Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книга бесплатный формат TXT) 📗
Никита Авдеевич подумал, что он, сколько ни проживет еще в этом грешном и прекрасном мире, никогда не сможет привыкнуть к невозвратимости потерь, никогда не смирится с их горечью, особенно если она усугубляется привкусом обиды и поражения. Он нашел врагов, но они сумели обмануть его в самый последний момент, скрывшись там, где не властен ни один земной владыка — лишь великий Царь Небесный. Он и будет судить их души своим судом. И поклоняется этому Царю Царей все сущее на земле и на небесах. И нет нигде большей силы и правды, чем Его».
Может быть, оно и лучше, что Трефил избрал такой путь, избавив и себя и Бухвостова от долгих телесных и душевных мук?
В дверь горницы заглядывали встревоженные слуги, на лестницах и в переходах палат слышались торопливые шаги. Кто-то из баб, увидев валяющегося на полу мертвого хозяина, надрывно заголосил. Никита Авдеевич молча повернулся и пошел к выходу, не глядя на столпившихся у дверей слуг. Они испуганно расступились, давая ему дорогу…
Глава 15
Утром дворецкий почтительно сообщил Джакомо, что его хочет видеть Фасих-бей и чем скорее венецианец выполнит желание высокочтимого, тем радостнее будет их встреча.
Белометти быстро позавтракал, оделся с помощью старого Руфино и отправился во дворец Фасиха. Хозяин принял его в своей любимой комнате, выходившей окнами в тенистый сад. После взаимных приветствий венецианец прямо спросил:
— Когда вы намерены выполнить свои обещания? По столице ходят упорные слухи, что султан уже принял решение о войне с русскими. Неужели вам, человеку, близкому к трону, ничего не известно об этом?
— Имя великого визиря не названо, — усмехнулся Фасих-бей.
— Я поспешил сюда не затем, чтобы услышать очередные отговорки, — разозлился Джакомо. — Кажется, мы уже обо всем договорились? И я считал вправе надеяться на уважаемого человека, поклявшегося на Коране!
Постоянные ловкие увертки и пустые обещания евнуха уже давно выводили его из себя. В последнее время он не раз думал, что хитрый старик нарочно подсунул ему красавицу недотрогу, чтобы отвлечь от главного. Русская рабыня прекрасна, но даже она не сможет заставить его потерять голову!
— Гнев вреден для печени, — язвительно заметил евнух. Он быстро схватил гостя за рукав, отвел подальше от дверей и заговорщически зашептал: — То, что было обещано, уже сбылось! Не стоит попусту растрачивать драгоценные силы души и наносить обиды тем, кто их не заслужил. Кроме того, не стоит повышать голос, поскольку и стены часто имеют уши. Мы и так сильно рискуем.
— Когда? — Белометти посмотрел ему прямо в глаза, и Фасих-бей, вопреки своим привычкам, не отвел взгляд в сторону.
— Сегодня, — просто ответил он. — Сегодня ты получишь фирман султана. Я никогда не нарушаю данного мною слова, а уж тем более клятвы на священной для мусульман книге.
Старик горестно вздохнул, показывая гостю, как глубоко его ранили недоверие и незаслуженная обида. Однако Джакомо успел достаточно хорошо изучить евнуха, чтобы поверить ему на слово: сколько он уже слышал от него разных слов? А где дело?
— Сегодня? — переспросил он. — Очень хорошо. Пусть это будет сейчас и здесь!
— Ты нетерпелив, — снова вздохнул евнух, — и неосторожен! Но я не стану томить тебя. Смотри!
Он подошел к столику с мраморной крышкой, на котором стояла резная шкатулка. Открыл ее, вынул свиток пергамента и показал Белометти висевшую на шнурах тогру — личную печать султана Ибрагима с зашифрованным в ней его именем.
— Вот то, что тебе обещано, — торжественно сказал Фасих, держа свиток перед собой. Однако, когда Джакомо требовательно протянул к нему руку, старик спрятал свиток за спину. — Э-э, нет! Такая вещь запросто может лишить головы нас обоих! Сейчас ты возьмешь фирман и выйдешь из моего дома. А если с тобой что-нибудь случится по дороге?
— Но это же не подлинник!
