Вавилон - Фигули Маргита (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Ну, а если б ты верила, что он дарует ему жизнь?
Нанаи глубоко вздохнула.
— Ты могла бы больше верить Непобедимому. Набусардар — человек чести, и если он обещал помиловать Устигу, можешь ему поверить. Уезжая, он наказывал нам беречь Устигу как зеницу ока — иначе всем несдобровать.
— Какую тяжесть ты снимаешь с моей души, учитель! Ведь с тех пор, как я отдала Устигу в руки солдат Набусардара, совесть беспрестанно мучает меня!
— Поверь, — продолжал скульптор, — для него самого выгоднее сохранить Устиге жизнь. Но спокойствия ради попроси его об этом еще раз сама.
— Я на коленях буду его просить, развяжу ремни на его сандалиях, буду целовать его ноги и просить-просить…
— Конечно, он не откажет тебе; поверив твоей любви, он исполнит любое твое желание. Я говорю так, потому что знаю его. Но будь осмотрительна, не пробуди в нем подозрений…
Гедека замолчал и вдруг спросил нерешительно:
— Или, быть может, ты любишь Устигу?
— Давно, очень давно, не ведая об Устиге, я отдала свое сердце Набусардару, мой добрый учитель, но не смела поверить своему счастью: меня терзало сознание того, что я обрекла на смерть своего спасителя. Я отклоняла уверенья Набусардара, боясь, что он нарушит свое слово. Но ты убедил меня, я верю его благородству, и мое сердце открыто для него.
Когда распахнулись ворота борсиппского дворца и стража приветствовала Набусардара, ничего не подозревавшая Нанаи гуляла по аллее парка. Она читала жизнеописание царя Саргона Аккадского.
В глубине парка, любуясь своим отражением в зеленой воде пруда, стоял веселый бог Таммуз — бог цветов и рощ. Нанаи любила этот уголок, он напоминал ей о бескрайних равнинных просторах, раскинувшихся в окрестностях Деревни Золотых Колосьев. Две высокие оливы за бугром были будто из родной Оливковой рощи. Пальмовая аллея рождала воспоминание о пальмовых рощах, окружавших пастбище. Здесь она всегда чувствовала себя спокойно и просто, как дома, и, в порыве благодарности, сыпала к подножию изваяния бога Таммуза блестящие ракушки. Видно, жертва эта была приятна богу, потому что он все время улыбался.
Но не только ракушками услаждала Нанаи божество. Она читала ему о героях и о влюбленных, пела у его ног вдохновенные гимны, сложенные в честь любви. Вот и теперь, устроившись на берегу пруда, она. читала ему вслух о великом Саргоне.
— «Мать моя происходила из древнего, знатного рода, отца своего я не знаю. Я Саргон, могущественный царь. В городе Азупирану, что лежит на берегу Евфрата, носила меня моя мать, происходившая из знатного рода, и родила меня тайно. Она положила меня в корыто, обмазанное земляной смолой, и пустила его по реке. Течением принесло меня к Акки, водолею. Тот усыновил меня, воспитал и обучил садоводству. Мое усердие пришлось по душе богине Иштар, и стал я царем и правил сорок пять лет».
— Видишь, Таммуз, — прервала свое чтение Нанаи, — богиня Иштар была благосклонна к Саргону и сделала его царем. И меня полюбила Иштар. Она и ты, любящий брат ее, — мои покровители. Только не знаю, какой жребий она мне уготовала. Ты, бог Таммуз, к твоим стопам сыплю я самые красивые ракушки… Не можешь ли ты выведать у нее, что меня ожидает? Я принесла бы тебе драгоценных камешков. У меня их полные сундучки. Сам Набусардар велел подарить их мне. Он думал развеселить меня, а они меня ничуть не радуют. Если бы знать, что впереди, — вот это была бы радость. Посвяти меня в тайну будущего, Таммуз, в чьей власти украшать цветами голые ветки, а нежные цветенья превращать в сладкие плоды! Открой, и я добавлю к ракушкам камень лигир, делающий глаза зоркими, оникс, который предохраняет тело от огня, яшму, которой боятся звери, ясный, как солнышко, янтарь.
Нанаи смолкла и услышала журчание воды, бежавшей из канавки в пруд, но ответа Тиммуза не разобрала.
Тогда она снова обратилась к нему:
— Открои мне, останусь ли я в этом дворце или еще вернусь к своим белым овечкам.
