Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль (е книги TXT) 📗

По приказу Уилла Мица Тони Рено поднял на фок-мачте сигнальный флаг, белый с голубым, а на гафеле бизань-мачты взвился британский флаг.

Прошло еще четверть часа. «Стремительный», идя с попутным ветром, не мог сделать больше ничего, чтобы сблизиться с лайнером, до которого оставалось еще мили три в северном направлении. Не получив ответа на сигналы, Роджер Хинсдейл и Луи Клодьон пошли за карабинами в оружейную кают-компании. Раздалось несколько выстрелов. Поскольку ветер дул как раз в направлении лайнера, может быть, хоть это привлечет внимание вахтенного?

Разумеется, Гарри Маркел, Джон Карпентер и все остальные кое-что поняли. Ход судна изменился, оно шло как бы по инерции. Затем на борту прозвучало несколько выстрелов.

Итак, в поле зрения, несомненно, появилось встречное судно, с которым новоиспеченная команда «Стремительного» пыталась вступить в переговоры…

Почувствовав свою обреченность, пираты удвоили усилия, пытаясь вырваться из кубрика. Страшные удары сотрясали стены узилища и люки трюма. Сопровождался весь этот шум диким завыванием. Но первому же, рискнувшему вырваться на свободу, Уилл Миц, не задумываясь, выстрелил бы в голову, и пираты знали это.

Увы, счастье опять не улыбнулось пассажирам «Стремительного». Никто не заметил их сигналов и не услышал выстрелов. Полчаса спустя пароход, прошедший в трех-четырех милях, исчез за горизонтом.

Тогда, повернув к ветру, Уилл Миц снова взял курс зюйд-вест.

После полудня, непрестанно лавируя, «Стремительный» наверстал очень немного. Небо между тем не предвещало ничего хорошего. На западе сгущались тучи, ветер заметно посвежел, море как бы налилось свинцом, и волны начали захлестывать полубак. Если вдруг стихия хотя бы немного не успокоится, Уиллу Мицу уже не удастся вести судно прежним курсом или придется убрать часть парусов. С каждой минутой Уилл беспокоился все больше, хотя и пытался себя сдерживать. Однако Луи Клодьон и Роджер Хинсдейл, наиболее серьезные и вдумчивые, чувствовали, что с ним что-то происходит. Уилл Миц отвернулся.

Приближающаяся ночь обещала быть бурной. Пора уже было взять два рифа на марселе и по одному на фоке и бизани. Эта операция, достаточно трудная даже днем для неопытного, новоявленного экипажа, в сумерках усложнялась еще больше. Приходилось лавировать так, чтобы не быть застигнутым врасплох, и к тому же противостоять внезапному напору бешеного ветра.

И действительно, подумать только, что могло бы произойти, если бы «Стремительный» отнесло дальше на восток?… И куда бы вообще могло занести его ураганом, продлись он несколько дней?… А вокруг ни клочка земли, если не считать, дальше к северо-западу, страшных Бермудских островов, где судно уже встретилось с непогодой и откуда счастливо ускользнуло, пользуясь попутным ветром!… И не отнесет ли его вообще к восточным пределам Атлантики, на рифы африканского побережья?…

Отсюда и необходимость держаться насколько возможно ближе (желательно даже в пределах видимости) к побережью Антильских островов. Затем, когда буря утихнет и вновь возобладают обычные пассаты, «Стремительный» сможет наверстать потерянное время.

Уилл Миц объяснил юношам, в какое положение они попали и что необходимо сделать. Поскольку паруса хлопали, издавая звуки, напоминавшие пушечные выстрелы, в первую очередь следовало заняться фор-марселем, а затем и грот-марселем. Магнус Андерс, Тони Рено, Луи Клодьон и Аксель Викборн должны были вскарабкаться вслед за Уиллом Мицем на реи, стараясь не ослаблять хватку, и, выбрав слабину парусов, закрепить сезни [271].

Спустившись на палубу, всем следовало дружно взяться за фалы и намертво закрепить реи. Альбертус Лейвен и Хьюберт Перкинс должны стоять за штурвалом, и Уилл Миц показал им, какого направления следует придерживаться.

Итак, работа началась. С огромными усилиями удалось взять два рифа на фор-марселе, который, будучи туго затянутым снизу, почти не давал слабины.

