История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Верн Жюль Габриэль (прочитать книгу txt) 📗

За три месяца жизни среди патагонцев Нидергаузер немного ознакомился с их языком, и Дюрвиль воспользовался этим, чтобы записать перевод на язык патагонцев большей части слов своего сравнительного словаря всех языков.

Военный наряд огнеземельцев состоял из шлема вываренной кожи, украшенного медными пластинками и с пучком петушиных перьев наверху, из плаща бычьей кожи, покрашенного в красный цвет и испещренного желтыми полосами, и своеобразного обоюдоострого палаша. Вождь племени, населявшего берега бухты Пеккет, согласился, чтобы его нарисовали в военном наряде, что говорило о его превосходстве над своими подданными, которые решительно отказались от этого из боязни какого-то колдовства.

Восьмого января снялись с якоря и, несмотря на прилив, без особого труда прошли узкий выход из бухты. Пройдя две трети Магелланова пролива, корабли взяли курс к полярным водам; по дороге велась съемка всего восточного побережья Огненной Земли, и таким образом был восполнен существенный пробел в гидрографии, так как до тех пор не существовало ни одной подробной карты этого берега.

Остров Эстадос обогнули без всяких происшествий. 15 января французские моряки не без некоторого волнения увидели первые льды, среди которых обоим кораблям вскоре предстояло все время двигаться. В этих местах плавучие ледяные горы сами по себе не являются наиболее опасными врагами; туман — густой туман сквозь который ничего не могут различить самые зоркие глаза — вскоре окутывает оба корабля, сковывает их движения и каждое мгновение угрожает, хотя бы они лежали в дрейфе, столкновением с какой-нибудь из страшных глыб. Температура понижается; у поверхности воды термометр показывает всего два градуса, а на глубине температура воды ниже нуля. Вскоре начинает падать хлопьями мокрый снег. Все говорит о том, что путешественники окончательно вступают в антарктические моря.

Исследовать остров Кларенс [785] и Южные Оркнейские острова невозможно; все время уходит на маневрирование, чтобы избежать столкновения с ледяными глыбами.

Двадцатого января в полдень корабли находятся на 62°3' южной широты и 49°56' западной долготы. Недалеко оттуда к востоку Поуэлл встретил сплошные «ледяные поля». Вскоре показывается огромный айсберг длиной в два километра, высотой в шестьдесят шесть метров, почти вертикально выступающий из воды; при определенном освещении его легко можно было принять за землю. Бесчисленные киты и пингвины плавают вокруг кораблей, над которыми все время кружат белые буревестники [786]. 21-го наблюдения показывают 62°53' южной широты, и Дюрвиль рассчитывает в ближайшее время достигнуть 65-й параллели, как вдруг в три часа ночи ему сообщают, что путь прегражден сплошным льдом, сквозь который пробиться, по-видимому, невозможно. Немедленно меняют галс и идут курсом на восток, подвигаясь очень медленно, так как ветер стих.

«Поэтому, — говорится в отчете, — у нас было достаточно времени, чтобы в полной мере насладиться чудесным зрелищем, представшим пред нашими глазами. Суровое и непередаваемо грандиозное, превосходящее всякую фантазию, оно невольно наполняло сердце каким-то чувством страха; нигде человек так живо не ощущает сознания своего бессилия… Это какой-то новый мир, раскрывающийся перед его взором, но мир неподвижный, мрачный и молчаливый, в котором все угрожает уничтожением его власти. Здесь, если бы человек, на свое несчастье, оказался в одиночестве, предоставленный самому себе, никакая помощь, никакое утешение, никакой проблеск надежды не смогли бы облегчить ему последние минуты. При этой мысли невольно вспоминается знаменитая надпись на вратах Дантова ада:

"Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate" [787]».

Тогда Дюрвиль приступает к очень интересной работе, которая при сопоставлении с другими исследованиями такого же рода могла бы оказаться крайне полезной. Он отдает приказ произвести точную съемку границ сплошных льдов. Если бы все мореплаватели один за другим проделали то же самое, мы имели бы ценные сведения о скорости и направлении движения южных льдов, о чем до сих пор еще так мало известно.

