Уарда - Эберс Георг Мориц (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗

Все еще сея вокруг себя смерть, он видел, как приближается его собственная неминуемая гибель. Не прекращая боя, он стал громко молиться богу Амону, взывая о помощи. Не успел он произнести последние слова молитвы, обращенной к владыке неба, как из гущи свалки внезапно вынырнул какой-то высокий египтянин, подобрал вожжи и, почтительно поклонившись фараону, вскочил позади него на колесницу.

Первый раз в жизни Рамсес задрожал от страха.

Не чудо ли здесь произошло? Неужели Амон внял его молитвам? Когда Рамсес робко оглянулся на своего нового возничего, ему показалось, что лицом тот поразительно похож на покойного махора, отца предателя Паакера. Рамсес подумал, что это сам Амон принял облик покойного и спустился к нему, чтобы спасти его от гибели.

– Подмога близка! – крикнул ему новый возничий. – Надо продержаться еще немного – тогда ты спасен и поведешь твоих воинов к победе!

Услыхав эти слова, Рамсес снова испустил боевой клич, и первый же хетт, приблизившийся к нему, рухнул на землю с раскроенным черепом, в то время как загадочный возничий то прикрывал его щитом, то рассыпал направо и налево страшные удары.

Это яростное сражение продолжалось много долгих минут.

Вдруг громкие звуки труб вновь заглушили шум битвы.

На этот раз Рамсес узнал египетские трубы. Справа от него, по пологому горному склону, не разбирая дороги, неслось несколько тысяч легковооруженных пехотинцев из корпуса Пта, заходя во фланг колесничим противника.

Египтяне увидали фараона и вмиг поняли, какая опасность ему грозит.

Презирая смерть, ринулись они вперед, обратили колесничих в бегство, и скоро фараон, избегнув неминуемой гибели, был уже окружен своими войсками.

А загадочный спаситель, явившийся к нему в минуту страшной опасности, тем временем исчез. В него попала стрела, и он упал с колесницы. Но так бывает лишь с людьми, а Рамсес свято верил, что спасителем его был сам Амон!

После краткой передышки, необходимой самому фараону, его коням и воинам, он повернул назад, напал на врагов, отрезавших его в начале боя от основных сил, ударил по ним с тыла, в то время когда они еще сражались с его колесничими, которые уже дрогнули, и захватил в плен большую часть азиатов, избежавших гибели от египетских стрел и мечей.

Вновь соединившись со своими войсками, он устремился вперед по равнине, подоспел на помощь египетскому корпусу тяжеловооруженных воинов, сражавшихся с хеттской конницей и колесничими, и загнал противника в реку Оронт и в Кадешское озеро.

Ночная тьма положила конец сражению, но на другое утро снова предстояла кровавая борьба.

Глубокое уныние охватило союзные войска азиатов, начавших бой с полной уверенностью в победе, – ведь махор Паакер предал своего царя! Когда фараон выступил из лагеря, лучшие колесничие хеттов были скрыты за стенами города, а затем посланы через северный проход навстречу фараону, в то время как другие отборные отряды – две с половиной тысячи колесниц должны были ударить ему во фланг из поперечной долины, занятой ими еще ночью.

Казалось, хетты предусмотрели все и полностью осуществили свой план, но тем не менее они потерпели жестокое поражение и потеряли своих самых славных героев. Пали на поле брани казначей Титуре и летописец хеттского царя Хиропасаре [ 216]; он так же хорошо владел мечом, как и тростниковым пером, и должен был описать для грядущих поколений славную победу азиатов.

Одного из них собственными руками сразил Рамсес, другого – его таинственный соратник. Кроме них, осталось на поле битвы еще много других хеттских вождей и военачальников союзных племен.

Фараона встретили в лагере восторженными криками и хвалебными гимнами, как самого бога.

Даже крепостные храмов и насильно завербованные в армию жители Верхнего Египта, подкупленные Ани и недовольные затянувшейся войной, и те были захвачены общим ликованием. Радостно славили они великого героя Рамсеса, заставившего склониться перед собой непокорные головы, и восторгались его боевыми успехами.