Ей так хотелось хоть одним глазком взглянуть на родные места! Увидеть морщинистое лицо отца, стоящего на пороге глинобитной хижины. Поклониться деревянному, раскрашенному красной, голубой и желтой красками Энлилю, устроившемуся на полочке у входа. Каким невзрачным казалось ей теперь изделие отца по сравнению с тем, что окружало ее во дворце!
Но как он дорог ей, этот деревянный божок, и как отрадна сама мысль о нем! Если б не эти стены, Нанаи убежала бы домой, лишь бы дотронуться до тех вещей, среди которых она выросла.
— Или я больше не вернусь к ним и навсегда останусь здесь? О Таммуз, в чьей власти лишить деревья листвы, а весною вновь одарить их зеленью, скажи, будет ли принадлежать сердце Набусардара только мне или я должна остерегаться своего чувства! Я дам тебе еще камень хризолит и камень аметист…
Нанаи испытующе вглядывалась в каменное лицо статуи.
А в этот момент Набусардар стоял у крайней пальмы на террасе. Едва войдя во дворец, он спросил Теку о Нанаи и, не скрывая волнения, бросился в сад. Заслышав голос Нанаи, беседовавшей с божеством, он остановился, наблюдая за нею. Оставив на время нелегкие армейские обязанности, он страстно мечтал о свидании с Нанаи, но сейчас потревожить ее не решался. Стоя за деревом, Набусардар ждал.
И тут он заметил, как над террасой вспорхнули две белые бабочки. Резвясь и играя, они спускались все ниже и ниже, пока не очутились над кустарником, совсем рядом с Нанаи. Она замерла от неожиданности.
Нанаи думала о своей родной деревне, об окружавших ее полях, над которыми вот также порхали бабочки, — а теперь они кружатся здесь, чтобы передать ей привет от Оливковой рощи.
Нанаи положила табличку на траву и тихонько подкралась к бабочкам. Ей хотелось дотронуться до них, погладить, подержать в ладони. Но бабочки взмахнули крылышками и улетели прежде, чем она дотянулась до них.
Девушка с сожалением посмотрела им вслед и, наблюдая за их полетом, все выше запрокидывала голову, пока слепящие лучи солнца не ударили ей в глаза.
Набусардар вышел из-за своего укрытия и, неслышно приблизившись, положил ладони на ее плечи. Он хотел легонько коснуться их, но. ощутив тепло ее тела, не удержался и заключил Нанаи в объятия.
Ослепленная солнцем, она не узнала Набусардара и сперва испугалась. Но звуки знакомого голоса рассеяли ее страх.
— Господин, — смущенно вымолвила она. Слабый румянец, делавший ее еще более красивой, заливал щеки, подчиняясь смущению, как волны озера подчиняются ветру.
Позабыв обо всем на свете. Набусардар снова обнял Нанаи, прижав ее к своей груди, закрытой лишь легким хитоном. Он все еще не верил, что она не гонит его прочь, а покорно и нежно принимает его ласки.
— Целую вечность не видел тебя, — говорил он проникновенно, — целая вечность прошла с той поры, как я уехал. Я исполнил свой долг и теперь поживу здесь, чтобы насладиться твоей близостью, моя избранница, госпожа моего сердца. — Заметив, что Нанаи нахмурилась, он пылко повторил: — О да, мое сердце избрало тебя навеки, и ты станешь полновластной его повелительницей. Прежде чем начнется война с персами, ты станешь моей женой, моей законной госпожою. Я получу на это соизволение царя. Так я хочу, и так будет. Только люби меня. И верь. Ты должна принадлежать мне, и никому другому. Мне, мне одному.
Зловещим призраком промелькнула в его сознании распутная Телкиза, и Набусардар, говоря о любви, вдруг против воли скрипнул зубами.
— Я давно люблю тебя, господин. И давно принадлежу тебе одному, но события и время воздвигли между нами преграды, пытаясь убить наши чувства.
— В моем сердце, дорогая Нанаи, оно не умирало ни на единый миг. А если твое сердце дрогнуло — не поддавайся. Я назову тебя любимой женой, дай только срок. Мне нужно выбрать подходящую минуту, чтобы переговорить с царем и высокородной Телкизой, моей нынешней супругой. Я обязан соблюдать закон, чтоб никто не посмел мне бросить упрека, будто законы писаны лишь для простых людей, а не для знатных вельмож.
