Шелихов. Русская Америка - Федоров Юрий Иванович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— Недосуг медлить. Суда у причала ждут.
И рукава чиновника со стола сбежали. По бумагам зашустрили бескостные ручонки, ухватили перо, и росчерк необходимый, как раз там, где и надо, обозначился.
Григорий Иванович повернулся и вышел. Не увидел глаз, проколовших ему спину. Да это сейчас Шелихову было ни к чему. Знал он, знал: теперь не один Кох, Готлиб Иванович, уколет его. И не только взглядом, да в спину. В душу бить будут, и наотмашь. Но он был готов ко всему.
Галиоты ушли к вечеру. Всегдашних широких проводов не было. Не ко времени были проводы. В море надо было поспешать, дабы за полу не схватили. Вот так теперь стало.
Шелихов стоял на причале. Суда отдали концы, и весельные лодьи повели их в глубину гавани. Сажень за саженью ширилось расстояние от бортов до стенки, и ширилась чёрная полоса воды между судами и твердью.
Григорий Иванович глянул на воду и отвернулся. Не смог смотреть: больно, чуть не до крика, ударила его в сердце растущая эта полоса. И ежели бы дозволено было ему — собрал бы все силы и перемахнул через провал между галиотом и причалом. Вбил каблуки в судовую палубу. Но такое было невозможно. На матёрой земле должен был он решать новоземельские дела, здесь, с Голиковым, Кохом, Лебедевым-Ласточкиным. Григорий Иванович смотрел вслед медленно уходящим судам и не сдержался, в мыслях ветра попросил, чтобы наполнились паруса и увели корабли. Скрылись бы высокие мачты, перекрестия рей, и даль засинила бы следы галиотов на волнах. Сейчас, когда всё было шатко с компанией и неизвестно даже и то, что назавтра ждёт, Шелихов до конца понял, как прикипел сердцем к новоземельскому делу. Там, у горизонта, с белыми парусами галиотов летела его душа. Напрягая зрение, Шелихов неотрывно следил за уходящими судами и знал, что сделает всё, но не позволит порушить великими трудами, самими жизнями прекрасных людей выстроенный новоземельский дом.
Ни Баранову, ни Бочарову неведомо было происходящее на Большой земле. Галиоту, где в каюте капитана лежало посланное Григорием Ивановичем управителю письмо, надо было ещё океан перейти, и только тогда оно попало бы в руки Баранова. Но путь этот был долог, да, когда бы судно и преодолело неизбежные испытания плаванья и пришло на Кадьяк, Баранов всё одно не узнал бы о постигших компанию невзгодах. Шелихов решил, что не след посвящать новоземельцев в эти тяготы. У них и без того забот было немало. Писал и думал, морщась: «Добывать деньги, изворачиваться здесь, в своре купеческой, самому придётся. Новоземельцы в том не помощники. Что ж смущать их?»
Но, однако, и без письма Шелихова многое из того, что произошло на Большой земле, новоземельцы узнали. И первым на себе почувствовал новое в положении компании Тимофей Портянка.
Тимофея, как ватага пошла закладывать Павловскую крепостцу, с десятком охотников послали на Алеуты промышлять зверя. Дело это было для Портянки привычное, и он с малой ватажкой пришёл на один из островов, сложил шалаши и начал промысел.
Первые дни всё шло успешно: зверя ватажка нашла, и Тимофей не сомневался, что промысел будет добрым. Но решил отыскать и новые лежбища. То, что было известно, считай, под руку взяли, а Портянка вперёд заглядывал. Мужик, Известно, был бойкий. С двумя охотниками под парусом пошёл он к соседнему острову.
Вышли рано, день едва начинался, но тяжёлая, обильная роса — Тимофей, идя к берегу от шалашей, до колена портки вымочил — показывала: будет вёдро, в море можно выходить без тревоги.
Негромко переговариваясь, ватажники столкнули на воду байдару, подняли парус. Тянувший от берега ветер хорошо повёл по спокойной волне.
Океан дышал мерно, ровно, вода вздымалась громадой и так же, без всплесков, опускалась, чтобы через минуту подняться вновь, в известном только ей, миллионами лет выверенном, ритмичном движении. От океана веяло спокойствием, ничем не тревожимой уверенностью, и Тимофей, сидя под парусом, не ждал неожиданностей.