На поле боя стали собирать убитых и раненых. В числе раненых был и Мена.

Рамери нигде не нашли; но через несколько дней выяснилось, что он попал в плен к врагу, и его тотчас же обменяли на дочь данайского царя, жившую в палатке Мена.

Паакер исчез. Его золотисто-рыжие кони, на которых он выехал в день боя, были найдены подле разбитой и залитой кровью колесницы.

Египтяне овладели Кадешем, и хеттский царь Муталлу предложил фараону вступить в мирные переговоры как от своего имени, так и от имени своих союзников. Но Рамсес отказывался от переговоров и стоял на своем: мир он подпишет не здесь, а на границе Египта.

У побежденных не было выбора, и послам хеттского царя – сам он был тяжело ранен – вместе с двенадцатью вождями крупнейших племен, объединившихся против фараона, пришлось покорно примкнуть к победному шествию Рамсеса. Им оказывали всяческие почести, обращались с ними по-царски, то тем не менее они были всего-навсего лишь пленниками фараона.

Рамсес, терзаемый мрачными предчувствиями, не хотел терять времени. Несмотря на свою победу, он был печален, что не соответствовало его жизнерадостному характеру. В первый раз египтянин, приближенный фараона, предал его врагу. Поступок Паакера поколебал его доверие к людям, и, кроме того, хеттский царь в послании с просьбой о мире намекнул, что и в своей стране Рамсесу придется наладить кое-что силой оружия.

Фараон чувствовал себя гораздо сильнее Ани, жрецов и всех в Египте, но его мучила необходимость относиться к людям недоверчиво, а всякую неопределенность и неизвестность он переносил тяжелее любого горя.

Его неудержимо тянуло назад, в Египет.

И еще одно обстоятельство отравляло ему радость победы: Мена, которого он любил, как родного сына, который понимал каждое его движение, а взойдя на колесницу как бы становился частью его самого, уже не правил больше его конями. По приказу начальника войска он был отстранен от этой должности. Мучительнее всего было то, что Рамсесу самому пришлось утвердить этот приговор, справедливый и даже слишком мягкий, потому что человек, бросивший на произвол судьбы своего повелителя ради личной мести, заслуживает смертной казни.

Со времени схватки Мена с Паакером Рамсес больше не видел своего тяжело раненного возничего, но всегда участливо справлялся о его здоровье.

Печальная задумчивость была всегда чужда веселой, решительной и бодрой натуре фараона, и даже в часы сильной усталости никто не видал его погруженным в мрачные размышления. Теперь же он нередко затуманенным взором смотрел вдаль и вздрагивал, словно его разбудили, когда к нему кто-нибудь приближался. Сотни раз глядел он смерти в лицо и смело выдерживал ее грозный взгляд, как и взгляд всякого другого врага. Но теперь он уже почувствовал леденящую руку этого всемогущего недруга, стиснувшую его сердце. Ощущение собственной беспомощности, невольно овладевшее им, когда он, подобно листку во власти ветра, несся по воле своих неуправляемых коней и спасся только чудом, упорно не покидало его!

Чудом ли? Неужели сам Амон в облике человека явился на его зов? Неужто он действительно сын бога солнца, и в его жилах течет божественная кровь?

Боги явили ему необычайную милость, но все же он всего лишь человек – об этом свидетельствовали страдания, причиняемые ему раной, а также обман, жертвой которого он стал. Да, он должен был признаться в душе, что чувствовал он себя, как помилованный на плахе. Он был человеком, таким же, как все другие люди, и хотел быть им! Его радовал мрак, окутывающий его будущее, радовали собственные маленькие слабости, присущие и тем, кого он любил, и, наконец, сознание того, что при прочих равных условиях он делает все же больше, чем они.

Вскоре после победы, когда все важные горные перевалы и укрепления в Сирии были заняты его войсками, он двинулся в Египет, сопровождаемый властителями покоренных народов.