Сальватор. Том 2 - Дюма Александр (книги полностью бесплатно txt) 📗
Эта тихая смерть, без сопротивления, без какого бы то ни было возмущения вызывала в нем удивление. Он почувствовал, как ноги у него подкосились, словно у малого ребенка, взвалившего на плечи непосильный груз: он на цыпочках приблизился к кровати больной и ласково спросил:
– Вам плохо?
– Нет, – отозвалась княгиня Рина, повернув голову в его сторону.
– Вы больны?
– Нет, – снова сказала она.
– Я встретил выходившего от вас доктора, – продолжал настаивать маршал.
– Да, – кивнула черкешенка.
– Вам хочется чего-нибудь?
– Да.
Чего же?
– Пригласите священника.
В это самое мгновение камеристка объявила о прибытии маркизы де Латурнель и аббата Букмона. На время исповеди маршал с маркизой удалились в будуар княгини.
Мы знаем грехи г-жи де Ламот-Гудан, а потому не станем повторяться и приводить их читателям.
Аббат Букмон очень скоро понял, насколько ответственное поручение дал ему монсеньор Колетти: г-ну Раиту была уготована достойная месть.
– Сестра! – молвил аббат. – Вы осознаете, насколько велик ваш грех?
– Да, – молвила княгиня.
– Вы пытались его загладить?
– Да.
– Каким образом?
– Искуплением.
– Этого хотя и много, но недостаточно. Существуют более действенные способы для искупления хрехов.
– Познакомьте меня с ними.
– Если человек украл, – после минутного размышления заговорил аббат, – то, по-вашему, его раскаяние равносильно возвращению украденной вещи?
– Нет, – сказала умирающая, не догадываясь, куда клонит аббат.
– Ваши грехи, дорогая сестра, сродни тому, о котором я веду речь, и искупаются тем же способом.
– Что это значит?
– Вы украли честь у своего супруга. Так как возместить его убытки невозможно, честное и искреннее признание равносильно в вашем случае возвращению украденной вещи.
– Ни за что!. – закричала было княгиня.
Внезапно она замолчала, испугавшись, что ее услышат в будуаре. Она приподнялась, повернулась к аббату и так на него посмотрела, что он невольно вздрогнул, хотя бы не робкого десятка – Вы дрожите, господин аббат? – продолжала княгиня, не сводя с него пристального взгляда.
– Ну да, сестра! – смущенно пролепетал аббат.
– Вы сами дрожите при мысли о столь страшном искуплении, – в волнении продолжала умирающая.
– Да, сестра, я представляю себе возможные последствия такого признания и искренне вам сочувствую.
– Так вы беспокоитесь только за меня, господин аббат?
– Разумеется, сестра.
– Хорошо, – обронила княгиня после минутного размышления. – Не будем больше об этом и вернемся к тому способу искупления, который вы мне предлагаете.
Бедняжке никогда не приходилось так много говорить Она на минутку умолкла, словно исчерпав свои силы, и на лбу у нее выступили капельки пота.
Аббат счел за благо промолчать. Первой тишину нарушила снова сама княгиня.
– Господин аббат! – сказала она. – Что будет, если я не сделаю признания, которое вы от меня требуете?
– Вы обречете себя на вечные муки в мире ином.
– И полный покой для господина маршала на земле?
– Естественно, сестра, однако.
– Не считаете ли вы, господин аббат, что искупление будет еще более полным, если ценой вечного страдания я обеспечу покой моего супруга?
– Нет, – возразил аббат, чрезвычайно смутившись этим вопросом. – Нет, – повторил он, будто простое повторение этого слова, за неимением довода, делало ответ более убедительным – Соблаговолите объяснить почему, господин аббат! – настаивала княгиня.
– Своим спасением не торгуют, сестра, – назидательно выговорил аббат, пытаясь запугать несчастную женщину. – Его не купить ни за какие деньги, его можно только заслужить – А разве обеспечить чужой покой не означает заслужить собственное спасение?
– Нет, сестра Если бы у вас было впереди еще несколько лет, я бы предоставил Провидению просветить вас на этот счет Но вы скоро отдадите Богу душу, и не пристало вам сомневаться в том, что отдать ее надобно чистой от всякой скверны. Я согласен: способ, которым вам надлежит смыть с себя грех, ужасен. Но выбора у вас нет, а вы должны принять то, что вам предлагается по милости Божией.
