Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич (версия книг TXT) 📗
Этот долгий и полный приключений и неожиданных открытий день закончился в нашей палатке в час ночи.
На этот раз, по мнению Всевышнего, мы, наверное, заслужили хорошую погоду в день нашего официального отдыха. Я проснулся в 9 часов утра. Палатка была залита солнечным светом. Было тихо так, как бывает только в Антарктиде, прямо звенящая тишина.
Я вспомнил свою первую антарктическую экспедицию, когда 9 декабря 1973 года я двадцатитрехлетним парнем ступил на антарктическую землю и как в первый же вечер пошел прогуляться в сторону аэродрома, а было это на станции Молодежная. Помню, как меня тогда охватило необъяснимое чувство какого-то внутреннего подъема — ужасно хотелось смеяться. Все для меня было впервые: и белый, первозданно чистый снег, и рассеченные широкими трещинами голубые купола ледников, и вмерзшие в припай огромные глыбы айсбергов, и багровый золотой расплав фиолетовых облаков на западе, и тишина, такая тишина, от которой действительно звенело в ушах. И вот сейчас стояла точно такая же тишина.
Я выбрался наружу. О такой погоде можно было только мечтать: синее, без единого облачка небо, Полный штиль и над всем этим яркое солнце, которое, несмотря на раннее утро, уже вскарабкалось довольно высоко. Я погулял вокруг палатки в костюме Адама без фигового листка, не опасаясь быть неправильно понятым, затем забрался в палатку и пропел удивленному Этьенну: «Нас утро встречает прохладой», опуская на всякий случай строку «Вставай, вставай, кудрявая», чтобы он, не дай Бог, не обиделся. Мое хорошее настроение передалось Этьенну, и мы с ним весело позавтракали, уничтожив недоеденный накануне пеммикан.
Я предложил Жан-Луи устроить по случаю такого великолепного дня легкий помыв головы. Жан-Луи сопротивлялся, ссылаясь на то, что у него не так много волос и что он и без мытья чувствует себя достаточно уверенно в этой жизни. Однако я уговорил его, и уже через некоторое время мы, намытые до блеска, сидели в палатке и вдвоем ремонтировали антенну. Я в перерыве вынес на улицу свой спальный мешок и подставил его солнцу. На освободившееся в палатке место я поставил свой многострадальный озонометр с тем, чтобы еще раз дать ему шанс проявить себя в борьбе с антарктическим холодом.
Послушав приемник на всех диапазонах и не обнаружив никаких признаков жизни, мы стали сомневаться в виновности только антенны в наших неудачных попытках связаться с внешним миром. Возможно, причина в плохом прохождении радиоволн. Тем не менее я еще раз проверил антенну, использовав для этого лампочку и батарейку от фонарика, да и антенна была цела.
Пришел сияющий, как новенький доллар, вымытый и выбритый Уилл. По его настроению чувствовалось, что он готов к раскопкам склада. Джеф и Кейзо возились с нартами, заново перетягивая ослабевшие веревки, профессор сортировал уже отобранные образцы со снегом, собаки отдыхали, причем Тим и Спиннер отдыхали с подобающими их бедственному положению привилегиями — оба лежали на надувных черных матрасах, и чувствовалось, что им это не слишком противно, а совсем даже наоборот.
В 4 часа пополудни мы приступили к раскопкам. От лагеря до склада было никак не менее 200 метров, причем под горку, поэтому мы с Этьенном покатили туда на лыжах и были у склада первыми. Нас отделяли от склада всего два метра снега, но зато какого! Первая же штыковая атака наших лопат была отбита снегом легко и непринужденно, я бы даже сказал со звоном. На снежной поверхности остался лишь небольшой шрам и лежащий рядом сиротливый крошечный ломтик твердого как камень снега. «Эге! — подумал я. — Здесь потребуется отбойный молоток, не меньше!»
Подошли ребята. По лицам их было видно, что и они рассчитывали, что увидят на месте раскопок несколько иную картину. И вторая моя попытка привела к совершенно не адекватному затраченным усилиям результату. Снег не поддавался! Надо было искать какой-то другой инструмент. Уилл с Джефом пошли в сторону стоявшего поблизости небольшого деревянного домика, очевидно, какого-то подсобного помещения, каковых было во множестве на территории станции. Минут через пятнадцать они вернулись с настоящей огромной киркой. Видно, неспроста инструмент такого сорта хранился на станции: уплотненный морозными ветрами снег был, как мы убедились, явно не по зубам таким традиционным для проведения раскопок инструментам, как лопата обыкновенная. Задача немного осложнялась тем, что мы не знали, в какой стороне от торчащего шеста необходимо копать. Шест этот был закреплен на торцевой стенке ящика с продовольствием, и нам необходимо было правильно сориентироваться, чтобы избежать лишней работы.
