Меж двух океанов - Ганзелка Иржи (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
— Я проявляю по большей части ночью, понимаете? А вообще это хорошо, что вы интересуетесь пирамидами. Вам следовало бы заглянуть немного подальше от старой, недель пять назад там открыли новую. (Вот оно что. об этой «Пемекс» ничего не знает, возможно, мы откроем и другие.) Оставьте машину возле старой пирамиды и пройдите по тропинке левее спортивного поля. За четверть часа вы туда доберетесь.
Из каменной равнины, на которой кое-где возвышается разлапистый древовидный попал, показался невысокий пригорок. У подножья его работает человек шесть-семь мужчин. За упомянутые пять недель они уже успели многое сделать. Они освободили от земли и камней северный фасад пирамиды, открыли какой-то стол для жертвоприношений с отверстием посредине, старательно заделывают цементом щели на приподнятом пьедестале и щеточками очищают рельефы на передней стене.
Сеньор Хорхе Акоста, главный археолог, человек не очень разговорчивый, не любит, когда здесь появляются люди с фотоаппаратами. Ведь речь идет о приоритете, популярности, славе первооткрывателя.
— Вон там можете посмотреть, мы нашли кое-какие предметы обихода, — наконец разрешает он благосклонно.
На чисто выметенном месте разложены обсидиановые коготки, каменные топорик и молоток, метлапильи для размола кукурузы, примерно трех дециметров длиной; и тут же рядом каменная плита шириной в двадцать и длиной двадцать пять сантиметров с пирамидальным острием на оборотной стороне.
— Это метатль, доска для растирания кукурузы, — охотно поясняет старик, пришлепавший к нам. — Этот шип втыкался в землю, чтобы во время работы доска не ерзала…
Он покосился по сторонам, осторожно огляделся и чуть заметно кивнул нам.
— Идемте со мной!
Он поплелся к деревянному сарайчику за пирамидон, ступая неслышно, как кошка, и ежеминутно испуганно озираясь.
— No me dejan dormir los toltecas, — вырвалось у него неожиданно. — Не дают мне спать эти тольтеки! Я сплю примерно до полуночи, а потом они приходят меня пугать, они все время меня неотступно преследуют…
И он отвернул брезент. На земле тщательно, кость к кости, были сложены два скелета. А рядом лежал скелетик ребенка лет двух.
— Сильнее всего меня преследует малыш. Вчера я переселился в соседнюю палатку, но в полночь он снова пришел ко мне, негодник этакий!
Он погрозил скелетику палкой, прикрыл брезент и, не проронив ни слова, поплелся к работавшей бригаде.
Днем, в половине пятого, 9 января 1932 года Хуану Валенсуэла, худощавому ассистенту профессора Альфонсо Касо, удалось через узкую щель проникнуть в гробницу номер семь. Крик удивления невольно вырвался у него, едва луч его электрического фонаря вонзился во тьму. Удивление это вышло за пределы горы Монте-Альбан, где многочисленная археологическая экспедиция профессора уже четвертый месяц освобождала от наносов земли и камней странные холмы. Это удивление разнеслось по всему миру: обнаружен клад невероятной исторической и материальной ценности.
Более пятисот номеров в каталоге получили предметы, найденные в пресловутой «семерке». Богато украшенные гребни и жертвенные ножи, вырезанные из ягуаровых и оленьих костей, круглые серьги, высеченные из нефрита наподобие катушки, массивные золотые и серебряные ожерелья с бахромой из золотых колокольчиков, подвески, отчеканенные в форме черепахи, рассыпавшиеся нитки жемчуга, ожерелья из бирюзы, из крокодильих и волчьих зубов, подвеска из шестнадцати золотых звеньев, четыре пластинки которой олицетворяли небо, солнце, луну и землю. Золотая маска бога Хнпе-Толека, серьги из невероятно твердого вулканического стекла, вазы, высеченные из оникса и отшлифованные так искусно, что стенки их просвечивают. Урна высотою в одиннадцать сантиметров из горного хрусталя. Что? Из горного хрусталя? Да ведь он стоит на седьмом месте в таблице твердости Могса. Ему не уступают только топаз, корунд и алмаз! Чем же, скажите на милость, обрабатывали монтеаль-банцы этот хрусталь, чем его гранили, шлифовали и полировали, что из рук их вышла урна, толщина стенки которой не превышает сантиметра?
