Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Шульман Нелли (книги бесплатно без TXT) 📗
– Молодец, Аарон. Видишь, у тебя хорошо получается… – Адель и Сабина учили, брата есть ложкой.
– Мне и делать ничего не надо… – улыбнулась Клара, – девочки помогают. Убирают, готовят, шить начали. Надо их учить, они способные… – она занималась с Сабиной, дочь отлично рисовала. Адели, по словам преподавательницы музыки, хорошо давался предмет, девочка любила петь.
Клара проверила, как дочери сложили учебники и тетради:
– Война закончится, я вернусь в театр… – пока в Лондоне спектакли прекратились, из-за бомбежек. Хэмпстед не пострадал, Люфтваффе устраивало налеты на Ист-Энд, где было много военных предприятий:
– Других не осталось… – Клара выглянула наружу, – леди Кроу говорила, что почти все заводы для армии работают… – утро было тихим, ясным. В голубом, высоком небе виднелись черные точки. Самолеты патрулировали город.
Томас потерся о ноги женщины:
– Ты спать иди, – весело заметила Клара, – погулял, поел, что еще надо?
Она вспомнила, как Томаса привезли в Прагу:
– Рав Горовиц женился, это хорошо. Очень красивая у него жена, и тоже родственница, вот как получилось… – они отправили самодельную открытку, раву и миссис Горовиц, с подписями детей и отпечатком маленькой ручки Аарона.
Сзади послышались шаги, Клара обернулась. Людвиг, держа мальчика, поцеловал темные кудри на затылке жены. Аарон весело засмеялся: «Мама! Мама!».
– Нам переодеться надо… – Людвиг пощекотал сына, – дети посуду моют. Скоро выходить… – Людвиг и Пауль провожали девочек до школы, а потом ехали на метро, на верфь. Клара положила голову на плечо мужу:
– Спасибо, милый… – она вдыхала знакомый запах чертежной туши, слышала, как бьется его сердце:
– Я тогда правильно решила… – поняла Клара, – в Праге. Я ни с кем не была бы счастлива, кроме Людвига. Каждый день, как будто заново, как будто мы только поженились… – Людвиг шепнул ей что-то на ухо. Женщина кивнула:
– Я тоже, милый. Завтра суббота, дети сами за Аароном присмотрят. Покормлю его, отдам девочкам, и побалую тебя завтраком, в постели. Хлеб испеку, джем у нас еще остался… – сын захныкал, Клара повела носом:
– Переодевайтесь. Я присмотрю, на кухне… – когда семья вышла на улицу, Людвиг прищурился:
– Стойте. Машина знакомая… – Клара спустилась по ступеням, в палисадник. Женщина ахнула:
– Это леди Кроу, и вторая… – она, невольно, улыбнулась, – тоже леди Кроу…
Юджиния гнала машину с базы Бриз-Нортон в Лондон. Сегодня ее ждали на верфях, в Ист-Энде, на встрече с рабочими:
– Им важно знать, что правительство ценит их усилия, по приближению победы… – устало улыбнулась заместитель министра, – меня, с парламентским опытом оратора, всегда посылают на подобные мероприятия… – они успели заехать в госпиталь, в Хэмпстеде, на прием к врачу. Доктор уверил их, что с ребенком, и самой Густи, все в порядке:
– Думаю, – он мыл руки, после осмотра, – что все пройдет быстро. Женщина вы здоровая, молодая. Спортсменка… – он подмигнул Густи, – ребенок, хоть и большой, но лежит правильно. Все будет хорошо. Я рядом, на Брук-стрит. Зовите меня, когда почувствуете схватки… – Густи, немного волновалась, не зная, вернулся Стивен на базу, или нет.
– Лаура очень смелая, – сказала леди Кроу в машине, – я тоже, в Германии, работала в антифашистской группе. Но Лаура прыгает с парашютом, стреляет…
Леди Кроу завела ягуар:
– Лаура военная, дорогая моя. Хотя женщины пока во вспомогательных частях служат, но это изменится, я уверена… – Юджиния подумала о сыне:
– Они с Лаурой всегда дружили. У нее что-то случилось, давно, когда она из Японии вернулась. Она скрытная, не говорит о подобных вещах. Тесса монахиня. Хотя она сняла обеты, на время войны… – девушка писала, что служит врачом, в бригаде гуркхов, расквартированной в Бомбее, и продолжает работать в госпитале:
– Хоть бы Питер встретил кого-нибудь… – леди Кроу беспокоилась за сына, – ему бы легче стало… – Питер неделю провел в городе. У него были деловые свидания. Сын собирался встретиться с премьер-министром, и тоже поехать в Ист-Энд:
– Увидимся, мамочка, – сказал он, рано утром, за завтраком, когда Юджиния собиралась на базу Бриз-Нортон, – пообедаем в подвальчике, у собора святого Павла. Деньги у меня при себе… – усмехнулся Питер, – как положено… – в лондонских ресторанах установили фиксированную цену на обеды и ужины, в пять шиллингов.