То же самое проделали и с грот-марселем. Что касается бизани, то даже не пришлось крепить, а достаточно оказалось лишь завернуть нижнюю часть паруса вокруг гика [272].

Что до фока, то его просто убрали, в надежде вновь поднять, если с наступлением дня ветер слегка поутихнет.

Под оставшимися парусами «Стремительный» и мчался теперь по океанскому простору. Иногда судно сотрясали страшные удары волн, заливавших палубу до самого полуюта. Стоя у штурвала, Уилл Миц твердой рукой направлял судно с помощью того или другого из юных помощников.

Поскольку барк мог сохранить хороший ход в течение всей ночи, Уилл Миц даже не счел нужным разворачивать судно другим бортом к волне до восхода солнца. Заступив на вахту, когда судно шло на северо-восток и были зарифлены паруса, моряк решил не покидать мостика до зари.

Когда рассвело, Уилл Миц был все еще у штурвала, а юноши, сменявшиеся на вахте каждые четыре часа, смогли немного передохнуть.

Как только с наветренной стороны горизонт слегка очистился, Уилл Миц стал внимательно всматриваться в морской простор. Именно оттуда могла нагрянуть беда. Вид неба не внушал успокоения. Если ветер и не посвежел в течение ночи, то ничто, увы, не предвещало, что он вот-вот утихнет. Более того, вполне мог разразиться тропический ливень и налететь шквал, против чего следовало принять необходимые меры. Возможно, следовало бы даже полностью зарифить паруса и поставить судно носом на волну, дабы лучше встретить возможные невзгоды?… Но тогда, вместо того чтобы следовать избранным курсом, «Стремительный» лишь удалился бы от вожделенных Антил…

Вскоре, как и опасался Уилл, налетел шквалу и марсели захлопали так, будто на судне палили из пушек, грозя разлететься в клочья. И если мистер Паттерсон неизменно пребывал в своей каюте, то все остальные, надев непромокаемые плащи и надвинув по самые брови капюшоны, оставались на палубе в ожидании приказаний Уилла Мица. Воду, лившуюся с неба потоками, юноши собирали в чаны, дабы запастись ею впрок на тот случай, если вдруг непогода унесет «Стремительный» еще дальше в открытый океан.

Все утро ценой неимоверных усилий Уиллу Мицу удавалось держать на юго-запад, удерживая судно, по его расчетам, на широте Барбадоса.

Он надеялся, что ему удастся, взяв по два рифа, сохранить оба марселя, бизань и кливер, как вдруг после полудня ветер еще больше усилился, переходя понемногу на северо-восточный.

Крен «Стремительного» был иногда столь значительным, что концы нижних реев зарывались в морскую пену, а иногда и вообще оказывались под водой.

Там, внизу, Гарри Маркел и его сообщники, должно быть, судачили о том, что дела совсем плохи, что судно борется с бурей, что Уилл Миц не может справиться с управлением… И когда эти молокососы поймут, что их дело табак, быть может, они обратятся к опытным людям за помощью?…

Но бандиты ошибались! Скорее уж «Стремительный» перевернется и пойдет ко дну, чем вновь попадет в руки этих негодяев!…

Уилл Миц не проявлял малодушия даже в столь ужасных обстоятельствах, а с другой стороны, казалось, что и юные пассажиры не думали о близкой гибели. Все приказы, когда возникала необходимость уменьшить парусность, они исполняли быстро, ловко, без суеты.

Грот-марсель был убран; так же поступили и с бизанью. «Стремительный» шел под фор-марселем, взятым на один риф. На носу Уилл Миц оставил один кливер, а на бизань-мачте оставил треугольный штормовой парус, способный выдержать напор ураганного ветра.

А вокруг по-прежнему простиралась бескрайняя пустыня!… Насколько хватало глаз — ни одного паруса!… Да и, появись он вдруг, разве можно пристать к борту судна в такую погоду и тем более спустить шлюпку на воду?…

Вскоре Уилл Миц пришел к выводу, что бороться с ветром просто бессмысленно. Становилось невозможно ни выдерживать курс, ни удержаться в прибрежной зоне. Однако «Стремительный», как говорят моряки, «убегал» от берега и, следовательно, не рисковал сесть на мель, откуда сняться уже было бы невозможно. Правда, в этом случае перед ним открывалась вся Атлантика и вскоре добрая тысяча миль уже отделяла бы его от вожделенных берегов Вест-Индии…