Легионы идут за Дунай - Бакиев Амур (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Изо всех сил налегая на рукояти плуга, Меммий пахал свое поле. Коренастый раб из даков-сальдензиев держал волов под дышлом и уверенно вел борозду. Второй на краю участка готовил зерна ячменя. Развязав мешок, наполнял легкие переносные короба. Крепкий загорелый мальчишка, сын ветерана, умело мешал кормовую сечку для волов. Прямо посреди межи топорщилось воткнутое копье иммуна. На всякий случай. Даки не обращали на оружие никакого внимания. Здесь не было рабов и господина. Поле уравняло мужчин. Мягкая, жирная земля властно требовала заботы. Милостивая и капризная, как женщина. Босые ноги продавливали взлохмаченные валы почвы. Покачивая длинными рогами, быки размеренно влекли плуг. Глубокая борозда уходила вверх по склону. В будущее.
5
Регебал с интересом наблюдал, как скульпторы снимали дощечки формы. Отточенное жало долота поскрипывало между досками. Нажим. Поворот. Планки и холст разошлись в разные стороны. Матово залоснился алебастр. Небольшая фигурная капитель ионического стиля лежала перед зодчими на деревянной подставке. Грек, скульптор, удовлетворенно хмыкнул.
– Первая и без раковин. Дом будет удачным. Харикл, освобождайте все остальные! Прошу господина поближе! Если фасад из ионических колонн придется не по нраву блистательному Регебалу, то внутренние опоры перистиля мы можем сделать коринфскими. Это обойдется на сотню денариев дороже.
Вельможа, старательно обходя кучи толченого алебастра и извести, прошел к настилу с сохнувшими заливками. Согласно распоряжению императора Траяна Августа все дакийские союзники римлян получили право строительства домов в столице провинции Дакии Колонии Ульпия Траяна. Старейшины и вожди доставали припрятанное золото, нанимали римских и греческих архитекторов и, гордые оказанной милостью, возводили себе здания по римскому типу. Постройки нуворишей-даков отличались подчас большей латинизацией, чем строгие дома коренных римлян и италиков.
Регебал превзошел всех. На одну только закладку своего жилого комплекса бывший родич царя истратил три тысячи золотых драхм. Еще не были готовы атрий и таблины, а он, подражая римским нобилям, посадил на цепь у входных ворот раба-привратника из пленных роксоланов. Молодой юноша с перебитыми в кавалерийской схватке ногами хмуро открывал и закрывал окованную бронзовыми полосами калитку.
Ежевечерне Дакиск (он устраивался в Тибуске, поближе к родовым гнездам), Регебал и несколько вождей-даков надевали галльские туники, зашнуровывали высокие римские сапоги, набрасывали расшитые плащи и являлись в бывший дворец Децебала, превращенный Траяном в ставку, засвидетельствовать искреннее почтение цезарю. От римлян их отличали разве что массивные золотые и серебряные бляхи священных символов Замолксиса на груди.
– Пришла пора подумать о наших душах, – неоднократно поговаривал последнее время Дакиск. – Юпитер «петухов» оказался сильнее Замолксиса и Богини Утренней Зари. На поля Кабиров нам путь заказан, Регебал. Так, может, попробуем устроиться на полях Элисия?
Вельможа уклончиво отнекивался.
– Мне не по душе скитаться бесплотной тенью по сырым лугам за речушкой с ледяной водой. В конце концов никто не мешает нам приносить жертвы и Замолксису, и Кабирам, и Юпитеру.
Роскошный храм Юпитера Всеблагого Величайшего, стены и колонны которого были видны с любого места Колонии Ульпия Траяна, болезненно привлекал расчетливые взоры переметчиков. Каменщики уже положили опорные балки крыши. Освящение жилища бога приближалось с каждым днем. Из Рима прибыла группа жрецов для участия в церемонии. Регебал с Дакиском передали через доверенных людей по пятьсот драхм каждому священнослужителю-римлянину.
– А чем отличается коринфская капитель от ионической? – хозяин слегка пристукнул носком римской каллиги резные ярусы болванки. Архитектор распрямился.
– Ионическая скромнее и толще. Коринфская же покрывается по кругу изображениями виноградных и лавровых листьев, различных плодов. Она тоньше, ажурнее, наряднее.
– Наряднее?
– Да, в Риме предпочитают коринфские колонны.
– В Риме... Делай коринфские. Вперемешку с этими. За деньгами я не постою!