В городе открылось две тысячи дешевых столовых, для людей, потерявших кров и карточки, во время бомбежек. Обед из трех блюд стоил всего девять пенсов. Юджиния надзирала за их организацией.
Выезжая со стоянки госпиталя, она взяла руку Густи:
– Все хорошо с твоим мужем, не волнуйся. После обеда он приземлится на базе, а вечером вы увидитесь. У меня кусок свинины лежит, я его вчера запекла… – леди Кроу, как и ее сын, получала рабочую карточку. Юджиния положила в багажник машины кое-какие припасы, для Майеров:
– Заберем у них колыбель, я Кларе провизию отдам. Я одна живу, мальчик на севере, я в Уайтхолле обедаю. Я не нуждаюсь в фунте сахара, каждую неделю… – по карточкам выдавали три пинты молока, фунт сахара, полфунта бекона и сыра, четыре унции чая, полфунта масла, одно яйцо и на шиллинг мяса, или курицы. В месяц добавляли полфунта джема и конфет. Овощи и муку пока продавали свободно, но одежду, табак, папиросы, мыло, бензин, и даже бумагу нормировали. Юджиния везла Кларе варенье, конфеты, для детей, яичный порошок, и мыло.
Женщины обнялись. Юджиния потрепала Аарона по круглой щечке: «Все толстеешь, милый мой».
– У нас тоже такой появится… – ласково подумала Густи, болтая с девочками о занятиях, – или доченька. Скорей бы Стивен приехал. С тетей Юджинией хорошо, но я по нему соскучиться успела… – Людвиг с Паулем быстро занесли пакеты в переднюю. Мистер Майер положил в багажник машины разобранную колыбель:
– В добрый час, как говорится, леди Августа, – заметила Клара, перейдя на немецкий язык, – мы вас навестим, с маленьким… – Юджиния поправила скромную шляпку:
– Занимайте места. Если мы сюда добрались, то всех развезем. На работу, на учебу… – Густи кивнула:
– Я вас подожду в Ист-Энде, тетя Юджиния, в кафе каком-нибудь. Не надо из-за меня крюк делать… – девочки устраивались на заднем сиденье. Людвиг поцеловал Клару:
– Вечером увидимся, милая… – Пауль прижался к матери. Мальчик, молча, смотрел в чистое небо. Кларе показалось, что глаза сына заблестели. Пауль вздрогнул. Клара, ласково, подтолкнула его к машине:
– Ты катался, милый. Это тетя Юджиния, ты ее знаешь… – губы Пауля зашевелились. Нахмурившись, мальчик, неохотно, пошел к ягуару.
Усадив его рядом, Людвиг помахал жене: «Хорошего тебе дня!»
Машина исчезла за поворотом. Аарон затих, сунув пальчик в рот. Клара, рассеянно, покачивала его. Женщина замерла, глядя в просторное, весеннее небо Лондона.
В столовой Уайтхолла, на блюдце белого фарфора, к чашке крепкого, цейлонского чая, подавали один тонкий ломтик лимона.
Питер спустился в подвальное, обшитое темным дубом помещение, к одиннадцати утра. Над головами чиновников веял сизый, табачный дымок. Многие брали четверть часа, чтобы покинуть рабочее место, и поговорить, за чаем, с коллегами. Под потолком висел репродуктор, сейчас выключенный. По нему, кроме радиопередач, транслировались сигналы о воздушной тревоге. Стены украшали плакаты военного займа, призыв к женщинам записываться во вспомогательные части, и в подразделения, помогающие фермерам. Бросив твидовое, легкое пальто, на скамью, Питер встал в конец маленькой очереди, под плакатом: «Сохраняй спокойствие, продолжай трудиться».
– Все верно, – хмыкнул мужчина, доставая портмоне, с карточками, – я в Ньюкасле, на заводах, то же самое говорю. Надо делать свое дело… – Питер, с рабочими, пережил три налета на город. Он откапывал раненых, из-под завалов, и руководил восстановлением цехов. По сравнению с Ковентри, или Лондоном, Ньюкасл пострадал меньше. От центра Ковентри Люфтваффе камня на камне не оставило.