Мы очертили на поверхности снега предполагаемый контур захороненного ящика, и профессор — признанный специалист по снеговым работам — нанес первый сокрушительный удар киркой по прочному белому щиту, преграждающему путь к принадлежащим нам по закону сокровищам. Удар профессионала оказался удачным и сразу вывернул огромную сахарно-белую глыбу снега.
Профессор методично откалывал кусок за куском, периодически останавливаясь и давая время нам, действующим руками и лопатами, освободить для него новый глубинный горизонт. Уже через час напряженного труда обозначились основные принципы его разделения в рамках нашего международного сообщества: Дахо, действуя на переднем фронте, вскрывал пласт за пластом, ловко орудуя киркой, Этьенн, Уилл и Кейзо выбрасывали на поверхность наиболее крупные куски снега, а мы с Джефом выступали в роли чистильщиков, окончательно очищая забой для следующего цикла.
Через два с половиной часа мы раскопали пещеру площадью около шести квадратных метров и глубиной два метра.
Мы извлекли из ямы десять ящиков собачьего корма, три ящика с продовольствием для нас самих и две канистры с бензином. Наивные и самонадеянные люди! Мы думали, что весь этот скромный груз, весом около полутонны, мы вшестером без особых трудов отвезем на легких нартах Джефа, предусмотрительно привезенных им к месту раскопок… Да все мы, шесть не самых слабых мужиков из шести не самых отсталых стран мира, оказались просто-напросто ни на что не пригодными мальчишками по сравнению с упряжкой из десяти дружных собак! Когда мы впряглись в эти нарты — четверо впереди, двое позади — и попытались сдвинуть их с места, нам это удалось, но не более того. Несмотря на подбадривающие крики: «Уан, ту, три!», в которые иногда подмешивалось отчаянное «Раз, два, взяли!», нам едва удалось преодолеть расстояние, равное длине нарт. Пришлось разделить груз на 3 (три!) равные части и совершить три рейса по маршруту склад — лагерь и обратно. Собаки, потрясенные столь низким уровнем профессиональной подготовки их непосредственных начальников, обиженно отвернули морды, чтобы не видеть такого позора. Мы же, напротив, еще раз чрезвычайно наглядно убедились в том, что без собак мы не так уж много значим в этой экспедиции, и во время вечернего кормления наградили их двойной порцией корма. Собаки, само собой, восприняли эту награду как должное.
Увлеченные раскопками, мы не заметили, как с северной стороны горизонта стала надвигаться плотная гряда облаков грязно-серого цвета, совершенно лишнего в общей праздничной и яркой цветовой гамме сегодняшнего дня. К окончанию раскопок облачность закрыла уже полнеба и продолжала неумолимо наступать, небрежно замазывая серой краской золотистую голубизну закатного неба. Вечером пошел снег, опустилась мгла, но было удивительно и зловеще тихо. Мы с Этьенном рассортировали продукты и организовали небольшой праздничный ужин — как-никак мы имели на это право. Трудно было предугадать, как бы сложились обстоятельства, если бы не настойчивость Этьенна, не смирившегося накануне с провалом нашей попытки отыскать Сайпл с ходу. Только благодаря чистой случайности мы остановились на ночлег в таком месте, откуда могли увидеть Сайпл. Остановись мы ближе или дальше, левее или правее этого места, то при всем старании не смогли бы увидеть станцию из-за очень пересеченного рельефа. Более того, вчера едва только мы, изменив курс, двинулись по направлению к станции, то сразу же потеряли ее из вида, и все три часа я шел лишь по компасу. А если бы еще и плохая видимость! Если бы, если бы, если бы… Но все получилось так, как получилось, и вот сейчас после великолепного дня отдыха, пополнив запасы провианта, мы сидели в палатках, гадая, какой день пошлет нам погода завтра? Собаки тоже, кажется, впервые за много дней по-настоящему отдохнули. Солнце освободило их шерсть ото льда и, конечно же, подогрело их настроение. Единственное, что немного омрачало настроение этого прекрасного дня, — продолжающееся отсутствие радиосвязи: ни мы никого не слышим, ни нас никто!
