Зверь в чаще леса (СИ) - "AnnyKa" (е книги txt) 📗
А вместе с ними он вспоминал Рейвен и ее счастливую добрую улыбку. Всю свою жизнь, которая канула во тьму густой чащи леса и запуталась в ее ветвях, исчезнув навеки. И это было куда мучительнее, чем боль и страх, которые он испытывал каждый день рядом с Эриком и за работой на этого Зверя. И как бы Чарльз ни старался, по ночам он зарывался в подушку и надеялся, что Эрик со своим дьявольски чутким слухом не услышит, как сбивалось его дыхание.
А наутро все начиналось с самого начала. Чарльз прятал свой страх за улыбкой, старался не вздрагивать от цокота копыт и рыка Монстра, старался быть вежливым и учтивым с ним, старался разговорить его, и каждый раз, словно проверяя почву под ногами на зыбкой болотной тропе, осторожно начинал говорить про свой дом и свою сестру. Но это приводило лишь к новому хриплому рыку Зверя и непременно заканчивалось тем, что Чарльз получал в довесок к своей обычной работе еще что-нибудь. И на этот раз к его обязанностям прибавилась внеплановая стирка. А постирать все белье в доме было делом непростым, учитывая, что большую часть одежды так вовсе не доставали из сундуков вот уже несколько лет, если не десятилетий, и, открывая очередной шкаф или комод, Чарльз непременно задыхался от затхлой вони залежавшейся одежды, которую еще и изрядно успела поесть моль.
Простирав добрую половину белья и начиная мерзнуть на вечернем воздухе, который уже словно шептал, предупреждая своим прохладным касанием, что приближается зима, Чарльз точно осознал одну вещь — одно лишь упоминание о внешнем мире превращает Эрика в того самого Монстра, о котором ходили слухи.
А когда он попытался заговорить о письме для Рейвен…
Чарльз весь день вел себя так прилежно, как только мог. Работал над завалом, сдерживая вдохи и хрипы, бегом бросался на кухню, стоило Эрику только начать отдавать приказ, и даже сумел отыскать на кухне немного соли и собрать зелень в «саду», как сам Чарльз называл ставшее его любимым место у реки с дикими розами, и на этот раз уже надоевшая пресная рыба заиграла новыми оттенками вкуса. Попробовав кусочек, Эрик резко фыркнул и мотнул головой, гневно зарычал на Чарльза, но юноша тут же выставил перед собой руки, заставляя себя оставаться на месте вопреки всем своим инстинктам, кричавшим ему бежать.
— Все хорошо! Это не яд, я просто нашел соль на кухне! — его голос почти не дрогнул, ведь он готовился и ждал такой реакции, а сегодня все должно было пройти наилучшим образом. Чарльз серьезно посмотрел в зеленые глаза Эрика и буквально видел, как полыхает в них недоверие, пока Чарльз сам не присоединился к ставшему обычным для них совместному обеду. — Просто соль и кое-какие травы. Для вкуса.
— Зачем? — Эрик нахмурился и подозрительно принюхался к новому для себя блюду.
— Потому что так вкуснее. Я надеялся… Вам понравится, — Чарльз тихо выдохнул. Он готовился, он хотел, глядя на Эрика, обратиться к нему на «ты», и это выходило в его фантазиях и мифических планах, но на деле, когда он был рядом с Монстром, все внутри так сжималось от волнения, что было просто невозможно обращаться к нему так просто и легко.
— Меня устраивает и обычная твоя стряпня, — Эрик прижал уши, но все же принялся за еду, и, если бы Чарльз говорил с обычным человеком, то мог бы подумать, что Эрик только что смутился, но он сомневался, что Монстр был способен на подобные чувства.
— Я могу лучше, — пообещал Чарльз, почувствовав себя увереннее, и, вытерев руки о белый запачканный фартук, поспешил налить Эрику чистой воды из тяжелого кувшина, несмотря на все еще бдительный взгляд своего рогатого господина.
— С чего это ты такой старательный? — Эрик все же расслабился, и в голосе его теперь слышалась ленивая усталость, но с Чарльзом поговорить он явно был не против, и взгляд его стал мягче.
— Разве нужен повод?
— Повод есть всегда, — Эрик пожал широкими плечами, а Чарльз придвинул обитый мягкой тканью стул, который он откопал в завалах мебели, и сел рядом с Эриком, оказавшись с ним примерно на одном уровне, налил воды и себе, потому что в горле ужасно пересохло от волнения, и он боялся слишком поспешить со своей просьбой.
