Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич (версия книг TXT) 📗
Радиосвязь, подарившая нам с самого начала две минуты надежды, когда в наушниках раздался возбужденный крик Крике: «Трансантарктика! Я вас слышу!» — стала чахнуть что называется, на глазах и «на ушах» и вскоре прекратилась окончательно, а жаль — так мы и не успели ничего ни принять, ни передать! Скорее от отчаяния, чем от чего-то другого, Этьенн решил в этот вечер побриться. У него великолепная электробритва «Филипс» на батарейках емкостью примерно двадцать две щетины. Звук мягко работающей электробритвы — этот голос цивилизации — на мгновение перекрыл начинающий грубеть за тонкими стенами палатки голос дикой природы. Мы отдыхали. Лагерь в координатах: 77,8° ю. ш., 87,6° з. д.
К счастью, от ветра с востока стога наших палаток не погнулись, так как ему не дал разгуляться хребет Сентинел, под могущественным покровительством которого мы и продолжили сегодня свое путешествие. Вершины хребта, еще вчера такие четкие на фоне голубого неба, сегодня были скрыты густой клубящейся облачностью. Ветер, наиболее сильный в прорезающих хребет ущельях, выносил по ним на подступающее к горам ледяное плато длинные, подвижные грязно-белые языки тумана. Было тепло — всего минус 18 градусов.
Вышли около 9 часов, и первые полчаса поверхность была нелегкой: уклоны, заструги, скользко, а тут еще и белая мгла — наверное, на всякий случай, чтобы мы не теряли формы. Мы пошли сначала немного к западу, а затем повернули строго на юг, оставляя и хребет Сентинел, и все стоящие отдельно нунатаки к востоку от себя. Вскоре поперечный уклон поверхности стал уменьшаться, но в направлении нашего движения она продолжала оставаться волнистой, очевидно, в результате многолетней неравномерности снегонакопления в этом районе, вызванного соседством гор. К полудню ветер совершенно стих, и, несмотря на отсутствие прямого солнца, стало очень жарко. Очки мои настолько запотели, что мне пришлось их снять. Рассеянный снежной поверхностью свет слепил глаза, и я старался смотреть вдаль, благо поверхность, ровная и покрытая тонким слоем свежевыпавшего снега, позволяла это сделать.
При наличии ясных ориентиров в виде вершин нунатаков, особой необходимости в компасе также не было, поэтому сегодня мне было не слишком сложно лидировать. Второй день подряд прекрасный пикник с видом на горы. Уставшие и разомлевшие, так сказать, от жары собаки лежали вповалку на снегу без всяких видимых признаков жизни. Мягкий слой свежего снега на поверхности сегодня был как нельзя более кстати — собакам легче утолять жажду на бегу, что они часто и с удовольствием делали. Я тоже иногда не отказывал себе в удовольствии подержать под языком холодную белую таблетку снега, особенно сегодня, когда было жарко. Глотая самую экологически чистую воду на Земле, я думал о том как здорово, что еще есть места, где можно есть снег, лежащий прямо под ногами, не опасаясь заглотить что-нибудь редкоземельное из нижней части таблицы Менделеева! Пока еще есть…
Как-то однажды в разговоре Уилл сказал мне, что работает над книгой по проблемам экологии и охраны окружающей среды. Книга называлась, кажется, «Планета Земля» или «Наша Планета» — сейчас точно не помню, но помню, что меня удивило то, что Уилл взялся за такую тему. Понятно, что она в настоящее время очень остра и актуальна. Каждый из нас готов при случае порассуждать на тему охраны окружающей среды от человека, — но чтобы рассуждать об этом профессионально (что мне представлялось необходимым, если речь идет о книге), надо было, по моим понятиям, хотя бы некоторое время работать в этой области, знать проблему всесторонне… Наверное, путешествуя в полярных широтах, которых пока, к счастью, не так сильно коснулась уже ставшая губительной для многих регионов Земли деятельность Преобразователя и Покорителя Природы, Уилл составил для себя какой-то идеал окружающей среды, к сохранению которого он и хотел призвать в своей книге все Человечество, может быть, и дай Бог!
