Жизнь Людовика XIV - Дюма Александр (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Между тем, мир, может быть, и не был бы нарушен, если бы не одно ничтожное происшествие, что лишний раз доказывает, на какой порой тонкой нити держится спокойствие народов. Луи XIV, не довольствуясь постройкой Версаля, приказал начать Трианон. Ленотру было поручено сделать план сада совершенно отличающимся от того, что было сделано в Версале, этом светиле, которому Трианон мог бы служить достойным спутником.
Имея страсть к строительству, король любил надзирать за ним лично. Однажды он в сопровождении Лувуа, бывшего после Кольбера министром публичных зданий, осматривал воздвигающийся Трианон, и ему показалось, что одно окно сделано в другом размере, нежели прочие. Король сказал об этом Лувуа, а тот, желая поддержать достоинство министра, возразил, утверждая, что размер окна соответствует прочим. Однако короля оказалось непросто уверить, и отправившись на следующий же день в Трианон и встретив там Ленотра, он повел его ко дворцу и, поставив перед злосчастным окном, попросил быть судьей в споре Ленотр, не желавший ссориться ни с тем, ни с другим, долго не решался высказать свое мнение. Тогда король приказал ему измерить окно, и Ленотр неохотно принялся за дело, в то время как Лувуа громко бранился, а монарх нетерпеливо прохаживался. Обмерив окно, Ленотр донес его величеству, что оно действительно несколько меньше других, следовательно Лувуа не прав. Король, до сих пор скрывавший свое неудовольствие, дал волю гневу и объявил своему министру, что его упрямство и капризы начинают надоедать, что он хорошо сделал, посмотрев сам за постройкой, иначе бы Трианон был сделан как попало. Эта сцена произошла в присутствии придворных и рабочих, так что Лувуа, тем более оскорбленный, что выговор был сделан королем при множестве свидетелей, весьма расстроенный вернулся к себе и сказал: «Если я не займу чем-нибудь человека, который выходит из себя из-за такой безделицы, то я погиб! Только война сможет отвлечь его внимание от построек, и, клянусь честью, я дам ему повод к войне!»
ГЛАВА XLIV. 1691 — 1695
И так, Европа вновь пала жертвой всеобщей войны, и началось все с окна Трианона, сделанного меньше прочих. В этой войне произошли два морских сражения — у мыса Бевезьер, выигранное Турвилем, и мыса Ла-Гог, выигранное Русселем; снова начались военные действия в Италии и вследствие сражения при Стаффорде герцог Амедей лишился своей Савойи и большей части Пьемонта, однако с помощью Австрии, то есть с помощью 4000 человек под предводительством принца Евгения, Амедей с успехом возобновил войну. Принц Евгений заставил французов снять осаду с города Кони, а герцог Баварский, прибыв со свежими силами, выгнал французов из пределов Италии.
Таким образом Париж впервые услышал о непобедимом сыне графини де Суассон. Предназначенный к духовному званию, Евгений снял с себя соответствующее облачение и отправился на войну с турками; возвратившись из этого прославившего его крестового похода, принц просил Луи XIV дать ему полк, но тот не согласился, и тогда принц написал ему письмо, в котором объявлял, что поскольку король отказывает ему в службе, то он отправляется служить императору. Луи XIV посмеялся над письмом Евгения, полагая его образцом юношеской дерзости, и, показывая письмо во время карточной игры маршалу Вильруа, тому самому, которому впоследствии принц Евгений доставил столько неприятностей, шутил:
— Что вы, маршал, скажете на это? Не правда ли, я много потерял!
В Испании маршал Ноайль взял Ургель и тем проложил себе путь в Арагон, а граф д’Эстре, в свою очередь, бомбардировал Барселону. На Рейне, за отсутствием принца Конде, три года как умершего, и генерала Креки, скончавшегося недавно, войну было поручено вести Анри Дюрфору, маршалу Дюра, под начальством его высочества дофина; в армии Дюра находились генералы Катина и Вобан, которому было приказано приступить к осаде Филиппсбурга, где дофин впервые участвовал в сражении. В день отъезда дофина к армии король призвал его к себе и сказал:
— Сын мой, посылая вас командовать моими войсками, я даю вам случай отличиться на поле брани! Докажите Европе, что, когда меня не будет на свете, король Луи XIV НЕ УМЕР!