— Вы дали мне комнату в награду за мои старания, может, это стимул. Не подумайте, что я хочу чего-то большего. Нет! — тут же замахал руками Чарльз, заметив, как нахмурился Эрик. — Просто… Это место совсем не так… Не такое, каким я его себе представлял и теперь, спустя все это время, мне кажется, что я смогу…
— Много болтаешь, — перебил его Эрик, съев еще кусочек рыбы.
— Простите.
— И много извиняешься, — с беззлобной насмешкой произнес Зверь, и в глазах его заискрилось веселье, делая его взгляд намного приятнее.
— Из… Да, — Чарльз улыбнулся и отпил воды, чувствуя, что его сердце сейчас выскочит из груди, но пока все шло по плану.
— Ты хорошо работаешь. Такими темпами мы справимся с завалом вовремя. Ты ведь не знаешь, какое там место, верно?
— Нет, господин. Только то, что Вы говорили про пресное озеро.
— Верно, — кивнул Эрик, и Чарльзу показалось, что Эрик, словно потерялся во времени, и не может даже вспомнить, как давно Чарльз живет вместе с ним. Может, так оно и было. Представив, если бы он сам всегда жил так, да еще вдали от всех остальных, не имея возможности поговорить хоть с кем-то, за одной и той же работой на протяжении многих лет… Чарльз понимал, почему его Монстр может путаться во времени. — Тогда еще увидишь.
— Буду рад, — кивнул Чарльз, даже не соврав и так и не выпустив чашку из рук. — Господин. Я рад служить Вам. И жду, когда мы справимся с завалом, но… — Эрик навострил уши и снова напрягся. — У меня дома, там, за чертой леса, осталась сестра, позвольте передать ей хотя бы… Весточку.
Эрик слегка прищурился и прижал уши, Чарльз сразу же почувствовал исходящую от него угрозу, но Зверь пока еще вел себя спокойно и продолжал свой обед.
— И каким же образом?
— Я могу написать письмо…
— Можешь, — кивнул Эрик, внимательно наблюдая за Чарльзом, в глазах которого на мгновение ярким пламенем загорелась надежда. — И что потом?
— Ну… Я обещал остаться с Вами и не нарушу своего слова, но если бы Вы только позволили мне передать его ей…
Раскатистый рык эхом разорвался в кухне, и Эрик так резко вскочил на ноги, что одним ударом выбил Чарльза с его места.
— Простите! Я не хотел Вас злить! Я не пойду, никуда не пойду, это могли бы сделать Вы, или передать письмо, или… — Чарльз почти не понимал, что говорит, отползал от надвигающегося к нему Эрика, но даже не попытался увернуться, когда Зверь схватил его выше локтя и поднял растерянного, не успевшего еще испугаться человека. — Или можно отнести его в домик лесничего, чтобы нашли охотники и передали, можно даже не выходить из леса, — залепетал Чарльз так быстро, словно это могло что-то изменить.
— Стараешься, значит? — прохрипел Монстр, поднимая Чарльза, словно тряпичную куклу, и хорошенько его встряхнул, до боли сжимая его руку. — Чертов подлиза! Вертишься, улыбаешься и юлишь, а все ради того, чтобы быстрее сбежать отсюда! Думаешь, я позволю это?
— Простите! Я вовсе не пытался… нет! Только передать письмо, больше ничего…
— Ложь! Ты просто хочешь сбежать! С самого первого дня только и думаешь об этом! Считаешь, я не вижу этого? — от гнева его глаза стали темнее, и он швырнул Чарльза вглубь дома. Юноша старался сгруппироваться при падении, но все равно больно ударился об пол и разбил губу, а рука просто разорвалась от боли, но он не обратил на это внимания, торопливо поднялся и, прихрамывая, начал отступать, что-то пытаясь объяснить. Вот только Зверь наступал и не слушал его, и, когда Чарльз сам почти добежал до зала, ведущего к подземелью, Эрик, разгневанно фыркнув, словно взбешенный бык, боднул Ксавьера, загоняя его обратно в темное, холодное, похожее на склеп подземелье.
— И даже не смей говорить мне о своем городе, если не хочешь, чтобы я тебя там снова запер!
Чарльза и сейчас передергивало от воспоминаний. В то мгновение ему даже показалось, что черты лица Эрика стали еще более животными и дикими, а его когти — острее и опаснее. Но это же лишь игра его испуганного разума, не более. Все же после того случая Монстр прогнал Чарльза обратно в подвал на два дня и разрешил вернуться в комнату очень неохотно, явно не решив до конца, заслужил ли его слуга подобной милости после своего поведения.
