инстинктах. Гарджа поднимал голову, открывал глаза, но ещё долго не просыпался. До тех пор, пока Индра не переходил на вопль. «Сейчас», – вяло говорил горный страж, поднимал ребёнка в его медвежью колыбель и принимался за варку оданы-каши из давленого ячменя.
Немногим позже приходила кормилица навестить малыша. Хозяйничающий в доме воин отводил её беспокойство. Женщина ни о чём его не спрашивала, но скоро вызнавала всё. Всё, что ей нужно было знать. О вчерашних подвигах воина. Пока он вытрясал из котьмы чужие амулеты, развязывал верёвки и складывал трофейные ножи, кормилица доваривала одану. Наблюдая украдкой за добычей хозяина хижины. Потом студила варево, сажала малыша на колени, кормила его и сокрушалась по поводу ссадин и кроваво рассеченных ног Гарджи. Он лишь вяло отговаривался.
Кормилица заставляла воина греть воду в котле и, отпустив ребёнка ползать на воле, разматывала свои узелки, извлекая из них снадобья и растирки.
Днём, когда обитатели хижины снова оставались в мужской кампании, отец и сын были накормлены, намыты, растёрты маслами и завёрнуты в чистое. Они грелись на солнышке, разомлев от тепла и покоя.
Ближе к вечеру из деревни приходили пастухи. За трофеями. Всё добытое Гарджой принадлежало им.
– Значит, их было пятеро? – спрашивал седой марут с тяжёлым мясистым лицом.
– Конечно, – отвечал кшатрий. – Одна корова тянет на пять человек.
– И когда они научатся охотиться на горных коз?!
– Охотиться трудней, чем воровать. Но даже если бы было проще, вся эта нечисть не отступила бы от своих богомерзких замашек.
– Почему? – равнодушно поинтересовался человек с тяжёлым лицом.
– Потому, – пояснил Гарджа, – что воровать и разбойничать для них так же обязательно, как для нас молиться богу. И ничто не сможет изменить их натуру. Пишач – это приговор, который вынесла Судьба человеку, а я привожу его в исполнение. Ваши коровы – только повод. Эта мысль не очень нравилась вайшам. Они бы предпочитали найти другие поводы для Гарджи. Вместо своих коров.
– Одна корова – пять пишачей. Две коровы – десять пишачей. Это их цена по жизни, – продолжал воин, успокаивая свою ненависть.
Пастухи уходили. До следующего раза. А Гарджа и Индра перебирались спать в хижину.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Пойдём, малыш, я покажу тебе, как прилетают краснопёрые воркуши, – Гарджа взял ребёнка за руку, и они пошли на луг.
– Только нам придётся сидеть тихо, чтобы не спугнуть птиц.
– А зачем они прилетают? – поинтересовался Индра.
– На этом лугу петушки воркуш каждый год устраивают свадебные бои.
Индра распахнул свои ясные глаза:
– Что это, свадебные бои?
– Это когда два петушка дерутся за одну курочку. Чтобы ей понравиться. И чтобы потом она выбрала победителя себе в мужья.
– А если петушок победил, но курочке он не нравится?
– Так не бывает.
– Почему?
– У птиц и у зверей так не бывает.
– Почему не бывает? – Индра дёргал Гарджу за руку. – Скажи, почему не бывает.
– Я не знаю, сынок. Должно быть, у них всё проще. Тот, кто победил, тот и нравится, потому что он лучше. Ведь это правильно. А что правильно, то и хорошо.
