Асмодей (СИ) - "Dragoste" (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
В одночасье князь Преисподней провел ладонью перед лицом своего соратника, огромный бриллиант сверкнул на его пальце серебристым сиянием, и Асмодей почувствовал, как его внутренности стало скручивать, как будто чья-то невидимая рука ухватила их и попыталась вырвать из оков бренной оболочки. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное жжение, перед глазами встала поволока едкого тумана, дышать стало невозможно. Демон скрючился пополам, задыхаясь упав на колени. Жар внутри него становился невыносимым. Теперь-то он понял, что испытывают грешники в подземных камерах его пещеры… что испытывала Аврора, когда Дэлеб бросила ее на раскаленные плиты. Ему чудилось, что кожа у него запузырилась и стала плавиться, словно горячий воск, а потом стянулась и затвердела, словно карнавальная маска. И началось! — прямо на глазах руки его стали худеть, пальцы вытянулись, ногтевые пластины пожелтели, отросли и закрутились, словно кошачьи коготки, а костяшки пальцев раздулись, как у древнего старца. Покалывание на голове возвестило о том, что превращение еще не закончено: густые черные волосы осыпались на пол и их сменили длинные белокурые пряди, спутанные в колтуны, плечи его болезненно сжались, спина прогнулась, грудь сузилась, да так, что послышался звук ломающихся костей. Асмодей болезненно застонал, рухнув на пол. Доспехи стали ему непривычно велики, демон ощутил себя узником, заключенным в стальную бочку. Превращение закончилось также внезапно, как началось. Асмодей лежал, распластавшись на холодном полу, в висках ощущалась неприятная пульсация, а конечности дрожали от слабости. С трудом перевернувшись на бок, он попытался подняться, но первая попытка оказалась неудачной. Боевая амуниция была так тяжела, что стала для ослабевшего тела неподъемным грузом. Воткнув меч в расщелину между досок, он использовал его как опору, чтобы наконец встать на ноги, и подошел к наполированной столешнице из черного камня, что стояла по правую руку от трона.
– Да ты верно шутишь? – проскрежетал Асмодей, не узнавая ни собственного голоса, ни отражения.
– Напротив, я серьезен, как никогда. В Аду истина такова, мой друг: чем более убого мы выглядим, тем меньше привлечем к себе внимание тех, кто выслеживает Асмодея или Люцифера.
Демон вновь вгляделся в зеркальную гладь, откуда на него пялилось существо весьма неприглядное: обладающее человеческими чертами, но лишенное человечности. Громадная голова была укрыта нечесаной гривой светлых волос; подковообразный рот скрывал ряды гнилых зубов; увесистый квадратный подбородок оброс щетиной; огромный горб между лопаток, и другой, уравновешивающий его, — на груди.
Поразительно, как столь хрупкое тело могло нести такую тяжкую ношу. И лишь глаза глубокого зеленого оттенка сохранили знакомое до боли выражение.
– Перебор, – прошептал Асмодей, качая головой. – Надеюсь не придется умирать в этой тушке, а то ведь стыда не оберешься, – уже улыбнувшись, добавил он.
– Еще один повод выжить! А вот доспехи – это лишнее, – столь же невозмутимо добавил Люцифер, взмахом руки обращая их в некое подобие монашеской рясы из грубой холщовой ткани. – И заключительный аккорд, – взяв руки ангельский меч, он обратил его в деревянную клюку, подавая товарищу.
– Большей глупости еще не делал…
– Очень в этом сомневаюсь, – усмехнулся Люцифер.
– Уж поверь.
– Выходит, все еще впереди. Зайди за ширму, – услышав тяжелую поступь стражника, произнес он. – Не нужно им видеть то, чего они не в состоянии понять. – Асмодей повиновался, хотя все его существо восставало против того, что происходило. Он был воином, а не шпионом, и одна лишь мысль о том, что придется красться в ночи, подобно вору, чтобы забрать своё, заставляла гнев закипать в его груди.
– Мой властелин, – входя в палатку, проговорил один из караульных, – командующие явились по Вашему приказанию!
– Пусть войдут! Только Азазель и Бельфегор.
– Будет исполнено, мессир. – Секундой спустя полог шатра вновь приподнялся и тяжелым шагом, облаченные в боевые доспехи, внутрь вошли два рослых демона.
– Вы желали нас видеть, Владыка?
– Да, – кивнул Люцифер, без всяких пояснений отодвигая ширму, за которой скрывался Асмодей.
