Гонители - Калашников Исай Калистратович (версия книг .txt) 📗
– Подожди ты, подожди… – Непослушными руками Ван-хан растирал виски. – Я хочу видеть Тэмуджина. Я обо всем его спрошу.
– Он никогда не признается в таком постыдном поступке!
– А может быть, позвать? – вмешался в разговор Джамуха. – Я бы перед лицом хана-отца не смог утаить ничего. Только вот… Боюсь, если Тэмуджин поймет, что его двоедушие разгадано, ударит на нас в открытую. С одной стороны он, с другой – Коксу-Сабрак… И мы погибли.
Ван-хан вскинул руки, поднял страдальческий взгляд вверх.
– Боже великий! Что ты делаешь с людьми?
– Отец, они разобьют нас! Я не хочу больше скитаться по чужим землям.
– Но что делать, сын?
– Надо уходить, – сказал Джамуха. – Пока никто ни о чем не догадывается, мы тихо снимемся и уйдем. Утром будем далеко отсюда.
– Да, да… – Хан тяжело поднялся. – Будем уходить… Что же это делается, великий боже? Кому верить? На кого надеяться? – Он сморщился, будто от зубной боли.
Джамуха возвратился к себе, ткнул Хунана кулаком в бок.
– Не болит от моего пинка? Ничего, татарка вылечит.
Хунан промолчал.
Воины, сотня по сотне, уходили в темноту ночи. Падал снежок, заглушая стук копыт и тихие голоса. Джамуха поднял глаза к черному небу, засмеялся.
Из тонких, невидимых другим паутинок он сплел крепкую сеть и кинул под ноги анде Тэмуджину – хорошо! Хотел бы он завтра увидеть лицо анды, когда тот поймет, что остался один на один с Коксу-Сабраком…
Глава 7
– Разбудите хана!
– Тише, Мухали, тише, – попросил Боорчу. – Тебе приказано не спать ночами для того, чтобы спали другие.
– По пустякам я никого не бужу, Боорчу! – В голосе Мухали прозвучало сердитое нетерпение.
Тэмуджин приподнялся на локте. В тесной походной юрте тлел аргал, по стенам ползали красные блики света. Перед дверями спали Джэлмэ и Субэдэй-багатур. Боорчу сидел на постели, зевая, почесывал босые ноги. У порога, упираясь шлемом в крышу юрты, стоял Мухали. На воротнике его халата белел снег. Заметив, что Тэмуджин проснулся, он перешагнул через спящих сыновей кузнеца.
– Хан Тэмуджин, твой анда Джамуха и Ван-хан ушли.
Боорчу замер с открытым в зевоте ртом, из его груди вырвалось восклицание, как у человека, на которого внезапно плеснули холодную воду.
– Куда ушли Джамуха и Ван-хан? – спросил Тэмуджин.
– Должно быть, в свои нутуги.
– Как в свои нутуги? Ты что, набрался архи?
– Ушли, хан Тэмуджин. Мы остались одни. Я сам все проверил…
– Несешь какую-то глупость… – Он не верил Мухали, но руки сами собой натянули гутулы, набросили на плечи халат. – Взгреть тебя надо.
Он вышел из юрты. Холод охватил согретое постелью тело. Плотнее запахнул халат, вгляделся в ту сторону, где стояли Ван-хан и Джамуха. Там мирно мерцали огни.
– Мухали, ты что, ослеп, не видишь огней?
– Огни-то горят, но у огней никого нет.
И все равно он не верил, не мог поверить, однако холодок тревоги проник в грудь.
– Коня!
Вскочив в седло, помчался к огням. Конечно, подле них никого не было – ни одной живой души! Струился дымок, взлетали и гасли искры, взблескивали падающие снежинки. Что-то жутковатое было во всем этом.
Услышав стук копыт, он вздрогнул. Из темноты вынырнули Субэдэй-багатур и Мухали.
– Не понимаю, – сказал он, и губы задрожали от обиды. – Чтобы уйти от волчьей стаи, ей бросают паршивую овцу. Но разве я паршивая овца?
– Хан Тэмуджин, времени до рассвета осталось немного. Надо уходить, сказал Мухали.
– Да, надо уходить… Субэдэй-багатур, поезжай по следу, посмотри, куда они пошли. А ты, Мухали, поднимай людей.
Он шагом вернулся к своему стану. Воины уже разобрали его юрту, сворачивали войлок. У огня толпились нойоны, тихо, словно опасаясь, что их услышат найманы, разговаривали.
– Чего ждете? – угрюмо спросил он. – Когда проснется Коксу-Сабрак?