Множество подобных вопросов вызывала не только гробница номер семь, но и все остальные. А открыто их было более ста пятидесяти. Огромный вопрос повис над всем вскрытым и невскрытым пространством, над подворьем длиною в триста и шириною в двести метров. Когда сегодня смотришь на старую фотографию, сделанную перед началом раскопок, вдруг задумываешься: почему же эти заросшие холмики, правильными рядами окружавшие огромное подворье, многие века щадило человеческое любопытство? Эти соображения возникают вслед за тем, как в руки попадает другой снимок, на котором в холмиках просматриваются упорядоченные лестницы, площадки, валы. Для порядка берешь еще в руки аэрофотоснимок Монте-Альбана на фоне Оахаки. Разве эти искусственно насыпанные холмы чем-либо отличаются от натуральных, которые каскадом поднимаются из долины к небу?
В передней части подворья, окруженного со всех сторон ступенчато поднимающимися террасами, находится самая широкая в Америке лестница (Монте-Альбан тоже не может обойтись без рекордов!) шириною в сорок метров. Тридцать три ступени ее ведут к какой-то площадке с остатками храма в виде нескольких оснований колонн. В углу одна возле другой стоят каменные плиты с высеченными на них гротескными рельефами: люди с кривыми ногами, перекошенными и сплюснутыми головами дико взирают на пришельцев и ухмыляются смешно оттопыренными губами, словно ворчат на них. Кого здесь изобразил скульптор: побежденных врагов или калек, которые пришли в Монте-Альбан за божьей милостью? Или же прообразом ему послужили дети, головам которых придавали удлиненную форму, так как их предназначали для храмовой службы? А может, у сапотекских и микстекских мастеров было развито чувство юмора, позволявшее им создавать карикатуры на своих современников? В этом не было бы ничего удивительного, ведь могли же они создать своими руками жертвенные урны, снабженные внизу колокольчиками, призывающими на помощь в том случае, если кто-нибудь попытался бы похитить святыню. Ведь придали же они глиняному сосуду форму открытой сверху человеческой головы, у которой вместо носа три страшных загнутых зуба. Средний зуб направлен вверх, а два крайних вниз. Смогли же они сотворить фантастический сосуд, украсив его поверхность различными фигурками и головой птицы, из клюва которой выглядывает голова человека с вытянутой рукой вместо носа, сжимающей две палки. Ведь посадили же они на край таким образом украшенного сосуда фигурку мужчины с золотыми серьгами, который расставил ноги и мочится в него— приятного аппетита, чревоугодник, решивший напиться…
Нам ничего не остается, как попрощаться со знаменитым Монте-Альбаном, окинуть взглядом это удивительное место, открытые площадки для игр и часовни, поросшие холмы, которые мы добросовестно облазили, чтобы сделать снимок с самой высокой точки. Чем иным могут быть эти пригорки, кроме как замаскированными пирамидами! Сколько еще гробниц скрыто под ними, сколько ожерелий и ваз из горного хрусталя, сколько творческой фантазии!
От вершины Монте-Альбана до Оахаки всего каких-нибудь четыре километра. Спустя несколько минут мы уже внизу в городе, перед стройными арками ратуши. Вокруг бурлит жизнь. На площади, цад которой простерся купол из ветвей столетних деревьев, толпа плотно окружила человека, возбужденно размахивающего руками. Парень расхваливает снадобья, разложенные тут же на лотке, предлагает баночки с таинственными мазями и пакетики со смесями трав, ругает современную медицину, поочередно посылает к черту хирургов, пенициллин и переливание крови. Его лекарства могут вылечить все на свете, все, quendas senoras у senores, видит бог: и сифилис, и лишаи, и нарывы. Для этого надо только верить, свято верить в нашего Иисуса Христа и Деву Марию Гваделупскую.
Собравшиеся внимательно прислушиваются, при каждом упоминании бога Христа и Девы Марии единодушно снимают сомбреро и крестятся. А наблюдающий за всем этим полицейский, вместо того чтобы отправить шарлатана в ближайшую кутузку, добросовестно при этом козыряет.
