Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки) - "Kharizzmatik" (первая книга TXT) 📗
Белла пристально смотрела на это, а я не был уверен, что, на хрен, мне делать. Она выглядела потрясённой этим, и одна мысль о том, что моя девочка заинтересовалась этим дерьмом, сводила меня с ума, в этот момент я действительно больше не мог выдержать. Мне нужно было, б…ь, кончить, потому что мой член пульсировал почти до боли, а моё тело жаждало разрядки.
Я сидел и наблюдал за Беллой, пока она смотрела фильм, краснела и кусала губу. Она заёрзала, как будто бы ей было некомфортно, но при этом совсем не казалось, что она беспокоится из-за этого, что могло означать только то, что она, на хрен, заведена. И эта мысль подвела меня к черте. Я подтянулся к ней, опуская её назад между моих ног. Я откинул её волосы в сторону, забрасывая их ей за плечи, чтобы они мне не мешали, наклонился и нежно начал целовать её затылок. Она вздрогнула, закидывая свою руку назад и проводя по моим волосам, с её губ сорвался мягкий стон.
– Люди действительно так делают? – спросила она тихо, наклоняя свою голову в сторону и предоставляя мне больше доступа.
– Да, – пробормотал я, целуя и полизывая её шейку, спускаясь вниз к плечику. – Хотя, не всё из этого реалистично.
– Например? – спросила она с любопытством.
– Ну, например, когда он кончает ей на лицо и через мгновение снова твердый. Это не всегда работает. Но прежде всего, большинство девушек не позволят вот так кончать им на лицо. Он так же обучен долго сдерживать себя – большинство из нас не могут делать такое дерьмо, – сказал я.
– Правда? – спросила она, звуча удивлённо. – У тебя, казалось, никогда не было проблем… ты знаешь…
1 «Гремлины» – фильм 1984 года. Его персонажи – мифические существа гремлины. Могвай – по фильму – это милое мохнатое существо, покрытое бело-чёрным мехом, совершенно всеядное и умеющее замечательно петь, но самое главное – полностью разумное
ДН. Ауттейк 4. Часть 5:
Я засмеялся, и она нервно захихикала. – Нет, кажется, с тобой у меня не было такой проблемы. Хотя, это не означает, что её не было раньше. Я не могу просто сказать «подъём, мальчик», и это дерьмо поднимется – я должен быть заведен. А ты, моя Белла, единственная гребанная штучка, которая сейчас может так со мной делать, – сказал я.
– О, Боже! – завопила она, звуча поражённо. Я посмотрел на неё в замешательстве, удивляясь, что же я, на хрен, такого сказал, и увидел выражение ужаса на её лице. Я посмотрел на экран и опять начал смеяться, понимая, что теперь они занимались анальным сексом.
– Или, например, вот так, – сказал я, качая головой. – Ты не можешь просто так делать это, ты должен подготовиться или это, на хрен, будет чертовски больно.
Её брови нахмурились, и она посмотрела на меня с непониманием. – Что? – спросила она.
– Нельзя просто так заниматься анальным сексом без смазки, Белла, иначе это больно, но трахальщики в порно делают это постоянно. – Еще одна нереальная вещь, – сказал я, пожимая плечами. Она смотрела на меня некоторое время, очевидно, обдумывая, что я только что сказал.
– Смазка?– спросила она. Я кивнул, вздыхая.
– Да, смазка. Лубрикант. – Пускай, это не важно, – сказал я. Она кивнула, как будто бы поняла, но продолжала с интересом смотреть на меня.
– Но люди действительно занимаются сексом… вот так? – спросила она. Я кивнул в подтверждение, и она ещё больше покраснела. А… я имею в виду… ты? Ну, ты знаешь, ты делал так?
Я смотрел на неё, застигнутый врасплох её вопросом. – Ты спрашиваешь меня, трахал ли я когда-нибудь вот так девушку? – спросил я. Её глаза слегка расширились, перед тем, как она виновато улыбнулась. Я вздохнул, проведя рукой по волосам, чувствуя себя немного неудобно из-за этой темы. Последнюю вещь, которую я сейчас хотел делать – это говорить о том, как я трахал других девушек. – Хм, да. Делал, – пробормотал я.
– И тебе понравилось это? – с любопытством спросила она. Я застонал, совсем не наслаждаясь тем фактом, что она давила на меня, чтобы получить больше информации.