Все – к своим воинам! Джарчи и Хулдар, вы пойдете последними, и пусть ваши глаза будут на затылке. Сборы без шума. Джэлмэ, проследи. Руби на месте всякого, кто разинет рот.
Он все яснее осознавал грозную опасность, нежданно нависшую над его войском… Коксу-Сабрак, надо думать, бросится в погоню и рано или поздно настигнет. Сил у найманов достаточно, чтобы свернуть ему шею. Потом настанет черед и Ван-хана – неужели это не понятно старому глупцу? И о чем он только думал!
Прискакал Субэдэй-багатур.
– По их следу я доехал до речки. Они направились прямиком в кочевья кэрэитов. Мы пойдем за ними?
– За ними ходить нечего, – сказал Боорчу. – Коксу-Сабрак нагонит нас, мы будем драться, а они без спеха уйдут дальше. Для того и бросили нас.
В темноте строились воины, тихо, без обычных разговоров, лишь сопели кони да изредка звякали стремена.
– За Ван-ханом не пойдем, – сказал Тэмуджин. – Но мы не знаем, за кем увяжется Коксу-Сабрак.
К ним подъехал шаман Теб-тэнгри.
– Хан Тэмуджин, я могу отправиться к найманам. Попробуем договориться с Коксу-Сабраком.
– Нет, – после короткого раздумья ответил он. – Мы потеряем время. На рассвете Коксу-Сабрак поймет, в чем дело, и мы окажемся в его руках. Надо думать о другом – как уйти.
– Хан Тэмуджин, я, кажется, знаю, как можно уйти, не оставив следов.
– Субэдэй-багатур наклонился к нему через луку седла, заговорил тише:
– По следу Ван-хана мы дойдем до речки. Но переправляться не станем, двинемся вниз по течению. Вода скроет следы.
В темноте белела степь, припорошенная снегом, на ней темнела широкая полоса – след, оставленный войском Ван-хана и Джамухи. По нему Тэмуджин привел воинов на берег речки, велел остановиться, сам спустился к черной лоснящейся воде. Конь нехотя ступил в реку, под его копытами захрустели донные камешки, всплеснулись, забулькали быстрые струи. Что ж, можно попробовать уйти так.
– Позовите Мухали.
– Мухали! Мухали! – понеслось по рядам воинов.
– Я тут, хан Тэмуджин! – Его лошадь с ходу бросилась в воду, обдав Тэмуджина холодными брызгами.
– Бери десяток воинов и скрытно следи за найманами. Понял? Джэлмэ, Субэдэй-багатур, скажите всем: кто вылезет из воды, будет утоплен.
Снег пошел гуще, и это радовало Тэмуджина. К утру следы, оставленные на берегу его воинами, станут неотличимы от следов войска Ван-хана.
Коксу-Сабрак ни о чем не догадается. Молодец, Субэдэй-багатур, умно придумал.
Всю реку, от берега до берега, заполнили воины. Живой поток катился вместе с водой. Прорываясь меж лошадиных ног, река глухо ворчала.
Медленно занимался рассвет. Обозначились берега с редкими кустами тальника, клочьями желтой травы, свисающими к воде. На счастье, река была без глубоких ям и омутов, на перекатах вода едва скрывала бабки коней, но от брызг были мокрыми и люди, и лошади. По спине Тэмуджина беспрерывно стучали тяжелые капли, халат промок насквозь. По телу пробегала неудержимая дрожь, ноги тянула судорога. Рядом ехали Боорчу и Теб-тэнгри.
Шаман с головой укрылся овчинным одеялом, брызги скатывались по длинной шерсти. Шаман, должно быть, не вымок и не замерз. А Боорчу посинел, сгорбился. Он пробовал засунуть мокрые руки за пазуху, но скрюченные пальцы цеплялись за отвороты халата.
– Замерз, друг Боорчу?
– Немножко. Снаружи. А внутри жарко. От благодарности Ван-хану.
Заворочался в седле шаман, выглянул из-под одеяла, как филин из дупла, мрачно предрек:
– Еще и не то будет. Нашли на кого надеяться!
Прискакал первый вестник от Мухали. Он донес: Коксу-Сабрак переправился через реку и устремился за Ван-ханом. Тэмуджин направил коня на берег. Мокрые, продрогшие воины, выскакивая из воды, спешивались, собирали тальниковые палки и разводили огни. Для Тэмуджина поставили юрту, нашли сухое одеяло. Он сбросил с себя мокрую одежду, завернулся в одеяло и, пригревшись, крепко заснул. И опять, как ночью, его разбудил Мухали.
– Найманы догнали Ван-хана и Джамуху.
– Уже?!
– Надеясь на нас, они не торопились. Хан и Джамуха разбиты.