— Почему нет? Любая копия указа султана, скрепленная его печатью, имеет силу подлинника. Иначе как бы могли паши и сераскиры выполнять волю повелителя? Нельзя каждый раз собирать их всех во дворце и объявлять приказы падишаха. Кто будет тогда управлять войсками и флотом, наводить порядок в провинциях? Все они получают такие фирманы. Давай сделаем так: Али проводит тебя до дома, а там передаст указ тебе.
— Хорошо, — неохотно согласился венецианец. Вечно старик мудрит и перестраховывается. Однако он лучше знает все тайные пружины интриг турецкого двора, поэтому пусть поступает как считает нужным. Лишь бы заполучить от него вожделенный фирман.
Фасих-бей вызвал Али и вручил ему круглый серебреный пенал, в который спрятали свиток, строго приказав отдать его Белометти только по прибытии в особняк.
— Да поможет вам Аллах! — напутствовал он уходивших Джакомо и Али.
Дорогой албанец молчал: он размышлял, можно ли довериться скользкому итальянцу и попробовать содрать с него побольше золота. Али знал, что Гуссейн-паша неотвратимо сжимал кольцо вокруг старого евнуха, и вовсе не желал оказаться в петле. Он решил заранее заручиться поддержкой могущественного паши и стать слугой двух господ, чтобы получать золото и от одного хозяина, и от другого. Но почему бы не попробовать получить еще и золото венецианца?
Белометти, видя его задумчивость, не докучал разговорами. Дома Джакомо закрыл двери оружейной комнаты, приказал Руфино покараулить возле них и обернулся к Али:
— Фирман!
Албанец послушно достал серебряный пенал, вложил его в ладонь венецианца и чуть слышно шепнул:
— У Фасиха есть другой.
— Что? — вскинул голову Белометти. — Что ты сказал?
— Тише, — прошипел Али. — Я сказал, что у Фасиха есть еще один фирман падишаха о войне с урусами.
Джакомо похолодел: дьявол возьми проклятого евнуха! Тут дело не чисто! Либо он специально подослал Али, чтобы содрать побольше денег, либо действительно обманул и подсунул фальшивку. Но албанец и шагу не сделает без ведома хозяина, значит… Ну продувная бестия, ну хитрец! Политика сама по себе, а кошелек сам по себе? Клятвы клятвами, а золото никогда не помешает? Получается, что он должен купить настоящий фирман? Или и здесь старик приготовил новую ловушку?
— Какой из них настоящий? — спросил венецианец.
Али молчал, словно не слышал вопроса. Джакомо отбросил пенал с фирманом на диван и достал заветную шкатулку отца Паоло, поднес ее к албанцу и откинул крышку. Али медленно поднял руку и начал перебирать сверкающие камни. Взял несколько и зажал их в кулаке.
— Настоящий у Фасих-бея. Но ты можешь получить его, если захочешь.
Прекрасно поняв намек, Белометти показал Али пять крупных рубинов.
— Сегодня! И тогда эти камни твои.
Солнечный луч из окна упал на его ладонь. Камни вспыхнули, как тлеющие угли под порывом свежего ветра. Но албанцу показалось, что Джакомо протягивал ему пригоршню алой крови.
— Белые камни лучше, — меланхолично заметил он. — Ты готов дать их? Тогда после дневного намаза встретимся у мечети, что в конце квартала, и ты получишь желаемое.
— Война или мир? — не выдержал Джакомо.
— Все узнаешь из фирмана, — лукаво улыбнулся албанец и попятился к дверям.
Руфино едва успел отскочить от них, чтобы хозяин, провожающий Али, не догадался, что слуга подслушивал. К сожалению, Руфино не понял и половины — говорили тихо, к тому же он плохо знал турецкий, но главное ясно: Али предал своего хозяина. Теперь настала очередь Руфино предать своего, чтобы заполучить обещанный домик и обеспечить себе спокойную старость.
Меньше чем через час Руфино уже был у толстого Джафара. Гостя проводили к хозяину, усадили на мягкие подушки, разбросанные по коврам, и поставили перед ним шербет в хрустальном графине. Чуть заикаясь от волнения, сбиваясь и путаясь, с трудом подыскивая слова, Руфино рассказал Джафару о свидании своего хозяина с Али.
— Ай, ай, какие новости, — слушая его, хмурил брови толстяк. — Когда они договорились встретиться?