22-го, обогнув один из выступов, Дюрвиль убеждается, что сплошной лед тянется на юго-юго-запад, затем на запад. В этих местах мореплаватели видят какую-то высокую, бугристую землю. Дюмулен приступает к съемке, Дюрвиль полагает, что перед ними Новая Южная Гренландия Моррелла [788], как вдруг земля начинает менять свои очертания и таять на горизонте.

24-го оба корвета проходят полосу плавучих льдов и достигают открытой воды, где лед растаял. Но вскоре проход сужается, льдины становятся многочисленнее, и приходится сделать поворот, чтобы не оказаться затертыми.

Однако все указывает на то, что кромка сплошного льда начала разрушаться; от айсбергов с ужасающим грохотом отрываются глыбы, лед тает, и по нему текут небольшие струйки воды; море очищается от льда; значит, время еще не упущено, и Феннинг [789]прав, утверждая, что в эти широты не следует забираться раньше февраля.

Тогда Дюрвиль решает взять курс на север и попытаться достичь Южных Оркнейских островов, карта которых была далеко не полной и не точной. Командир хотел заняться съемкой этого архипелага и провести там несколько дней, прежде чем снова повернуть на юг, чтобы очутиться в приполярных широтах в то же время года, что и Уэдделл.

В течение трех дней Дюрвиль шел вдоль северных берегов архипелага, не имея возможности к ним пристать; затем до 4 февраля он снова двигался на юг и на 62°20' южной широты и 39°28' восточной долготы опять очутился у границы сплошных льдов.

За несколько минут до полудня было обнаружено что-то вроде прохода, и оба корабля наудачу устремились в него. Этот смелый маневр оказался успешным, и, несмотря на сильный снегопад, они смогли добраться до своеобразного маленького водоема, шириной едва в две мили, окруженного со всех сторон высокой стеной льда.

Пришлось пришвартоваться к льдине. Когда был отдан приказ приготовиться к отдаче якоря, один юный матрос с «Зеле» наивно воскликнул:

«Разве здесь поблизости есть какая-нибудь гавань? Я не думал, что во льдах живут люди!»

Впрочем, в этот момент на борту обоих кораблей все были в восторженном и веселом настроении. Молодые офицеры с «Зеле» явились на «Астролябию», чтобы осушить чашу пунша с товарищами. Лежа на койке, командир слышал, как они шумно выражали свое удовольствие. Но ему создавшееся положение не представлялось особенно радостным. Он считал свой поступок очень неблагоразумным. Запертые в тупике, они могли выйти из него только тем же путем, каким воспользовались для входа, а сделать это удастся лишь в том случае, если ветер будет дуть с кормы.

Действительно, в одиннадцать часов Дюрвиля разбудили сильные удары и какие-то скрежещущие звуки, словно корвет задел за подводные скалы. Командир поднялся на палубу и увидел, что «Астролябия», увлекаемая течением, очутилась среди льдин и подвергалась ударам со стороны тех ледяных глыб, которые двигались быстрее, чем она.

Когда наступил день, моряки обнаружили, что они окружены льдами. Лишь к северу небольшая темно-синяя полоска указывала свободное море. Командир приказал двигаться в этом направлении, но густой туман немедленно окутал оба корвета. Как только туман рассеялся, перед ними оказался сплошной ледяной барьер, за которым до самого горизонта простиралось совершенно чистое море.

Дюрвиль тотчас же решил пробить себе путь; он отдал необходимые распоряжения, и «Астролябия» со всей скоростью, на какую была способна, устремилась на препятствие. Корвет пробился сквозь лед на две-три длины своего корпуса, затем остановился. Тогда матросы спустились на льдины; вооруженные кайлами, ломами, пешнями [790] и пилами, они весело принялись прокладывать себе дорогу.