– Что за… – протянул Азазель, но поймав на себе взгляд повелителя, поспешно замолчал.
– Ситуация сейчас такова, – начал властитель, – что мы не сможем незамеченными проникнуть в Черный замок в истинном обличии, не скрывая магией подлинные силы, но выход есть всегда. – Люцифер протянул Азазелю грамоту. – Мы присоединимся к свите одного из тех демонов, что получили сегодня помилование и пройдем в замок, а дальше найдем Вельзевула и убьем. Только обезглавив его армию, мы сможем победить.
Люцифер взмахнул рукой и Азазель, почувствовав как его окутывают магические сети, скривился от боли, со стороны напоминающей предсмертную агонию. Все тело его разбухло, глаза помутнели, над правой бровью выросла огромная бородавка, нависавшая над веком, ровные прежде зубы превратились некое подобие наскоро выстроенного частокола, а волосы выпали, оставив лишь обтянутый кожей череп. В целом, существо получилось не менее отвратное, чем в первый раз.
– Бельфегор, ты единственный, кто во время визита Астарота не усомнился в своем решении и в своей присяге, а потому тебе править балом, действуй согласно плану. Если мы потерпим поражение…
– Мы продолжим бой, мессир! До последнего вздоха!
– До последнего вздоха! – хором отозвались Асмодей и Азазель.
– Бельфегор, никто не должен знать ни о нашем плане, ни о том, что нас нет в лагере. Если удача нам улыбнется, то мы закончим до того, как они предпримут очередную попытку нападения. Если нет – как жребий ляжет.
– Я все исполню, – отозвался командующий. Люцифер одобрительно кивнул.
– Пора и мне приодеться для представления, – усмехнулся он, на мгновение застыв против собственного отражения в столешнице, – хотя куда уж…
Он прошел за ширму и секундой спустя явился уже в облике скрюченного старика с длинной бородой, достигавшей колен. Левую половину его лица обезобразил огромный ожог, лишивший глаз века, отчего тот едва ли не выпадал из глазницы, крепкое тело его усохло, кожа обвисла, руки исхудали настолько, что видны были вздувшиеся синие вены. Существо получилось настолько хрупким, что едва ли в нем можно было распознать поверженного с небес архангела и предводителя падшего воинства. Перевернув алмазный перстень камнем внутрь ладони, он облачился в белый саван, вконец напоминая неприкаянного призрака.
– Время не ждет, нам придется догонять, – подзывая к себе своих спутников, произнес он. Когда падшая троица встала рядом, они больше напоминали уродливое мужское воплощение мойр – держательниц жизненных нитей, чем демонический отряд мстителей.
Постепенно непроглядный туман начал заволакивать все вокруг, и вскоре Бельфегор оказался отрезан от остальных несуществующей белой стеной. Маятник Хроноса будто остановился, лишив демона ощущения времени и пространства. Внезапно по левую руку от него в бешеном вихре закружились миллионы маленьких льдинок, разгоняя туман. Холод стал нестерпимым, но вскоре поволока рассеялась и появилась вполне отчетливая картинка пустого шатра.
***
Аврора пришла в себя от боли, которая растекалась по всему телу. Пронзительный холод впитывался в кости, сковывая несчастную по рукам и ногам, и только безымянный палец, с которого Вельзевул с силой сорвал кольцо, горел огнем. Но что с ней произошло после этого? Память упорно отказывалась помогать ей восстанавливать ход событий. Сделав над собой усилие, она смогла раскрыть глаза.
Очевидно, что ее тюрьмой стала огромная, но мрачная опочивальня, а постелью – влажные плиты черного мрамора. Превозмогая боль, она огляделась по сторонам. Высокие стрельчатые своды, поддерживаемые массивными колоннами с коринфскими капителями, расстелились над головой подобно небесному куполу; невероятных размеров люстра, украшенная кованным орнаментом, будто корона, венчала потолок. И греческие скульптуры божеств и чудовищ… десятки скульптур, расставленных по всему периметру покоев. При других обстоятельствах Аврора наверняка подивилась искусной работе каменщиков и скульпторов, сумевших сделать из камня произведение искусства. Чуть поодаль находился поистине исполинский камин, в котором завораживающе пылал огонь, но как Аврора ни старалась, не могла уловить от него даже толи́ки тепла. Против тяжелой двери, где в камне были высечены орнаменты, находилось огромное арочное окно-витраж, сквозь которое струился слабый свет, должно быть день близился к своему завершению, а может, наоборот. Сложно было сказать.
