Улыбка на тропе - Буянов Евгений (полные книги txt) 📗
Конечно, на сей счет и анекдоты имеются. Например, такой. К парню в альплагере подходит приятель и спрашивает:
– Ты, говорят, на Шхельде ногу сломал? Где: на Западной, на Центральной?
– Не, на внутренней!
– Это где же?
– Да вот из туалета здесь выходил, споткнулся о порожек, и скатился с вывихом прямо к медпункту – вот удача!..
Дядя Костя и его «кости»
Раннее утро перед побудкой альплагеря «Джайлык», 70-е годы прошлого века, ущелье Адыр-Су в Приэльбрусье (у устья реки Юном-су). Тихо открывается окно «лавчонки» по прокату снаряжения, и из него появляется круглая голова дяди Кости, – местного завхоза. «Джайлык» – хороший, чистенький альплагерь для физиков и инженеров министерства… Не будем уточнять какого, скажу только, что сюда они приезжали «отдыхать» после тяжких, благих дел по созданию атомных электростанций и водородных бомб такой мощности, которая в мозгах у «империалистов США» начисто отбивала мысли о своем ядерном превосходстве…
Про дядю же Костю каждой местной альпинистской «собаке» известно, что нет вещи, которую бы он не украл, не продал, не списал по ведомости, и за которую он бы успешно не отчитался так, что никакая ревизорская «блоха» не укусит… А самому дяде Косте хорошо известно, сколько «голодных» процентов со своей лилипутской зарплаты готовы выплатить альпинисты, – в основном инженеры и эстеты-гуманитарии. Готовы отдать за качественное снаряжение во имя целостности своих костей на восхождениях. И знает дядя Костя, какую «кость» бросить каждой знакомой альпинистской «собаке», чтобы она не лаяла и не выла перед восхождением, – связку карабинов, пуховку, или веревку. Дядя Костя торгует и отечественным, и импортным снаряжением, причем последнее идет с ценами, достигающими «гималайских» высот. Потому с дядей Костей все стараются «ладить, не гадить и словами гладить», но…
Сейчас, в часы утренней побудки, наиболее «тертые калачи» и некоторые, ими предупрежденные, напряженно наблюдают развитие этой сцены и голову дяди Кости, пытливо ощупывающую свои лагерные владения и размышляющую над возможностями новых барышей… Сейчас что-то случится! И действительно, ровно в 6.00 радист для побудки на всю мощность «врубает» известную песню Сухарева и Берковского о собачке Тябе, причем сразу с куплета-припева:
И лагерь «в лесу на Юном-су» просыпается легко и весело, вдыхая и свежесть горного утра, и запах сосен, и радостный шум этой шутки, ставшей со временем форменным «побудочным» ритуалом. А по словам некоторых, и «поблудочным» после сладкой ночи с пылкой, как рассвет, альпинисткой…
Жаль, этого лагеря больше нет, – его снесло селем. Но вместо него немного ниже по течению Адыр-Су на возвышении у моста возвели «Новый Джайлык», который сейчас живет и работает.
«Недоработочки» и «переработочки» Городницкого и Канэ
Про большого поэта Александра Городницкого и его напарника, замечательного исполнителя авторских песен, Михаила Канэ, в ленинградском клубе авторской песни «Восток» ходила забавная байка. Ее содержание удобно изложить в виде глубокомысленного разговора двух «знатоков»:
– Вот ведь, Городницкий и Канэ двадцать лет поют вместе, а Канэ так и не научил Городницкого за это время играть на гитаре. А Городницкий не научился играть. Ну так, ну так прилично играть, на уровне Канэ…
– А Городницкий так и не научил Канэ сочинять стихи… А Канэ не научился сочинять. Ну так, так прилично сочинять, на уровне Городницкого!..
Вспоминаются и «переработочки» некоторых песен Городницкого. Например, как-то последний куплет песни «Над Канадой…» я услышал в таком варианте:
Есть еще и такая перефразировка советских времен:
Или вот не слишком «дипломатичный» вариантик песни «Жена французского посла», своеобразного гимна-размышления советских времен об интимных проблемах наших дипломатов-шпионов:
Неисповедимы пути авторской песни, ставшей народной и терпящей вольные народные «переложения»! Удивительно, насколько просто хороший, отшлифованный песенный стих переделать «вариацией» в шутку с резким смысловым поворотом…
Доктор
Меня в нашей турсекции «Доктором» зовут, правда, не «дипломированным», а «апломбированным». Но не от слова «пломба», а от слова «апломб». С ним, апломбом, под гитару пою. Ну, знаете, к примеру: «По тундре! По железной дороге! Где мчится экспресс Вор-Куда – Ленинград…» И сразу все бегут со мной прорывать «пистолетный заслон». Или вот:
Лечу радикальными средствами! Меня особо зауважали «опосля-смысля» того случая, когда первый раз коллективно «лекарить» пришлось в долине Ванча. Тогда спустились в село, а у всех шоферов головы разболелись, так что ни один рульнуть не мог. Разве что с обрыва в реку. А у нас головы разболелись, как вылечить, – ведь вниз катить надо… Я и пожрать не успел, – а очередь на прием ко мне, как к СклиФАСОНскому, будто я что-то в медицине понимаю больше «Карманного справочника туриста»… Это когда он в кармане лежит…
Ну, я, как медик группы, достал аптечку, ремнабор, молоток скальный на всякий случай… Чтоб отмахиваться, если бить станут. Стал симптомы на голове руками щупать. Работу шей проверил. Прокрутил! Простучал головы, – не слишком ли пустые… И прослушал. Да, прослушал, что мне порассказали про вино, анашу и женщин… Эти сласти ведь быстро подтачивают самые богатырские организмы, потому про них и психоанализ устроил. И столько скажу мне интересного про эти вредности порассказали… Особенно про женщин и восточные соблазны! На таких знатоков гаремов нарвался, прям клад мудрости!