– Значит, жизнь честного человека, запятнанного по моей вине, будет разбита? – прошептала княгиня. – И подает мне этот совет священник! О Боже! Направь меня! Просвети мою душу, темную, будто тюремная камера!
– Да будет так! – заикаясь, проговорил аббат.
– Господин аббат, – решительно произнесла г-жа де ЛамотТудан, – поклянитесь перед Богом, что такое искупление необходимо.
– Всякая клятва кощунственна, сестра, – строго возразил священник.
– Тогда, господин аббат, приведите мне доводы в пользу вашего совета. Дайте хотя бы один! Я готова повиноваться, но хочу понять…
– Все это по слабости ума и из гордыни, сестра. Праведнику не нужно доказывать, он и так все чувствует.
– Это оттого, что я не чувствую, господин аббат, а потому покорно молю меня просветить.
– Повторяю: это ваша гордыня, ваш разум восстают против совести. Зато ваша совесть вопиет, так что мне даже нет нужды повторять: «Все зло, которое ты совершила, ты же должна и исправить» Вот высший приказ, вот Божья воля. Однако что значит крик совести для извращенного ума? Предположим, что вы явитесь на Божий Суд, запятнанная этим преступлением, хотя могли бы прийти чистой! Вы полагаете, Господь в своей строгости и справедливости не вызовет посланца, который скажет оскорбленному мужу: «Человек! Женщина, бывшая твоей перед Богом, предала тебя среди людей»
– Смилуйтесь, господин аббат! – вскричала, потерявшись, несчастная женщина.
– «Человек! – пронзительным голосом продолжал аббат. – Эта женщина получила от меня совет попросить у тебя прощения за свое прегрешение, но она оказалась преступницей и явилась преклонить колени на ступени моего трона, неся с собою скверну»
– Смилуйтесь, смилуйтесь! – повторила княгиня.
– «Нет, никакой милости! – скажет Господь. – Человек!
Будь безжалостен к этой негодяйке и прокляни ее имя на земле, как я накажу ее душу на небесах!» Вот какое страшное наказание готовит нам Господь – как на небесах, так и на этом свете.
Повторяю: Господь не допустит, чтобы данный вам муж остался в неведении относительно вашего преступления и своего позора.
– Довольно, господин аббат! – властно вскричала княгиня.
К ней на время вернулись силы, она внезапно приподнялась, и, указав пальцем на дверь, спокойно прибавила:
– Я никому не позволю уведомлять моего мужа! Ступайте и предупредите господина маршала, что я его жду.
Аббат побледнел под высокомерным взглядом княгини.
– Ваше сиятельство! – промямлил он. – Я слышу в вашем тоне горечь, причину которой не могу понять.
– Я говорю с вами, господин аббат, – гордо отвечала княгиня, – как с человеком, чьи замыслы я, не понимая, лишь смутно подозреваю. Соблаговолите, пожалуйста, выйти и попросить господина маршала зайти ко мне.
Она отвернулась и уронила голову на подушки.
Аббат бросил на несчастную злобный взгляд и вышел.
Однако происшедшая сцена оказалась не по силам бедняжке княгине. После того как ей пришлось выдержать натиск аббата, она почувствовала себя совершенно разбитой. Когда маршал вошел к ней в спальню, он глухо простонал, увидев ее поверженной: ему почудилось, что она с минуты на минуту отдаст Богу душу.
Маршал подозвал камеристку, та подбежала к кровати своей хозяйки и, растерев княгине виски, постепенно привела ее в чувство.
Едва умирающая открыла глаза, она с ужасом повернула голову в сторону двери.
– Что, дорогая? – ласково спросил маршал.
– Он ушел? – дрожащим голосом спросила княгиня.
– Кто, ваше сиятельство? – спросила верная Грушка, и глаза ее подернулись слезой.
– Священник! – пояснила г-жа де Ламот-Гудан, и на ее лице отразился ужас, будто в комнату вошел целый легион дьяволов под предводительством аббата Букмона.
– Да, – сказал маршал и насупился при мысли, что именно аббат поверг его супругу в отчаяние.