Я шел погруженный в свои мысли и, наверное, долго не оборачивался — видимость была хорошей, скорость движения небольшой, — так что я, в общем-то, не без оснований полагал, что и позади меня все в порядке. Каково же было мое удивление, когда, обернувшись, я обнаружил, что уже давно иду один, сам по себе, и никого вокруг нет… Я остановился.
Однажды в Гренландии со мной уже был такой случай, когда я, увлекшись, ушел далеко вперед, тогда мне пришлось ждать ребят около часа, после чего, конечно, последовал серьезный разбор «летного» происшествия.
На этот раз все было проще: ребят скрыл один из мощных ледяных бугров, и вскоре я заметил черные точки упряжек метрах в трехстах-четырехстах позади. Я подождал, пока шедшая первой упряжка Джефа ни приблизится ко мне метров на пятьдесят, и продолжал восхождение (мы стояли на очередном подъеме). Время приближалось к остановке, поэтому я даже сомневался, стоит ли начинать штурм холма сегодня вечером, когда собаки устали, или отложить его на завтра. Но все-таки решил начать. Шел в гору почти до самой остановки, слыша позади шумное дыхание собак. Остановились, немного не доходя до вершины, но на достаточно пологом месте. За сегодняшний день прошли 25 миль — очень неплохой результат.
По-прежнему не было двусторонней радиосвязи — нас не слышали. Скорее всего тому были две причины: неважное прохождение и большое расстояние от нас до Пунта-Аренаса.
Спиннер по-прежнему плох: у него на задних лапах начался некроз тканей, и он с трудом передвигался, когда Джеф снимал его с нарт в конце дня, чтобы он мог хоть немного размяться после десятичасового сидения в достаточно тесном ящике. Спиннер потихоньку ковылял к палатке Джефа, именно к ней, поджав особенно пострадавшую левую заднюю лапу и сильно хромая на правую. Пройдя немного, он останавливался передохнуть и, иногда подняв голову с прижатыми ушами, тоскливо обводил нас взглядом, как бы извиняясь за такое свое беспомощное состояние. Приковыляв к палатке, он останавливался и ждал Джефа. Джеф приносил ему мелко нарубленный корм — так ослабевшим челюстям Спиннера было легче справиться с твердым как камень брикетом. Когда Спиннер в основном заканчивал трапезу, Джеф брал его на руки и укладывал в тот же ящик, поставленный рядом с палаткой, бросал в ящик остатки недоеденного корма и накрывал теплой паркой. Рабочий день Спиннера на этом заканчивался.
Я ни на секунду не сомневался, что при такой заботе о Спиннере со стороны Джефа мы непременно должны были довезти его живым до холмов Патриот, откуда смогли бы отправить на лечение в Пунта-Аренас. Лагерь в координатах: 78,2° ю. ш., 87,5° з. д.
Приближаемся к высочайшей точке Антарктиды — массиву Винсон. Его высота 5140 метров — вроде бы не очень много по земным понятиям, но неспроста Винсон — признанная Мекка альпинистов из многих стран мира. Непредсказуемая антарктическая погода с морозами и ураганными ветрами делает уже само пребывание у подножия этой горы рискованным, а потому и привлекательным для искателей приключений предприятием, а крутые заснеженные, покрытые висячими ледниками склоны Винсона делают интересным и само восхождение. Здесь следует заметить, что из-за пониженного парциального давления кислорода над Антарктидой высота 5000 метров над уровнем моря приравнивается по этому одному из важнейших для альпинизма показателей к 6000–6500 метрам над уровнем моря в средних широтах, и у альпинистов есть все основания мечтать о такой вершине, тем более что она находится в столь недоступном месте, как Антарктида. Единственным, но серьезным ограничением на пути массового притока альпинистов к Винсону является высокая стоимость организации экспедиции.
Частная авиакомпания «Адвенчер нетворк» и возникла в основном для оказания содействия — разумеется, далеко не бескорыстного — всем, у кого есть желание и, главное, деньги, в доставке к горе Винсон. Для этих целей и был организован сезонный лагерь «Адвенчера» на холмах Патриот, к которому мы сейчас и направлялись.