Дофин отправился на войну и согласно воле отца показал себя достойным звания главнокомандующего. Филиппсбург был взят в 19 дней, Мангейм — в 3, Франкеталь — в 2, а Шпейер, Вормс и Оппенгейм сдались при одном появлении французов, которые владели уже Майнцем и Гейдельбергом.
Среди этих успехов от Лувуа пришел приказ предавать все огню и мечу и обратить Палатинат в пепел. Снова запылало на большом пространстве пламя, в котором Тюренн сжег два города и 20 деревень. Вильгельм, утвердившийся на троне тестя, при этом зареве переплыл море, чтобы начать борьбу с французами на той же территории, где уже имел случай с ними встречаться. Поскольку в нем видели достойного противника, король решил противопоставить ему маршала Люксембурга, который уже более двух лет подвергался немилости министра Лувуа, ненавидевшего маршала как и Тюренна, как всех, отличавшихся талантами. Отправляясь к армии, Люксембург выразил королю опасения относительно ненависти, которую он за собой оставляет, но Луи XIV, который умел заставить исполнять свою волю, когда того требовала необходимость, а часто и без таковой, ответил маршалу:
— Поезжайте и будьте спокойны, я постараюсь помирить Лувуа с вами. Пишите прямо мне, а я ручаюсь, что ваши письма не будут проходить через его руки.
Люксембург начал военные действия с победы при Флерюсе и с победной реляцией отправил в Париж 200 знамен и штандартов. Этот поход замечателен также осадами Монса и Намюра под личным командованием самого короля и сражениями при Сейнкерке и Нервиндене, в которых герцог Шартрский, сын герцога Орлеанского, имевший тогда от роду 15 лет, принял участие. Принц Конде, Луи III, внук великого Конде и супруг де Нант, также отличился в этих сражениях.
Однако Франции было недостаточно войн с врагами внешними — ее раздирали междоусобицы. Отмена Нантского эдикта принесла плоды, и пламя, охватившее Палатинат, достигло Севенн. Читатель помнит о жестоком священнике, неумолимом миссионере, который был послан в Менд в качестве инспектора миссий. Аббат Шела остался верен себе и действовал со всей строгостью новых законов, отнимая даже детей у матерей и отцов и заключая их в монастыри, дабы заставить их раскаяться в том, что они такие же еретики как и их родители, приказывал подвергать детей таким наказаниям, что многие из них не переносили мучений и умирали. Наконец, пробыв четыре года тираном и мучителем свои собратьев, аббат заранее вырыл себе могилу в церкви Сен-Жермен, выбрав ее потому, что она была построена папой Урбаном IV в бытность епископом Мендским.
Со времени приезда аббата Шелы во вверенную ему область не проходило дня без ареста, пыток или ужасной казни. В особенности он преследовал протестантских пророков, полагая их главными виновниками распространения ереси, и, схватив, немедленно казнил. Одна несчастная пророчица, имя которой осталось неизвестным, была сожжена в Монпелье; другая, Франсуаза де Брез, повешена. Предсказатель Лакуат, осужденный на колесование, в утро казни исчез, и никто не знал, как он из тюрьмы вышел. Сей пророк, спасенный таким чудесным образом, начал, в свою очередь, требовать смерти аббата Шелы, представляя его как Антихриста, и все пострадавшие, все, кого гонитель заставил носить траур, а число таких людей было весьма велико, собрались на призыв и под предводительством кузнеца Лапорта и Эспри Сегюйе, после Лакуата одного из самых уважаемых пророков, отправились в аббатство Монвер, резиденцию первосвященника. Толпа вооружилась кольями, алебардами, шпагами, а у некоторых имелись даже ружья и пистолеты.