– Я полагаю. Я имею в виду, да, это было хорошо. Но ты действительно сейчас хочешь слушать о том, как я был с другими девушками, Белла? – спросил я. Она быстро замотала головой и обратила своё внимание назад на экран. Я опять прижался губами к её шее, и она начала расслабляться, издавая мягкие стоны. Обернув руки вокруг неё, я остановился на её груди, сжимая и нежно массажируя. Она не удосужилась одеть хренов лифчик после того, как вышла из душа, оставляя свою грудь свободной для моих ласк. Я прокрутил её соски между пальцами, и они затвердели под моими прикосновениями.
– Эдвард, – прошептала она, от чего по моей спине пробежала дрожь. Я схватился за низ её рубашки, скидывая её и бросая на пол. Я прижал спину Беллы ко мне и опять начал целовать её шейку, мои руки блуждали по её телу. Она начала дрожать, и я быстро посмотрел на неё, чтобы удостовериться, что она в порядке, замечая, что её глаза были закрыты. Она выглядела такой грёбанно расслабленной, такой добросердечной, верящей и любящей.
– Иди сюда, ложись, – тихо сказал я, отпуская её и отодвигаясь. Она открыла глаза и с интересом посмотрела на меня, я кивнул головой в сторону подушки. Она начала ложиться на спину, но я отрицательно покачал головой, хватаясь за Беллу. – Ложись на живот.
Она посмотрела на меня подозрительно, и я усмехнулся. – Верь мне.
Она мягко улыбнулась и без слов перевернулась, лежа на кровати на животе с головой на подушке. Я придвинулся ближе к ней и откинул её волосы в сторону, нависая над ней и целуя вдоль спинки. Она легко застонала, её закрытые веки дрожали. Я целовал всю её голую спинку, мой язык очерчивал тонкие шрамы, которые были напоминанием о долгих годах издевательств, которые она пережила.
Ей было так грёбано плохо, с ней жестоко обращались те, кто должен был, б…ь, оберегать и любить её. Она была одной из самых потрясающих людей, с которыми я когда-либо сталкивался. Она была доброй и сердечной, такой грёбано любящей и жертвенной. Она была понимающей, самоотверженной и сострадательной. Она ни разу не осудила меня, даже когда имела на это все причины. Она имела полное право ненавидеть меня, с того самого момента, когда зашла в этот дом, но она не сделала это. Она открыла себя мне, даря мне своё доверие и свою любовь, и я никогда не буду принимать это дерьмо как должное. Те ублюдки, может, и плохо обращались с ней, но я никогда не буду. Она была моей жизнью, моим сердцем, моей причиной вставать, на хрен, утром с постели и сталкиваться со всем дерьмом, что подбрасывала мне жизнь. Она была principessa, и она, может быть, никогда не узнает об этом факте, но остальные пусть будут, б…ь, уверенны, я сделаю все, чтобы заставить Беллу почувствовать себя ею.
Целуя, я спустился к её талии, и, схватившись за верх её штанов и трусиков, спустил их вниз. Я полностью раздел Беллу и присел, мои глаза блуждали по её телу. Я протянул руку и легонько провел ею по всему телу Беллы, кончиками пальцев скользя по её коже, от макушки до кончиков пальцев на ножках. Она извивалась и мягко хихикала, её кожа покрылась мурашками.
Я провел рукой по округлости её попки, тихонько говоря себе под нос. – Ты знаешь, ты действительно красивая, – сказал я. Она открыла глаза, чтобы взглянуть на меня, и нежно улыбнулась.
– Спасибо, – краснея от комплимента, сказала она. Я ухмыльнулся.
– Это я должен благодарить тебя, – сказал я. – Это ты согласилась голой лежать здесь для меня после того дерьма, что посмотрела.
– Я верю тебе, – сказала она серьезно. Я кивнул.
– Именно так, – пробормотал я.
Я сбросил свою рубашку и откинул её в сторону, выбираясь из остальной своей одежды. Я схватил пульт и скрутил громкость телевизора, потому что драматические вопли экстаза суки трахали мне голову и отвлекали моё внимание. Я оставил телевизор включённым для света, перелез через Беллу, возвышаясь над ней, расставил её ножки в стороны и устроился сзади между ними. Она с интересом посмотрела на меня назад, наверное, гадая, что же я, на хер, такое делаю. До этого у нас никогда не было такого секса, и после всего, что она только что увидела, часть меня ожидала, что она испугается и оттолкнёт меня к чертям собачим, но она не сделала этого. Она просто смотрела на меня, веря в то, что я не причиню ей боль, и я ценил это. Я не хочу никогда, б…ь, обидеть её и сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что боль больше никогда не вернётся к ней.