– Но, почтенный Регебал, осмелюсь заметить, что типы нельзя смешивать. Получится крикливо. И заносчиво. У нас в Греции давно...
– То в Греции, – перебил Регебал разглагольствующего грека, – а я, слава богам, имею честь жить в городе, носящем имя Траяна Августа! И потому делай по-моему!
Архитектор открыл рот, собираясь возразить, но странные звуки прервали разговор. По улице проезжали несколько армейских обозных телег. Конные римляне и даки сопровождали повозки. Загорелый сальдензий с изрезанным лицом мерно постукивал в большой погребальный барабан. Дакийские конники держали копья наконечниками вниз.
– Что это, почтенный, – лицо зодчего выражало испуг, – кого-то убили?
Каменщики прекратили работу. Рабы – костобоки и роксоланы перебрасывались взглядами. Регебал спиной почувствовал радость соплеменников.
– Продолжать! – рявкнул он. – Сейчас я все узнаю.
Истощенный трибун-римлянин еле держался в седле от потери крови. Доспехов на нем не было. В разрезе ворота туники виднелась бледная кожа. Регебал поравнялся с телегой и, идя рядом, заглянул через борта.
– Сипа!
Вельможа отшатнулся. На испачканной соломе лежал мертвый старейшина сензиев. Горло покойника багровело. Обломанное древко сарматской стрелы торчало прямо из шейной ямки. Лучник попал точно выше грудной кирасы римского панциря. Регебал содрогнулся. Веджес. Теперь вот Сипа. Кто следующий? Шурин царя приотстал. Он не стал рассматривать другие трупы. Римляне и даки подрагивали на ухабах. Конвойные время от времени поправляли свесившиеся кисти рук. Регебал тронул за ногу верховного альбокензия.
– Как это произошло?
Мужчина посмотрел на него сверху вниз. Сплюнул. Набитая опилками волчья голова под наконечником копья насмешливо скалила зубы. Черные ленты пылились по земле.
– Он выехал из Ампела. До полудня прискакал римлянин. Сказал, что даки Децебала напали на строителей дороги. Идет бой. Трибун полевой кастры послал свою британскую когорту. Сипа велел нам седлать лошадей. Микес отговаривал. Вон он! – всадник качнул подбородком в сторону седобородого мертвеца с зияющей раной от сарматского контоса в животе. – Но где там! Сипа понесся как очумелый. Никакого нападения не было. Кто-то из Децебаловых волков просто переоделся римлянином. Когорту они пропустили. А нас встретили. Сипа принял легкую смерть. Он упал первым. Сарматы, патакензии, карпы и германцы пощады не знали. Не подоспей римляне – я тоже валялся бы сейчас там.
Регебал прищурился.
– Ты видел предводителя лесных?
– Видел! – надул щеки альбокензий. – Да я узнал бы его по голосу с закрытыми глазами. Сабитуй костобокский и его сын Тарскана не прячутся в бою за спины воинов.
– Сабитуй... – прошептал сановный сальдензий. – Значит, он не пил яд на площади в Сармизагетузе в тот день.
Телеги и конники давно пылили вдали, а Регебал, прикусив губу, думал, стоя посреди дороги.
Вино не пьянило. Светильник чадил и потрескивал. В оконные проемы таблина заглядывала яркая дакийская луна. Причудливые тени ночных бабочек метались вокруг масляного фонаря в недостроенном атрии. Регебал методично наливал стакан за стаканом и опрокидывал в рот. Мрачные думы одолевали вельможу. Чтобы забыться, он приказал вечером искупать и положить в постель рабыню, но сам же прогнал ее. Страх терзал душу. «Децебал! Почему ты не умер?! Ты давно должен быть мертв. Сарматы служат тебе по-прежнему. О да! В твоих с Диегом тайниках много золота. Оно всемогуще. Но сколько же ты будешь преследовать нас, спасителей Дакии?»
– Кто здесь? – поднял голову вельможа. Ему показалось, кто-то проскользнул мимо бассейна в перистиль.
– Тринна! Это ты?
Молчание. Крупная бабочка залетела в кабинет и запорхала под потолком. Регебал перевел взгляд на насекомое. «Счастливая. Летит куда хочет. Я виноват сам! – гневно укорил себя шурин царя. – Никто, кроме меня, не нанесет смертельного удара проклятому Дадесиду. Здесь бессильны римляне и боги. Но тогда придется отдать все! Нет! Нет! Ты все равно обречен, Децебал! Умри! Умри! Проклятый патакензии!»