К соседнему малому острову подошли через час. Со скал навстречу сорвались чайки, кайры [20] — заорали, забили крыльями над байдарой. Тимофей, быстрыми глазами оглядывая мрачно и грозно вздымавшиеся скалы, отвёл рукой замешкавшегося у паруса ватажника, взялся за шкоты. У скал опасно вскипала волна. Пустив байдару вдоль прибойной полосы, Тимофей решил обойти скалы и с подветренной стороны пристать к берегу.
Портянка наматывал шкот на руку, когда неожиданный порыв ветра ударил в парус. Тимофея так рвануло за руку, что он чуть не упал в море. Байдару резко накренило. И тут что-то щёлкнуло в борт. Тимофей, борясь с парусом, оглянулся и с удивлением увидел в борту аккуратную круглую дырку. Он мгновенно вскинул голову и, к ещё большему удивлению, успел заметить над скалой тающий белый дымок. Это мог быть только след ружейного выстрела.
Парус щёлкал, бился и полоскал в безветрии, байдару относило к скалам. Тимофей, откидываясь на спину, натянул шкот и переложил парус. Встав под ветер, байдара пошла вдоль прибоя. Скоро миновали скалы и вышли как раз туда, куда и правил Тимофей. Портянку занимало теперь только одно: кто стрелял по байдаре?
Заведя лодью под укрытие скалы, с которой был сделан выстрел, Портянка в другой раз переложил парус и пристал к берегу.
— Ну, Тимофей, — сказал сутулый, длиннорукий охотник, ощупав дыру в борту байдары, — били прицельно. Как ещё не зацепило никого?
Повернулся и, распрямляя гнутую спину, глянул на скалу. Но там только ветер трепал редкие кусты талины да чайки вились белыми лоскутами. Сутулый вновь оборотился к Тимофею, и Портянка отметил: глаза смотрели внимательно и сосредоточенно.
Второй охотник, моложе Сутулого и, видать, менее мятый жизнью, оглядев дыру, засомневался, что это пуля ударила:
— А может, тварь какая морская ткнула? — Поднял курносое лицо от борта. И весёлый его нос вздёрнулся. — Здесь какой только погани нет.
Сутулый и слушать не стал.
— Ты, паря, — сказал, — помолчи. Такая тварь в лоб клюнет, и Курщины своей не увидишь. Понял?
Парень заморгал глазами.
Тимофей молчал. Не разузнать, кто стрелял, он не мог. И дело было не только в том, что в часе хода на лёгкой байдаре они вели промысел морского зверя, а значит, всё время затылком ждали бы: вот сей миг выстрел в спину грохнет, — но и в том, что Алеутские острова были Российской державы владения, и непременно знать следовало — кто посмел на сих землях на россиян оружие поднять?
Скалистый берег был крут, но Тимофей, хватаясь за жиденькие кустики, упорно лез вверх, хотя ноги срывались, кустики обламывались под рукой, и уже через несколько сажен пот залил ему глаза. Тимофей, остановившись, ладонью отёр лицо. Огляделся. Он запомнил, где увидел пороховой дымок, и надеялся найти следы.
Охотники поспевали за ним. Сутулый, понравившийся Тимофею спокойным взглядом, дышал мощно, как лось, ломящийся сквозь лес, и пёр по скале, будто не испытывая труда. Молодой был не так боек, но всё же не отставал от него.
Тимофей поправил за спиной ружьё и, ещё раз приметившись взглядом к месту, где, казалось, увидел он белый дымок, полез выше, обрушивая каблуками камни.
Через четверть часа они добрались до вершины и, пройдя по широкому карнизу, нависавшему над морем, вышли к месту, откуда грянул выстрел. Присев, Тимофей шарил глазами по жёсткой траве, пучками покрывавшей скалу. Дыхание рвалось из груди. Осторожно переступая, он оглядывал карниз шаг за шагом, но следов не было. Сутулый неожиданно сказал:
— Вот след.
Две царапины проглядывали на синеватом лишайнике, укрывавшем камень, словно подушка.
Сутулый сказал:
— В сапогах был. — Помолчал, кривя губы, и добавил: — В сапогах, подбитых гвоздями. — Перекатил глаза на Тимофея: — Понял?
Тимофей снял армяк и с упорством, удивившим Сутулого, облазил на карачках карниз. И всё же охотник, но не он нашёл второй след. Стрелявший оставил его на каменной осыпи, где карниз, поворачивая, уходил со скалы к широкому спуску в глубину острова. Как Сутулому удалось разглядеть след, было удивительно, но он-таки высмотрел подле сдвинутого камня вдавленный полукруг от каблука. Шагая по осыпи, человек сдвинул камень и наследил.
